Читаем без скачивания Миры Альфреда Бестера. Том 4 - Альфред Бестер

Тут я показал, что я — парень не промах.

— Я со Стабилиссимусом Гротингом.

— Вы его секретарь?

— Да.

— Вы знаете, мистер Митчелл, — заговорил старикан, — хоть перспективы и мрачные, мне кажется, светлые места тоже есть. Ведь скоро наша система обработки данных позволит прогнозировать и ближайшее будущее… — И он с надеждой посмотрел на меня — такой взгляд бывает у собаки, когда она, сидя на задних лапах, ждет похвалы хозяина.

— Неужели? — удивился я.

— Все говорит за то. Ведь если наш метод позволяет заглядывать в абсолютное будущее, значит, со временем мы научимся давать точный прогноз хоть на завтра — потребуется лишь небольшая модификация.

— Пожалуй, вы правы, — согласился я, а сам думаю: что он такое несет? Испуг прошел, и я ощутил легкое разочарование. Я ведь думал, что сейчас увижу чудо-человека, который выдает нашим боссам все тайны бытия, а тут нате вам — часовой механизм.

Старикан довольно заулыбался.

— Вы так считаете? — робко спросил он.

— Именно так.

— Может, вам будет нетрудно сказать об этом мистеру Гротингу. Вдруг ваша подсказка подействует…

Тут я снова показал себя молодцом.

— Сказать по правде, сэр, — говорю, — Главный Стабилиссимус послал меня к вам для небольшой беседы. Я у него работаю недавно и, к несчастью, задержался в Вашингтоне.

— Ах, извините, пожалуйста, — забормотал он. — Проходите сюда, мистер… мистер…

И он повел меня через лабиринт из движущихся деталей к пульту в другом конце комнаты. Там стояло полдюжины кресел, в одно он уселся сам, другое предложил мне. На плоской поверхности пульта гнездилось множество переключателей и кнопок. Он нажал какой-то тумблер, и освещение погасло. Нажал еще один — и бам-бам-бам участилось до монотонного гудения. Восьмигранник завертелся так быстро, что под светом прожекторов превратился в туманную дымку.

— Вы, наверное, знаете, — самодовольно начал просвещать меня этот старый хрен, — что сейчас мы впервые смогли применить наш аналитический метод к абсолютному будущему. Спасибо Уиггонсу, что разработал систему самопроверки данных, без нее мы бы еще корпели и корпели.

— Молодец ваш Уиггонс, — говорю, а сам ну хоть бы что-нибудь понял. Такое состояние бывает, когда только что проснулся и не можешь вспомнить, что видел во сне. Это знакомо каждому — нужная мысль бродит где-то совсем рядом, а ухватить ее не можешь. Вот и у меня тогда роились в голове сотни разных ассоциаций, звонили тысячи колокольчиков — а состыковать ничего не удавалось. Но я чувствовал — рыбина тут большая.

По кристаллу начали метаться тени. Появились несфокусированные изображения, вспышки цвета. Чудной старик что-то пошептал про себя, и его пальцы прошлись по клавишам пульта, будто он играл фугу. Наконец он сказал «Есть!», откинулся в кресле и принялся следить за кристаллом. И я вместе с ним.

Передо мной возникло окно в пространство, через это окно я видел одинокую звезду, ярко горевшую в темноте. Свет был острый, холодный и до рези в глазах сильный. Сразу же за окном, на переднем плане, я увидел космический корабль. Нет, не в форме сигары или яйцевидного сфероида, ничего подобного. Такой космический корабль увидишь разве что во сне. Огромное чудовище с какими-то немыслимыми крыльями и башенками, натыканными без всякой системы окнами. Будто его никто и не собирался запускать в космос, а сделали баловства ради.

— Смотрите внимательно, мистер Маггинс, — предупредил старый хрен. — При такой скорости все происходит очень быстро.

Быстро? Это не то слово. На корабле вдруг поднялась суматоха. Башенки поднимались и опускались, люди, похожие в скафандрах на клопов, сновали взад и вперед; к кораблю подлетела маленькая ракета в форме утолщенной иглы, немного повисела рядом и улетела. Напряженная секунда ожидания — и вдруг звезда померкла. А следом за ней — и космический корабль. Кристалл потух.

Мой экскурсовод, трехнутый профессор, переключил несколько тумблеров, и пред нами открылся дальний, глубокий план. Четко и ярко возникли звезды, мириады звезд. Постепенно верхняя часть кристалла начала темнеть. Раз, два — и все звезды погасли. Представляете? Погасли. Были и нету. Я вдруг вспомнил школьные годы, как в каплю под микроскопом мы добавляли тушь и смотрели, как гибнут бедные амебы.

Старикан с бешеной скоростью принялся нажимать разные кнопки, и перед нами возникали все новые и новые картины Вселенной, но черное облако каждый раз расползалось и поглощало все вокруг. Скоро звезд вообще не осталось. Не осталось ничего, кроме черноты. Не скажу, что все это выглядело эффектнее приличного стереофильма, но нервишки слегка пощекотало. Я не без жалости задумался над судьбой амеб.

Зажегся свет, я снова оказался внутри часового механизма. Профессор повернулся ко мне и спросил:

— Ну, что вы об этом думаете?

— Думаю, что это шикарно.

На лице его появилось разочарование. Он промямлил:

— Нет, нет, я не о том. Как вы это объясняете? Вы согласны с остальными?

— Со Стабилиссимусом Гротингом?

Он кивнул.

— Мне надо немного подумать, — ушел я от ответа. — Все это несколько… неожиданно.

— Разумеется, разумеется, — запричитал он, провожая меня к двери. — Подумайте как следует. Хотя, — рука его застыла на дверной ручке, — я не вполне согласен с вашим «неожиданно». В конце концов мы всегда этого ждали. Вселенная обречена, а каким будет конец, не так важно.

Недурно, а? Пока я шел вниз, чувствовал, как у меня извилины шевелятся. Никак не мог понять, чем уж это черное облако так огорчило Стабилиссимуса. Я поплелся к выходу из «Прога» и на ходу принял решение — поеду-ка сейчас прямо к Контролеру и устрою у него еще один спектакль. На углу я поймал пневматическую капсулу и набрал на диске нужный адрес, Через три с половиной минуты я был на месте.

Не успел я выбраться из капсулы, как меня окружила вся наша газетная шайка.

— Где ты пропадал, старина? — спрашивает «Леджер». — Нам твои мозги были вот как нужны.

— Никак Хогана не найду, — отвечаю. — Пока с ним не встречусь, не знаю, что писать. А чего это вам вдруг мозги понадобились?

— Да не мозги вообще, а твои мозги.

Я вылез наконец-то из капсулы и показал им пустые карманы.

— Думаешь, мы тебя хотим расколоть? — удивился «Леджер». — Да нет же, просто не хватало человека, который умеет интерполировать.

— Чего?

— Это чучело хотело сказать «интерпретировать», — поправил «Рекорд». — Нам сегодня опять выдали официальную сводку. Слов много, а смысла никакого.

— Братцы, — сказал я, — вам нужен человек, который умеет фантазировать. Сегодня я от этой роли отказываюсь. А то, чего доброго, нафантазирую на свою голову.

В общем, притопал я по дорожке к главному входу, иду к кабинету Зама Вице-Контролера, а сам думаю: «Вопрос у меня не шутейный, чего я буду размениваться на всяких замов?» Разворачиваю лыжи — и в приемную самого Контролера. А до него добраться не просто — у него делопроизводители живые, не какие-то там роботы-пустобрехи. Да еще четыре секретарши. Красотки как на подбор, но чтут дисциплину.

Первая меня даже не заметила. Я пронесся мимо нее и был уже во второй прихожей, а она только начала стрекотать: «Простите, что вы хотели?» Вторую всполошил стук двери, и она успела схватить меня за руку. В общем, повисли на мне обе, но я знай себе рвусь вперед. Тут третья, и как ко мне прижмется! Понял я — заслон не прорвать. Но здесь меня уже мог услышать Контролер, поэтому я как заору:

— Долой Стабильность!

Да, да. Именно так и заорал. И еще:

— Стабильность никуда не годится! Даешь Хаос! Да здравствует Хаос!

И еще что-то в этом роде. Секретарши порядком струхнули, одна включила сигнал тревоги, тут же ввалились двое ребятишек и уже собрались считать мне ребра. Но я продолжал хулить Стабильность и прорываться в святая святых, наслаждаясь при этом жизнью — ведь на мне висели три первосортные красотки, а в ноздри лез запах «Изобилия N5». Наконец, на шум вышел сам Контролер.

Меня тут же отпустили, и Контролер спросил:

— Из-за чего такой шум?… Ах, это вы.

— Не сердитесь, пожалуйста, — говорю.

— Я смотрю, вы любитель пошутить, Кармайкл.

— Нет, сэр, просто у меня не было другого способа быстро добраться до вас.

— Извините, Кармайкл, но вы явно перестарались.

— Подождите минутку, сэр.

— Простите, я очень занят. — Вид у него был обеспокоенный и нетерпеливый.

— Мне нужно сказать вам два слова наедине, — настаивал я.

— Исключено. Поговорите с моим делопроизводителем. — И он повернулся к своему кабинету.

— Прошу вас, сэр…

Но он, махнув рукой, уже входил в кабинет. Я кинулся к нему и поймал за локоть. Он что-то сердито зашипел, но я повернул его к себе, обхватил руками и, когда мой рот оказался рядом с его ухом, с жаром прошептал: