Читаем без скачивания Все предельно - Стивен Кинг

322-й, этот джентльмен, бросил в него четвертак. И, возможно, добавил к этому что-нибудь на простынях, не говоря уже о сувенире, а то и двух, в унитазе. Потому что есть люди, которые только дают и дают. Просто не могут без этого.

Дарлин вздохнула, вытерла мокрые щеки подолом фартука И окончательно вскрыла конверт: 322-й не поленился заклеить его, и она, в спешке, оторвала уголок, из которого и вывалился четвертак. Она уже хотела бросить четвертак обратно, но увидела в конверте сложенный листок бумаги с логотипом отеля. Вытащила его. Под силуэтом всадника и лошади и словами «ВЕСТОЧКА С РАНЧО» 322-й большими буквами написал карандашом семь слов:

«Это четвертак, приносящий удачу! Правда! Ты счастливая!»

— Здорово! — фыркнула Дарлин. — У меня двое детей и муж, который уж пять лет, как забыл вернуться домой с работы, так что кусочек удачи мне, конечно, не помешает, — тут она снова рассмеялась, можно сказать, хохотнула, и бросила четвертак в конверт. Пошла в ванную, заглянула в унитаз. Ничего, кроме чистой воды. Пустячок, но приятно.

Они принялась за уборку, которая не заняла много времени. Четвертак, конечно, издевка, думала она, но в остальном 322-й вел себя достойно. Никаких пятен на простынях, никаких неприятных сюрпризов (за пять лет работы горничной, она пошла работать, как только Дек бросил ее, она как минимум четыре раза находила потеки подсыхающей спермы на экране телевизора, а один — лужу мочи в ящике комода), никаких пропаж. Так что ей осталось только перестелить постель, вымыть раковину и унитаз и сменить полотенца. За этими занятиями она не переставала размышлять, а как выглядел 322-й, что он за мужчина, если оставляет женщине, в одиночку воспитывающей двоих детей, двадцать пять центов. Должно быть, из тех, кто может одновременно смеяться и оставаться злобным, предположила она, с татуировками на руках, похожий на персонажа, который сыграл Вуди Харрелсон в фильме «Прирожденные убийцы».

«Он же ничего обо мне не знает, — мелькнула мысль, когда она выходила в коридор. — Возможно, он — пьяница, и решил, что это забавно. И действительно забавно, иначе чего ты так смеялась?»

Точно. Иначе чего она смеялась?

Толкая тележку к номеру 323, она решила, что отдаст четвертак Полу. Из ее двоих детей, так уж получалось, Полу, в сравнении с Пэтси, она уделяла меньше внимания. Семилетний, он по большей части молчал и хлюпал носом. Дарлин иной раз думала, что Пол, должно быть, единственный малолетний астматик в городе, расположенном в пустыне и славящемся чистым, сухим воздухом.

Она вздохнула и открыла 323-й, в надежде, что найдет в горшочке с медом пятьдесят баксов, а то и сотку. Конверт она увидела сразу, прислоненный к телефонному аппарату, как она его и оставляла. Заглянула в него, хотя и заранее знала, что он пуст. Не ошиблась.

Зато 323-й оставил ей кое-что в унитазе.

— Вы только посмотрите, счастья уже привалило, — вырвалось у Дарлин. Она вновь начала смеяться, когда спускала воду… не могла иначе.

Однорукий бандит, один единственный, стоял в вестибюле отеля «У ранчера», и хотя за пять лет работы Дарлин ни разу не подходила к нему, в тот день, направляясь на ленч, она сунула руку в карман, обнаружила порванный конверт и решительно шагнула к поблескивающей хромом приманке для дураков. Она не забыла о намерении отдать четвертак Полу, но что такое четвертак в наши дни для ребенка? На него даже не купишь паршивую бутылочку «колы». И внезапно ей захотелось избавиться от этой чертовой монетки. Болела спина, после кофе вдруг разыгралась изжога, настроение резко упало. Мир потускнел перед глазами, и вину она возлагала на этот чертов четвертак… словно он генерировал импульсы, которые портили ей здоровье и настроение.

Герда вышла из лифта аккурат в тот момент, когда Дарлин встала перед игральным автоматом и вытащила четвертак из конверта.

— И ты туда же? — удивилась Герда. — Ты? Нет, никогда… не могу поверить своим глазам.

- Тогда смотри в оба, — ответила Дарлин и бросила монету в щель, над которой значилось: «БРОСЬТЕ 1, 2 ИЛИ 3 МОНЕТЫ». — Начало положено.

И уже отвернулась, чтобы уйти, но в последний момент словно вспомнила о том, что «бандита» надо дернуть за ручку. Вновь отвернулась, даже не стала смотреть, как с калейдоскопической скоростью меняются изображения в трех окошечках, поэтому и не увидела, как во всех, одном за другим, высветились колокола. Остановилась она, лишь услышав, как на поддон в нижней части автомата посыпались четвертаки. Ее глаза широко раскрылись, потом она подозрительно сощурилась, словно это была еще одна шутка… или продолжение первой.

— Ты фыиграла! — воскликнула Герда, от волнения в голос вернулся шведский акцент. — Дарлин, ты фыиграла!

Она проскочила мимо Дарлин, которая стояла, как вкопанная, слушая звон монет, падающих на поддон. Долгий, нескончаемый звон. «Я счастливая, думала она. — Я счастливая».

Наконец, высыпались все монетки.

— Боже! — восклицала Герда. — Боже! Подумать только, мне эта чертофа машина не фыдала ни цента, хотя я скормила ей уйму четфертаков! Как тебе пофезло! Здесь никак не меньше пятнадцати доллароф, Дарл! А что бы было, если бы ты бросила три четфертака!

— Такого счастья я бы не пережила, — ответила Дарлин. Ей хотелось плакать. Она не знала, почему, но хотелось. Чувствовала, как слезы собираются под веками и жгут уголки глаз. Герда помогла ей собрать все четвертаки с поддона и, ссыпанные в карман, они заметно перекосили униформу Дарлин. Она подумала о том, что должна купить Полу какую-нибудь игрушку. Игровая приставка «Сега», которую он хотел, стоила, конечно, гораздо дороже пятнадцати долларов, но их хватило бы на одну из электронных игрушек в витрине «Радио- Шэк» в торговом центре, на которые он всегда смотрел, но не просил купить, знал, что бесполезно, ума у него хватало, как и соплей, но смотрел, буквально пожирал глазами.

«Не купишь ты игрушку, — сказала она себе. — Деньги уйдут на пару туфлей… или на чертовы ортодонтические скобы Пэтси. Пол возражать не будет, и ты это знаешь».

«Нет, Пол не стал бы возражать, да и, вообще, кто стал бы его спрашивать, — подумала она, перебирая пальцами четвертаки и прислушиваясь к их позвякиванию. — На что тратить деньги, решаешь ты. Пол знает, что радиоуправляемые яхты, автомобили и самолеты, так же недостижимы, как и приставка „Сега“ и все игры, в которые можно на ней играть. Ими можно только любоваться, как картинами в музее. А вот для тебя…»

Что ж, может, она и купит ему какую-нибудь ерунду на нежданно свалившиеся деньги. Какой-нибудь милый пустячок. Чтобы удивить его.

И себя.

Себя она удивила, это точно. Более чем.