Читаем без скачивания В сказочной стране. Переживания и мечты во время путешествия по Кавказу - Кнут Гамсун

Градовая туча проносится, и солнце снова сияет. Я выхожу из хлева и брожу кругом; от земли поднимается тёплый пар. Мы находимся на высоте 1 727 метров над уровнем моря, следовательно с утра, проехав сорок три версты, мы поднялись почти на тысячу метров. Здесь, вокруг Казбека живут осетины, народ, происхождения и имени которого никто не может объяснить. Сами они называют себя иронами. Я охотно сделал бы что-нибудь для науки во время этого путешествия, и было бы легко произвести несколько исследований в Осетии. Мне стоило бы только в течение нескольких часов карабкаться вверх в горы, и я очутился бы в Осетии и мог бы исследовать её. Для этого у меня уже была недурная подготовка, так как я успел прочесть много книг о Кавказе. Здесь — колыбель человечества, здесь Прометей был прикован к скале, здесь горит вечный огонь в Баку, сюда перекочевало множество евреев, после Вавилонского пленения, здесь поблизости находится гора Арарат, и хотя она уже за границей Армении, но она всё-таки видна отсюда. Но мне необходимо было бы иметь достаточно времени, а не располагать какими-нибудь двумя жалкими часами. Я читал, что у осетин множество различных орудий, которых другие племена на Кавказе не знают: и клещи, и квашня, и маслобойня, и вилы для сена, и кружка для пива, и многое другое. Это удивляло всех исследователей и ставило в тупик. Но если бы мне только удалось добраться до них, то я прямо спросил бы их, откуда, чёрт возьми, они получили все эти инструменты, — купили ли они их, или же родились вместе с ними. Очень может быть, что обнаружилось бы нечто неожиданное: я открыл бы, пожалуй, целое новое учение о переселении народов; мне удалось бы опровергнуть моих предшественников по специальности — Эккерта, Броссе31, Опферта, Нестора, Боденштедта32 и Реклю33, и сделать самостоятельные выводы. Быть может, это имело бы большое значение для меня самого, в мою честь город украсили бы флагами в день возвращения на родину, и я получил бы приглашение читать доклад в географическом обществе; пожалуй, я получил бы большой крест св. Улафа. Всё это уже необыкновенно ясно представлялось мне в моём воображении.

Но только что я успел размечтаться, стоя под одной горой довольно далеко от станции, как ко мне подошёл Корней и объявил, что нам пора ехать.

Ехать? Но это не соответствует нашему уговору. И я вынимаю часы и показываю Корнею цифру, на которую он указывал соломинкой, и даю ему понять, что он хочет уезжать на целый час раньше. Но Корнея это ничуть не смущает, он берёт соломинку и указывает на часовую стрелку, объясняя мне, что именно в этот час, на котором она стоит, мы и должны ехать. Так мы и стоим оба друг перед другом — он со своей соломинкой, а я с часами — и совещаемся, стоя под горой. Кончается тем, что я уступаю ему и беспрекословно следую за ним.

Я не забываю о баране в хлеву и из-за него-то и стараюсь оттянуть отъезд. К моему огорчению оказалось, что часы его сочтены; когда мы уезжали, то он лежал на боку и был при последнем издыхании.

Едва мы отъехали от станции, как встретили огромное стадо баранов на самой дороге. Лошадям пришлось. остановиться, потому что бараны тесным кольцом окружили нас, и не было никакой возможности двигаться вперёд. У четырёх пастухов были длинные посохи, на животах кинжалы, а через плечо висели ружья, кроме того у них были с собой собаки. Собаки были желтовато-серые, они мало походили на собак и скорее напоминали белых медведей.

Наконец-то нам удалось выбраться из стада, и мы поехали дальше.

Теперь дорога идёт по плоскому месту и даже слегка под гору; так продолжается несколько вёрст, и мы быстро двигаемся вперёд. Но вот дорога снова начинает подниматься в гору, круче, чем где бы то ни было раньше, и мы долго едем шаг за шагом. Мы проезжаем грузинское село с церковью; здесь вообще более населённая местность, и ближайшие горы уже не поднимаются так отвесно. Долина внизу шире и зеленее, и сам Господь возвёл прекрасные стены вокруг лугов и полей. Здесь встречаются также коровы и волы, скот малорослый, но хорошо откормленный и сильный, а стада баранов здесь до тысячи голов каждое. Несколько женщин стоят в поле и жнут ячмень.

Новые грузинские посёлки. Такой посёлок по большей части представляет собою нечто общее, состоящее из множества жилищ, ютящихся друг возле друга, как попало, на горе. Они не разделены улицами или хотя бы даже узкими дорожками, а лишь лестницами, и расположены словно полки друг над другом и друг возле друга, и как бы врыты в склоны горы. В домах нет окон и никаких других отверстий, за исключением дверей и отверстия в крыше над очагом. Крыши плоские, из дёрна или из плитняка. Здесь женщины проводят время, сидя на подушках, они пляшут и играют тут же, и семья не покидает крыши ни днём, ни ночью, если только позволяет погода. У всех грузинских деревушек такой вид, словно над ними только что пронёсся ураган, который снёс верхнюю часть со всех домов.

Одна деревня следует за другой. В каждой деревне нас обступают нищенствующие мальчики. Эти малыши клянчат с такой назойливостью, которую мы встречали ещё только в Турции. Опять на одном поле стоят женщины и жнут ячмень. Более пожилые скромно смотрят в землю и продолжают работать, но одна молодая девушка выпрямляется, смотрит на нас и улыбается. На ней голубой сарафан, и волосы повязаны красным платком, её белые зубы сверкают, глаза у неё чёрные. Когда ей надоедает смотреть на нас, то она перестаёт улыбаться, равнодушно вскидывает головою и отворачивается. У нас невольно вырывается восклицание — молодая девушка привела нас в восторг своим движением головы.

Деревня следует за деревней. Дорога идёт зигзагами вследствие крутого подъёма, и Корней, желая поберечь лошадей, позволяет им идти шагом и часто поит их. У одного из водопоев нас нагоняет какой-то экипаж, и Корней преспокойно позволяет ему перегнать нас; следствием этого является то, что мы попадаем в целые тучи пыли. Мы приказываем ему остановиться на некоторое время, чтобы дать пыли улечься, вообще мы не очень благодарны ему за его медленную и нерадивую езду. Но, по-видимому, сам Корней находит, что теперь всё идёт как нельзя лучше, он спокойно сидит на козлах и напевает про себя что-то.

Время клонится к вечеру. Смеркается и становится заметно холоднее. Мы набрасываем на плечи шерстяные одеяла. Я замечаю, что стеариновое пятно на моей куртке снова белеет от холода, оно представляет собою нечто вроде термометра; мы поднялись на две тысячи метров над уровнем моря. Мы продолжаем двигаться вперёд зигзагами среди гор. Корней ещё раз поит лошадей, несмотря на холод. Полей больше нигде не видать, мы почти на поясе деревьев.

Но вот мы с грохотом проезжаем по новому мосту и подъезжаем к станции Коби, где нам предстоит переночевать. За несколько шагов до станции Корней вдруг спрыгивает с козел и начинает тянуть одну из своих лошадей за хвост. Вначале мы не могли понять его странного поведения, но потом мы обратили внимание на то, что у лошади брюхо сильно вздулось, и что она едва может двигаться.

VII

Интересное и хорошее место.

Мы просим ночлега, но все отдельные комнаты заняты. Однако это не значит, что мы остаёмся без приюта, моей жене дают место в общей комнате для женщин, а мне в такой же для мужчин. В общей комнате для мужчин вдоль стен стоят скамьи с бараньими шкурами, и на одной из них я должен спать. Мы просим чего-нибудь поесть, и нам сейчас же подают превосходное филе, щи и фрукты. Моя лихорадка опять даёт себя чувствовать, так что я должен был бы воздержаться от некоторых блюд и напитков; но я так доволен тем, что мы нашли это место в горах, где так уютно, что я забываю о своей лихорадке и требую вопреки диете филе, щи, фрукты и пиво, а кроме того кофе.

В то время, как мы едим, в сенях появляется Корней и хочет с нами говорить. До нас доносится его голос, а когда кто-нибудь растворяет дверь, то мы даже видим его; но слуга оберегает наш покой и не хочет ему позволить беспокоить нас во время нашей трапезы. Тогда Корней пользуется благоприятной минутой и пробирается к нам в столовую.

Что ему надо?

Корней объясняет, что мы должны выехать отсюда завтра в шесть часов. Почему? Это против уговора, ведь было решено выехать в пять часов утра, чтобы к вечеру того же дня добраться до Ананури. На это он отвечает очень запутанно, но мы всё-таки понимаем из его слов, что он просит нас идти вместе с ним.

Мы выходим с ним с непокрытыми головами и без верхнего платья, думая, что нам не надо отходить от дома; но Корней ведёт нас куда-то далеко по дороге. Луна не полная, но она ярко светит, а кроме того зажглось множество звёзд. Мы замечаем какое-то чёрное пятно на краю дороги; Корней идёт вперёд и подходит к этому месту. Мёртвая лошадь! Околела одна из лошадей Корнея. Он опоил её. Она лежит со вздутым, как шар, животом.