Читаем без скачивания Слёзы жирафа - Александер Смит

Некоторые из них бродят по краю соляных копей Макадикади и дальше, по дороге к Окаванго. Я плохо знаю ту часть страны, но пару раз там бывала. Помню, как впервые ее увидела: широкая белая равнина под белым небом, с несколькими высокими пальмами и травой, растущей из ничего. Пейзаж был настолько странным, что мне тогда показалось, будто я выехала из Ботсваны в какие-то чужие земли. Но вскоре этот пейзаж меняется, вы снова в Ботсване и чувствуете себя комфортно.

Одна община бушменов приходила из Калахари охотиться на страусов. Видимо, они нашли воду где-то в соляных копях, а потом отправились к одной из деревень по дороге на Маун. Тамошние жители относятся к бушменам с недоверием и говорят, что те воруют коз, а по ночам тайком доят их коров.

Община раскинула лагерь в двух-трех милях от деревни. Конечно, домов они не строили и спали, как всегда, под кустами. Мяса у них было много — они убили нескольких страусов, — и жили там до тех пор, пока не возникла необходимость тронуться в путь.

В общине было много детей, а одна женщина родила мальчика как раз во время стоянки. Она спала с ним бок о бок чуть в стороне от остальных. Однажды, как мы предполагаем, она во сне чуть отодвинулась от ребенка, чтобы было удобнее. Увы, в этот момент к ее ногам подползла змея, и женщина положила пятку точно ей на голову. Змея ужалила ее. Так обычно и случается. Человек спит на подстилке, а змея приползает, почувствовав тепло. Потом человек поворачивается во сне, и змея защищается.

Ее лечили какими-то травами. Эти люди вечно выкапывают коренья и собирают листья деревьев, но ни одно из средств не может противостоять укусу леболоболо, а женщину, видимо, укусила именно она. Дочка говорит, что мать умерла раньше, чем проснулся младенец. Естественно, времени даром не теряли, и утром все было готово для похорон. Может, вы не знаете, мистер Дж. Л. Б. Матекони, но если у бушменов умирает женщина, кормящая ребенка, дитя хоронят вместе с ней. Без матери новорожденного не выходят. Вот так-то.

Девочка спряталась в буше и оттуда смотрела, как забирают ее маму и новорожденного братика. Почва была песчаная, и бушмены смогли выкопать только очень неглубокую могилу, в которую и положили мать. Женщины причитали, мужчины пели. Девочка видела, как в яму опустили завернутого в шкуру младенца. Потом могилу засыпали песком, и все вернулись в лагерь.

Как только они ушли, девочка выбралась из кустов и стала быстро раскапывать песок. Много времени на это не потребовалось, и вскоре она уже держала брата на руках. В ноздри ему набился песок, но он дышал. Девочка повернулась и помчалась через буш в сторону дороги. Она знала, что это недалеко. Вскоре на дороге показался грузовик Управления дорожного строительства. Шофер затормозил, и машина остановилась. Водитель очень удивился, увидев девочку с грудным ребенком на руках. Конечно, он не мог ее там бросить, хотя и не понял ни слова из того, что она говорила. Шофер возвращался во Франсистаун и завез детей в больницу Ньянгабве, передав их дежурному у ворот.

Врачи осмотрели младенца. Он был очень худой, с грибковыми поражениями кожи. У девочки нашли туберкулез, что само по себе не редкость. Поэтому ее на пару месяцев оставили в больнице. Мальчика на это время поместили в отделение для новорожденных. А потом их выписали. Места в больнице нужны для других пациентов, здесь не обязаны растить девочку-бушменку и ее брата. Они, наверное, думали, что девочка вернется к своим, как обычно и бывает.

Но одна из медсестер увидела, как девочка сидит за воротами больницы, и поняла, что ей некуда идти. Тогда она взяла детей к себе и поселила на заднем дворе, в маленьком сарайчике, в котором хранили продукты. Его освободили и сделали там комнату. Медсестра с мужем кормили детей, но не могли принять их в семью, потому что у них было двое своих детей, а денег едва хватало.

Девочка очень быстро выучила язык сетсвана. А еще она научилась зарабатывать: собирала на обочине дороги бутылки и сдавала в пункт приема стеклотары. Брата она носила на спине, привязав ремнем, и ни на секунду не выпускала из виду. Я беседовала с той медсестрой и убедилась, что хотя девочка сама была еще ребенком, она сумела стать для братика хорошей матерью. Она мастерила ему одежду из обрывков ткани, которые удавалось найти, и содержала его в чистоте — купала под краном на заднем дворе. Иногда она просила милостыню на железнодорожной станции, и некоторые из жалости давали ей деньги. Но девочка все же предпочитала зарабатывать.

Так продолжалось четыре года. А потом ни с того ни с сего девочка заболела. Ее снова отправили в больницу, и выяснилось, что туберкулез серьезно затронул кости. Некоторые даже раскрошились, и девочке стало трудно ходить. Врачи сделали все возможное, но оказались не в силах поставить ее на ноги. Медсестра стала искать инвалидное кресло, и в конце концов его дал один католический священник. Теперь девочка заботилась о братике, сидя в кресле, а тот, в свою очередь, старался во всем помогать сестре.

Потом медсестре и ее мужу пришлось уехать. Он работал на мясокомбинате, и его перевели в Лобаце. Медсестра когда-то слышала о сиротском приюте и написала мне письмо. Я ответила, что возьму детей, и несколько месяцев назад съездила за ними во Франсистаун. Теперь, как вы видите, они здесь.

Такова их история, мистер Дж. Л. Б. Матекони. Вот как они оказались у нас.

Мистер Дж. Л. Б. Матекони молчал. Он смотрел на мма Потокване, та смотрела на него. Она работала в сиротском приюте без малого двадцать лет, с самого его основания, и привыкла к трагедиям. Или думала, что привыкла. История, которую она впервые услышала из уст медсестры из Франсистауна, глубоко потрясла ее. Теперь настала очередь мистера Дж. Л. Б. Матекони испытать потрясение, что было заметно.

— Они сейчас придут, — сказала мма Потокване. — Мне сообщить им, что вы собираетесь их взять?

Мистер Дж. Л. Б. Матекони закрыл глаза. Он еще не говорил об этом с мма Рамотсве, и было бы неправильно принимать подобное решение, не посоветовавшись с ней. Можно ли начинать с этого совместную жизнь? Принимать столь важное решение, не спросив супругу? Конечно, нельзя.

Тут появились дети. Девочка в инвалидном кресле улыбнулась ему, мальчик скромно и уважительно опустил глаза.

У мистера Дж. Л. Б. Матекони перехватило дыхание. В жизни бывают минуты, когда нужно действовать незамедлительно, и мистеру Дж. Л. Б. Матекони показалось, что сейчас именно такая минута.

— Дети, не хотели бы вы поехать и пожить со мной? — спросил он. — На какое-то время. А там посмотрим.

Девочка взглянула на мма Потокване, ища подтверждения его слов.

— Рра Матекони будет хорошо о вас заботиться, — сказала мма Потокване. — Там вы будете счастливы.

Девочка повернулась к брату и шепнула ему что-то, чего взрослые не расслышали. Мальчик на мгновение задумался, потом кивнул.

— Вы очень добры, рра, — ответила девочка. — Мы с удовольствием поедем с вами.

Мма Потокване захлопала в ладоши.

— Дети, идите собираться, — заторопилась она. — Скажите нянечке, чтобы вам выдали чистую одежду.

Девочка развернулась в кресле и выехала из комнаты, брат шел следом.

— Что же я сделал?.. — едва дыша, пробормотал мистер Дж. Л. Б. Матекони.

— Очень доброе дело, — ответила за него мма Потокване.

Глава 9

Ветер всегда откуда-нибудь дует

Они выехали из деревни в белом фургончике мма Рамотсве. Грязная дорога была извилистой, иногда ныряла в глубокие ямы или шла по таким ухабам, что старый фургончик протестующе скрипел и трещал. Ферма находилась всего-то в восьми милях от деревни, но ехать пришлось очень медленно, и мма Рамотсве испытывала ни с чем не сравнимое облегчение от того, что мма Потсане поехала с ней. В безликом буше ничего не стоит заблудиться. Здесь нет холмов, на которые можно ориентироваться, да и деревья все на одно лицо. А для мма Потсане пейзаж, даже скрытый туманной дымкой, был полон ассоциаций. Сощурившись, она смотрела в окошко и показывала своей спутнице то место, где несколько лет назад нашли заблудившегося ослика, а вон там, возле камня, ни с того ни с сего околела корова. Эти воспоминания оживляли пейзаж, и кусочек выжженной земли становился дорогим и прекрасным, как будто поросшим сочной зеленой травой.

Мма Потсане наклонилась вперед.

— Вон там, — сказала она. — Видите? Вдаль я вижу лучше, чем вблизи. Вот, уже видно.

Мма Рамотсве проследила за ее взглядом. Буш стал гуще, с терновыми деревьями, а в глубине угадывался силуэт здания. Типичные для южной Африки развалины: беленые стены раскрошились и теперь возвышались над землей на несколько футов; на некоторых постройках еще сохранились крыши или хотя бы перекрытия, местами провалившиеся внутрь, проеденные муравьями и облепленные птичьими гнездами.