Читаем без скачивания К развалинам Чевенгура - Василий Голованов

– А что будет через два месяца?

– Возможно, будут интересные новости.

– Какого рода?

– Вот это и выяснится месяца через два.

За два месяца у меня было время понять, почему именно хазары сейчас вдруг оказались в центре всеобщего интереса: для писателей, как Милорад Павич, таинственное пространство Хазарии открывало ничем не ограниченные возможности для собственных поэтических импровизаций. А для молодых ученых на месте таинственного каганата неуклонно ширилось белое пятно, ибо ключевые вопросы так и остались нерешенными. Где была их столица, неизвестно. Сами хазары оказались рассеянными историей. Гунны, аланы, булгары, огузы, венгры, печенеги и другие народы, населявшие каганат, прошли через него, как сквозь золотое сито, лежащее в потоке времени, на который эти народы налипали, влекомые течением истории, чтобы потом, увлекаемые силой того же течения, отлипнуть от сита, прихватив несколько крупинок золота, первые навыки культуры, и пуститься в собственное историческое странствие, которое для одних оказалось достаточно успешным и продолжительным (как, например, для венгров), а для других, как для половцев, закончилось очень скоро налетом из разверстых степей отрядов Чингисхана.

Путешествия из города в город или с континента на континент с томиком любимого автора в руках давно уже стали традицией. Но, взяв книгу Павича в качестве путеводителя по Хазарии, рискуешь попасть впросак: там можно обнаружить все что угодно – историю доктора Исайло Сука и его убийства, небылицы о подкреплении мужской силы ядовитыми грибами, строфы прощального слова еврея из «жидиады» и построение пальцев на грифе лютни при исполнении «пестроряда шайтана», но только ни слова о Хазарии и о том, где ее искать, высадившись, скажем, на станции Астрахань-пасс., в самом сердце Хазарского каганата.

Аврам Бранкович, один из любимых персонажей Милорада Павича, родился в 1651 году в Трансильвании, хотя семья его пришла в придунайские страны откуда-то с юга, усвоив шесть языков, меж коими отмечены русский, еврейский и турецкий. Спустя тридцать восемь лет средь битвы с турками он, спящий, был заколот юношей с одним седым усом и стеклянными ногтями, в тот момент приснившимся ему. Павич приписывал хазарам способность видеть сны, которые сбываются наяву. Передача этого генетического признака по наследству продлевает историю хазар до наших дней.

Аврам Фиркович, возможно, не имеющий никакого касательства к герою Павича, а возможно, являющийся его прототипом, родился и жил в Крыму и никогда не участвовал, тем более спящим, в битвах между сербами и турками, чем и обеспечил, вероятно, свое долголетие. С Бранковичем, персонажем «Хазарского словаря», безусловно роднит его страсть к собиранию редких книг и манускриптов, посвященных Хазарии. До конца своей жизни Аврам Фиркович прожил в старинном, XVIII столетия, доме в бывшей – и тогда уже почти всеми покинутой – столице крымских караимов, Чуфут-Кале. А когда в 1875 году он почил в бозе, среди собранных им по миру рукописей помимо разной давности манускриптов пятикнижия Моисеева обнаружилась копия ответа хазарского царя Иосифа видному еврейскому сановнику на службе у кордовского халифа Хасдаю ибн иль-Шафруту. Письмо было написано в Х веке, когда Кордова, как и другие области Испании, была под властью арабов. Впервые эту переписку опубликовал в 1577 году в Константинополе изгнанный из Испании Исаак Акриш. С тех самых пор подлинность ее вызывала сомнения, несмотря на наличие второй, «оксфордской» рукописи. Гонения на евреев в Европе как раз набирали силу, и кто мог поручиться, что им не взбрело в голову – хотя бы и в прошлом! – намечтать себе чуть ли не целую империю где-то на волжских берегах? Однако обнаружение еще одного – расширенного – варианта переписки и сличение трех текстов подтвердило, что подлинность документов неоспорима, а следовательно, испанские евреи еще в Х веке нащупывали обетованное «царство», откуда воссияет свет и начнется распространение «подлинной веры» по всему миру…

Ответ царя Иосифа начинается с традиционных изъявлений благосклонности к собеседнику, а заканчивается чудной поэтической недомолвкой: «Ты еще спросил меня относительно “конца чудес”. Наши глаза устремлены к…»

К чему? К небу? К Богу? К пустыне? К ветру? К морю? К реке? К восходу? К закату?

Вся сложность изучения хазарского вопроса для современных ученых заключена в том, что до самых недавних пор непонятно было, какие исторические памятники принадлежат собственно хазарам. Сохранились развалины крепостей, находившихся на территории каганата, но археологические находки в них практически ничего не говорят о хазарах как таковых. И если археология народов, входивших в состав Хазарии, позволяет уверенно утверждать, к примеру, что вот эти горшки и кувшины сделаны гузами, эта сабля – аланами, наконечники этих стрел – волжскими булгарами, а это – набор вещей из погребения печенега, то любое столь же определенное утверждение в отношении хазар с научной точки зрения недопустимо. Потому что слишком уж долго ученые не могли разобраться, какова была хазарская керамика, какими были их сабли, кольчуги, конское снаряжение, повседневная и ритуальная одежда и т.д. И даже относительно захоронений до самого недавнего времени была полная неразбериха.

Весь список «хазарских древностей» (то есть находок, которые ученые однозначно приписывают хазарам) исчерпывается несколькими десятками (!) предметов, из которых наиболее «знаменит» ритуальный ковшик с изображенными на нем сценами мифической битвы, несколько реликвариев со столь же богатыми сказочно-мифологическими изображениями, кирпич из крепости Саркел с планом святилища-лабиринта, каменная плита с рунической надписью на ней и еще несколько подобных, но только гораздо более коротких и отрывочных надписей на черепе быка и осколках посуды… Хазарские руны похожи на тюркские, хорошо известные по Сибири и Прибайкалью, но, в отличие от последних, они до сих пор не расшифрованы, ключ к хазарскому языку не найден, и все «послания» хазар остаются немыми для нас. Что же касается могил…

В 1960 году в дельте Волги было обнаружено погребение, очень отличающееся от захоронений всех известных кочевников, признававших над собою власть хазарского кагана: то была могила мужчины с серьгой в ухе, где помимо скелета был найден еще нож и кувшин с рифлением и лощением, непохожий на все, найденные на Волге до тех пор.

Затем были обнаружены странные языческие захоронения на «Маячном бугре» в 35 км к северо-востоку от Астрахани. В них также совершенно отсутствовали черты кочевого погребального обряда. Не было ни сбруи, ни седел, ни оружия, ни стремян, зато были виноградные косточки, семена дыни, проса, рыболовные крючки, нож для обрезки винограда, кочедык для плетения сетей… Такие захоронения мог делать только оседлый народ, круг занятий которого незачем и объяснять: находки говорят сами за себя. В то же время «определенно хазарскими» ученые признают подкурганные захоронения с опоясывающими их квадратными ровиками, а содержимое этих могил вновь возвращает нас к теме кочевья… Причем курганов таких сотни, и находят в них классический для погребения воина-кочевника набор: останки коня, сбруи, доспехов, оружия. Так кто же были хазары – исконные оседлые обитатели низовий Терека и Волги или пришельцы и кочевники?

Первым упомянул хазар сирийский летописец Захарий Ритор в середине VI века. К этому времени в истории стран Азии произошли важные события. Огромные территории подпали под власть Тюркского каганата – исполинской «кочевой империи», раскинувшейся на степных просторах от Китая до Волги. Тюркский каганат недолго просуществовал в притязаниях на все стороны света: со временем он распался на западный и восточный. Западный – со ставкой на Балхаше, – не имея более возможности претендовать на Поднебесную, стал претендовать на территории, раскинувшиеся за Волгой. Как и все молодые и переполненные энергией народы, тюрки – а хазары и были, собственно, одним из тюркских племен – занимались не только скотоводством, но и грабежом, почему и совершали регулярные набеги на Закавказье и в Крым. Так они и попали в поле зрения летописцев. Кроме того, во время этих набегов они не могли не повстречаться с народом, обитавшим на островах волжской дельты, который и оставил после себя древние могилы земледельцев и рыболовов. По-видимому, этот народ позже был попросту ассимилирован хазарами, но полностью не исчез, ибо и гораздо позже, в арабских летописях, упоминалось, например, что «хазары не производят ничего и не вывозят ничего, кроме рыбьего клея». Вряд ли варить рыбий клей стали бы воинственные тюрки. Скорее это все те же жители дельты, о которых даже в летописях не осталось следа. Лишь несколько странных погребений…

Византия – на примере своих крымских владений – мгновенно оценила опасность, исходящую со стороны новых «хозяев степи», и поспешила уже в 579 году заключить с ними союз и направить агрессию хазар через Закавказье на Иран, своего давнего врага. Первый прорыв хазар в Закавказье через Дарьяльское ущелье закончился неудачей: персы разбили их при Герате, чем надолго охолодили пыл. Однако хазарам приглянулась плодородная долина Терека, и они «зацепились» там. Со временем, поднакопив сил, они в 627 году разгромили Дербент – пограничную крепость, тогда принадлежавшую персам, штурмом «в лоб» взяв его неприступную стену. Древнеармянский историк Моисей Каланкатуаци был очевидцем этого штурма и описывает хазар с нескрываемым омерзением: «…видя страшную опасность со стороны безобразной, гнусной, широколицей, безресничной толпы, которая в образе женщин с распущенными волосами устремилась на них, содрогание овладело жителями, особенно при виде метких и сильных стрелков, которые как бы сильным градом одождили их, и как хищные волки, потерявшие стыд, бросились на них и беспощадно перерезали их на улицах и площадях города… Как огонь проникает в горящий тростник, так входили они в одни двери и выходили в другие, оставляя там деяния хищных птиц и зверей…» В тот же год византийцы и хазары осадили Тбилиси. Грузины вынесли на стену тыкву и нарисовали на ней лицо кагана: вместо бровей – тонкие черточки, подбородок голый, редкие волосы на усах, ноздри – шириной в локоть, – и кричали: «Вот царь ваш!»