Читаем без скачивания Зейнаб - Мухаммед Хайкал

Уже сколько раз она выжидала подходящий момент, чтобы вызвать мужа на этот разговор. Она знала его мнение о том, что Хасан еще слишком молод. К тому же дело осложняется из‑за денег. Ведь им предстоит уплатить за пять федданов[17], купленных совсем недавно. Халил считает, что нет ничего хуже, чем брать в долг, а потом попадать в зависимость от кредиторов. Не дай бог, случись что с хлопком, тогда они вообще тебя со свету сживут, назначат огромные проценты! Разве не перед его глазами судьба старого Амира, — их дома разделяют всего несколько шагов.

Амир много лет не выплачивал долги и теперь в полном отчаянии, не знает, что ему делать. Дошел до того, что стал брать ссуды то в одном банке, то в другом, в августе занял в рассрочку денег у европейских купцов под двадцать пять процентов годовых, с тем чтобы вернуть деньги в декабре. А взять другой пример — Али Абу Омар, у которого теперь только и дел, что писать протоколы, подготавливать свидетелей, подавать ложные иски, требуя от феллахов арендную плату, которую они уже уплатили. Разве Али Абу Омар не был раньше порядочным, честным человеком? Только долги толкнули его на этот позорный путь. Думая обо всем этом, старый Халил колебался: не лучше ли повременить немного, чтобы женитьба сына не разорила его семью, чтобы приход невесты не принес в дом несчастье.

Однако жена его не хотела больше слушать никаких доводов. Терпение ее иссякло.

— Ведь ты же купил недавно пять федданов! — заявила она. — Так продай один феддан той земли, что в деревне, если боишься залезать в долги.

Что за глупая мысль — продать землю, унаследованную от своего отца, которую он обрабатывал долгие годы! Речи жены, повторявшиеся изо дня в день, почти убедили его в необходимости женить сына, чтобы на старости лет найти утешение во внуках, но страх попасть в лапы хищников, которые не знают жалости и не исповедуют иной веры, кроме наживы, этот страх, а также любовь Халила к земле, унаследованной от отца, не позволили ему сразу согласиться. Решать такое дело надо с толком, не спеша! Надо соблюдать осторожность. Поэтому Халил отмалчивался всякий раз, когда жена заговаривала с ним на эту тему. Но совесть его не была спокойна, ибо недаром говорится: «Поистине, твоя обязанность — согласиться на то, о чем просит тебя жена».

Но как тут согласиться? Необдуманное решение порождает ошибку, на исправление которой потребуется много времени. А может случиться так, что содеянного вообще не поправишь. Так не лучше ли поостеречься, чтобы желаемое и так страстно ожидаемое сегодня не превратилось завтра в причину горя и запоздалого раскаяния? Как часто мы совершаем то, чего жаждем, не подумав о последствиях, и движемся к пропасти, не ведая о том, что она бездонна. А такое неведение ведет к гибели и смерти!

Все эти мысли проносились в голове старого Халила, когда он сидел на крыше своего дома и глядел на закат. Перед тем как окончательно скрыться за горизонтом, солнце окрасило багрянцем весь небосвод. Алая заря растеклась по небу и, казалось, закрыла собою полмира. Прохладный воздух приближающихся сумерек освежил открытую грудь Халила. Этот ветер всегда заставляет нас забыть о всех печалях и опасениях, навевает радость, увлекает в далекие миры, где свободно парят наши мечты, где мы обретаем все, что пожелаем.

Халил устал бороться со своими страхами и опасениями. Он стал размышлять о том, как бы это достойнее принять будущую жену Хасана. А какие славные будут маленькие внуки, они наполнят дом смехом и криками. Жена его, освободившись от домашних дел, которые возьмет на себя невестка, целиком займется внуками. Ведь эти чистые души — утешение старости…

Эти мечты принесли старику отраду. Они словно вернули ему молодость, от них становилось тепло на сердце. Солнце уже почти закатилось, когда к Халилу подошла жена. Через мгновение исчезнет остаток дня и чело небосвода покроется ночным мраком. Жена спросила, вернулся ли с поля Хасан. Халил ответил, что сын пошел в мечеть на вечернюю молитву. И тут же вскочил на ноги — сам он чуть не забыл о своем долге перед аллахом!

Мечеть находилась в нескольких шагах от дома, и Халил быстро дошел до нее. Народ уже собрался там во главе с имамом[18]. По обеим сторонам минбара[19] стояли деревенские старики — шейхи[20], которым перевалило за семьдесят и у которых не было другого дела, кроме как молиться и восхвалять аллаха. И темной ночью ты можешь увидеть их в доме аллаха. Просторную мечеть освещают один‑два фонаря, в которых чуть теплятся язычки пламени. Шейхи читают вирд[21] — часть Корана, которую следует читать ночью, нарушая своими выкриками тишину. Только под утро их голоса затихают, и мир погружается в безмолвие. Мертвая тишина нависает над деревней, даже собачий лай не нарушает ее. Потом воздух рассекает призыв муэдзина, заполняющий все пространство. Его протяжный напев завершается словами: «Молитва лучше сна!» Он повторяет это высоким, громким голосом, нарастающим, как морской прилив. И не минует ни одного гласного, не пропев его на все лады.

Совершив утреннюю молитву, люди расходятся по домам. Одни наспех завтракают и идут в поле, другие стараются продлить прерванный сон и какое‑то время нежатся в постелях. А старики возвращаются в мечеть, чинно прохаживаются по ней либо присаживаются где‑нибудь в уголке. Они вспоминают события прошлых лет, тиранию хедива Исмаила или обсуждают нынешние деревенские дела. Когда солнце подходит к зениту, наступает время очередной молитвы. Затем старики, удобно устроившись каждый на своем излюбленном местечке, погружаются в глубокий сон: они сопят и похрапывают. Ко времени послеполуденной молитвы они просыпаются. Совершив ее, некоторые направляются в поля, чтобы посмотреть, что делает аллах с посевами, а другие остаются в мечети, поджидая, когда подует прохладный вечерний ветерок. Вот и все их заботы. Жизнь их течет спокойно, и нет у них иных мыслей и чаяний, кроме тех, чтобы молитва их дошла до аллаха.

Войдя в мечеть, Халил занял свое обычное место. Имам поднял ладони вверх и воззвал: «Аллах велик!» Голоса верующих нестройно повторили эти слова. Среди них были очень высокие, пронзительные до раздражения. Некоторые повторяли одно и то же слово несколько раз, словно не надеясь, что их поймут сразу. Другие обрывали слово на середине, а потом начинали сначала. Были и такие, которые произносили молитвы беспорядочной скороговоркой. Этот нестройный хор довольно долго возмущал торжественную тишину мечети. Наконец шум улегся, имам торопливо, нараспев, начал читать первую суру Корана — фатиху. Но не успел он закончить ее, как ему помешали: со стороны мест для омовения раздался крик: «Воистину — аллах с терпеливыми!» И появился человек с закатанными рукавами, которые он на бегу поспешно опускал. Он достиг рядов верующих и опять громко заорал, уведомляя проповедника, что он уже с ними и готов слушать проповедь. Едва он затих, как снова раздался возглас: «Воистину — аллах с терпеливыми!», — который опять отвлёк внимание правоверных.

Уже совсем поздно, и темнота вползла через узкие окна мечети, притаясь у стен и белых колонн. Спины молящихся согнулись в поясном поклоне ракаата[22] так что их можно принять то ли за мрачных призраков, то ли за ангелов. Тьма сгустилась под куполом мечети, молящиеся, покорные, словно сжавшись от страха, в земном поклоне приникли к земле, почти слились с ней.

Когда же наступает время второго ракаата, становится так темно, что богомольцы совсем скрываются от глаз наблюдателя. В полной тишине их губы шепчут молитвы, ночь подхватывает священные слова на своих крыльях и вздымает к небу, чтобы вернуться затем и шепнуть имаму, что аллах услышал тех, кто вознес ему хвалу. Одни произносят слова молитвы со страхом, трепеща перед аллахом, другие прикидывают про себя, что надо купить в четверг на предпраздничном базаре, а третьи тайком подсчитывают дни, отработанные на прошлой, неделе, с нетерпением ожидая конца молитвы, чтобы пойти к хозяйскому писарю и потребовать у него деньги, которые писарь хочет прикарманить. Как только имам произносит слово «мир» и добавляет, что он ожидает для всех милости от аллаха, правоверные разбегаются по домам, чтобы закончить свои житейские дела. Вот как! Оказывается, писарь здесь! Его хватают, ведут в контору, чтобы он показал свои расчетные листки, а они бы разобрались, что причитается ему, а что им.

Халил помолился вместе со всеми и попросил аллаха даровать ему успех в осуществлении задуманного. Совершив молитву, он вернулся домой. Сын уже поджидал его. Вместе сели за ужин. Халил был рассеян, озабочен, он еще не принял никакого решения. В голову лезли противоречивые мысли. Фантазию подстегивал свежий и прохладный, безмятежно веющий ветерок, несущий залитому лунным светом миру оживление и радость. Но после вечерней молитвы полагалось спать, и Халил отправился на покой. Однако жена остановила его.