Читаем без скачивания Небо Титана (СИ) - Макс Максимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда Юра и Стив вернулись в шатер, Жорж обратился ко всем присутcвующим:
— Можно подвести некоторые итоги по принципу жизни на Титане.
Гречкин положил антенну на пол чуть в стороне от входа.
— Я бы хотел начать издалека, — сказал Жорж.
— Мы не против, — ответил капитан.
Биолог вздохнул и приступил к повествованию:
— До момента, когда зонд зачерпнул атмосферу Титана, тогда двадцать лет назад, я был согласен с мнением большинства ученых, и считал, что для жизни нужна вода. Мне тогда было двенадцать, но я уже не на шутку увлекался биологией. Очарование Титана для меня заключалось в том, что мы получили доказательства того, что для наличия жизни не обязательна вода. Подойдет и другая жидкость. А еще я был восхищен тем, что тут мы смогли найти жизнь, не имеющую ничего общего с Земной, ведь в природе на Земле нет жидкого метана.
Жорж прокашлялся, отвернув голову в сторону от микрофона скафандра.
— Как известно, — продолжил он, — в основе жизни бактерий, которые тогда были найдены в облаках Титана был тоже углерод, правда соединенный в молекулы циклопропенилидина — очень высокореакционной органики, которую на Земле можно наблюдать только в лаборатории. Про эту молекулу вообще мало кто-что знал ранее. А тут на основе этой молекулы существует жизнь! А главным растворителем выступает сжиженный этан и метан. Циклопропенилидин создает основу для местных Титановых аналогов наших ДНК и РНК и все это при температуре минус сто восемьдесят градусов! Даже минус двести градусов! Многие астробиологи, в том числе и я, глядя на эти привезенные на Землю бактерии, считали, что на основе такой органической молекулы могут появиться невероятно экзотические формы жизни. Просто невообразимые формы!
Жорж сделал паузу и глубоко вздохнул.
— Я не совсем понимаю, к чему ты клонишь? — произнес Мингли.
— Подожди, сейчас поймешь. Этот паук, — Жорж указал рукой, — определенно является хищником. Судя по всему, он убивает своих жертв этим вот клювом. Охотится приблизительно как кальмар. А вел я к тому, что нет принципиально отличных от Земных форм жизни. Нет и не может быть.
— Это еще почему? — спросил Стив.
— У паука есть конечности, которыми он ловит жертву. Далее он убивает её клювом, пропускает через аналог нашего желудка, далее в кишечник, потом все лишнее выходит через клоаку. У паука есть сенсоры: органы зрения, для восприятия электромагнитных колебаний, органы слуха для восприятия колебаний среды, обонятельная системы для восприятия молекул в среде. И это только те утверждения, которые я могу сделать на основе часовой работы с ним. Исходя из всех этих элементов его тела, можно сделать вывод о том, как протекала эволюция на Титане. Примерно так же, как и у нас на Земле. Тут живут существа, которые должны питаться и целью которых является передача своих генов дальше. Всё как у нас! Получаем энергию и размножаемся, получаем и размножаемся. Всё! Вот основной закон любой жизни! Все мы живем в одной вселенной и ничего принципиально иного быть не может! Теперь я в этом твердо убежден.
Члены команды переглянулись.
— Так, — начал Гречкин, — я, как бортинженер, человек далекий от астробиологии, хотел бы пояснений.
— Пожалуйста, спрашивай.
— На Титане когда-то нашли какую-то молекулу с названием, как ты там сказал…
— Да… название труднопроизносимое, не важно… не суть… В две тысячи двадцатом нашли.
— И этой молекулы на Земле не существует?
— Ее вообще не существует нигде, кроме Титана и облаков межзвездной пыли. Ну и конечно же в лаборатории можно получить.
— И о ней никто толком ничего не знал?
— Знали очень мало и нигде ее не использовали.
— Потом в две тысячи двадцать восьмом, когда зонд принес нам бактерии с Титана, мы поняли, что в основе этих бактерий как раз лежит эта молекула?
— Да.
— Эта органическая молекула, которая спокойно себя чувствует при низких температурах?
— Да. А наш паук умер от того, что сварился изнутри, когда проглотил коптер. Это как если ты проглотишь металлический предмет, нагретый до двухсот градусов. Стрелять в него было необязательно.
— Температура, нормальная для нас, убийственна для них. Понятно.
— Сколько тебе надо времени, чтобы сделать полный отчет об этой особи? — спросил Мингли.
Жорж уставился на паука и замер. Секунд через тридцать молчания команда поняла, что он не думает над ответом, а просто стоит, уперев взгляд в это неземное создание. Стоит будто манекен.
Потом Жорж достает из набедренной сумки рулетку и прикладывает ее к сочленению конечности паука.
— Жорж? — Мингли обошел биолога, — ты в порядке?
Жорж попятился назад.
— Опять, — произнес он, — опять начинается…
— Что с тобой? — взволнованно спросил Гречкин.
— Опять эти отрезки. Соотношения отрезков… я не понимаю! — биолог рванул к выходу, но Мингли схватил его за торс, и они оба упали. Жорж пытался вырваться. На помощь капитану подлетели остальные. Саид сел биологу на ноги, а Юра со Стивом скрутили ему руки.
— Я не могу так, не могу, — кричал Жорж, — что-то проникает в меня! В мое сознание! Внутрь самого потаенного!
18. Я тоже их видел
Жорж сидел на полу прислонившись спиной к стене шатра. Саид на всякий случай встал возле двери, чтобы биолог не попытался вновь выскочить и натворить с собой бед. Мингли и Стив находились по бокам от Жоржа, а Юра расположился на полу, и, всматриваясь в его побледневшее худое лицо, произнес:
— Я тоже их видел.
Жорж поднял взгляд на Гречкина.
— Видел? — с волнением спросил биолог.
— Что значит "тоже видел"? — удивился Мингли.
— Тогда, когда ты спросил у меня про странности? — вспомнил Стив.
— Да, — начал Гречкин, — только у меня немного другая ситуация. Ты, Жорж, говорил про какие-то отрезки. Так вот, а у меня не отрезки, у меня треугольники.
— Приехали… — пробурчал Саид.
После того, как Юра рассказал команде о странных треугольниках, проникающих в его сознание, Жорж поднялся, и, казалось, полностью пришел в себя. Биолог в свою очередь рассказал, что видит соотношения длин отрезков в обычных вещах. Принцип был точно такой же как у треугольников Гречкина — Жоржу бросался в глаза какой-то линейные объект, вырванный из общего фона, а следом еще один, и соотношения длин пары этих объектов оказывались всегда равны соотношению длин какой-нибудь другой пары объектов, которые так же бросались в глаза. Это могли быть абсолютно разные, несвязанные между собой линейные
