Читаем без скачивания Что я видел - Борис Житков

А наш шофёр сказал:

— Вот и собаки воевать пошли!

И все стали смеяться:

— Ха-ха-ха!

Военный дядя сказал, что ничего нет смешного. У них в чемоданчиках лекарства. И чистенькие платочки, чтобы завязывать, если кровь. Вот попадут в кого-нибудь из ружья, он упадёт, а собачка сейчас к нему подбежит. А у неё всё что надо: и лекарство и всё.

Они учёные собаки.

ЛЕС

Как дядя-военный повел меня в лес

Шофёр говорит:

— Это сколько же нам тут стоять? Может быть, до самого вечера? Давайте в деревню поедем. Будем в деревне сидеть и ждать. Там молоко есть.

А красноармеец, у которого белое навязано на рукаве, говорит:

— Вам нельзя в деревню ехать. Вы здесь до вечера останетесь.

Тогда дядя-военный сказал:

— Ну, коли так, мы в лес пойдём: грибы собирать.

Взял меня за руку и говорит маме:

— Возьмите какой-нибудь платочек, и пойдём вместе с Алёшей в лес.

Я тогда сказал:

— Где лес?

А дядя показывает рукой:

— А вон, и там и тут лес. Вон сосны, ёлки, кусты всякие. Это и есть лес.

И потянул меня за руку. Я сказал:

— А волки?

И не стал идти. Дядя говорит:

— Со мной волки тебя не тронут. Я охотник. Я ёлку отломаю, огонь зажгу, волки и убегут. У меня спички.

Дядя вынул из кармана спички и стал трясти коробочкой. Говорит, ещё у него есть коробочка. Волки огня ух как боятся! И мы с дядей пошли. Мама взяла платок и за нами побежала. А мы — прямо в лес.

Сначала деревья не очень большие были. Елки — как на Новый год зажигают, только большие. И ветки у них около самой земли. Я шёл, и ветки мне лицо кололи. Дядя меня взял на закорки, за спину. И мне стало хорошо ехать, потому что там, наверху, у ёлок ветки маленькие.

Что значит «ау!»

А потом стало темно, как вечером. Дядя спустил меня на землю и говорит:

— Ну, вот. Настоящий сосновый лес. Ишь, — говорит, — сосны какие!

А это деревья такие. Они — как брёвна. У них внизу веток нет. А только на самом верху ветки. И там, наверху, прямо ветка на ветку находит, и неба не видно, как в комнате.

Дядя говорит:

— Ну, теперь ты сам иди.

А на земле скользко. Там, на земле, все иголки от этих сосен. Только старые. Они жёлтые и очень скользкие.

Вдруг кто-то закричал:

— Ay! Ay!

Дядя как крикнет:

— Ау! Мы здесь.

А потом говорит мне:

— Это мама кричит, чтобы мы не потерялись.

Потом мама ещё кричала «ау», и я стал тоже кричать «ау».

А мамы нигде не было. Только всё деревья кругом.

Потом мама вдруг вышла совсем близко. И мы пошли дальше. Идти мягко, как по дивану. Мама говорит:

— Куда вы нас привели? Здесь никаких грибов нет.

А дядя говорит:

— Мы дальше пойдём. Там будут.

Я всё спотыкался.

А мама говорит:

— Смотри под ноги. Видишь, корни?

А эти корни, как деревянные ветки, на земле лежат. Мама говорит, что они из сосны растут. По ним вода из земли в сосну идёт. Из каждой сосны корни растут.

Какие мы ягоды нашли

Я чуть не упал — так сильно споткнулся об корень. Дядя меня за руку держал, и потому я не свалился.

Дядя говорит:

— Ничего, ничего, шагай. Сейчас ягоды будут.

Я сказал:

— Мама! Сейчас ягоды будут. Ты мне купи.

А дядя стал смеяться:

— Вот увидишь, как их в лесу покупают.

И вдруг стало светло, потому что деревьев стало меньше.

А на земле маленькие кустики пошли, как игрушечные. Много-много. Дядя присел на корточки. И я тоже присел.

Дядя пальцем показывает и говорит:

— Видишь, ягодка.

Я сначала не видел, а потом увидел. Она синенькая, кругленькая, как горошек.

Дядя говорит:

— А ну, сорви ягодку. Здесь можно рвать. Не бойся.

Я сорвал.

Дядя говорит:

— А теперь — в рот.

И дядя смотрел, как я ел.

— Ну, как? — говорит дядя.

Я говорю:

— Очень!

И говорю:

— Ещё!

А дядя говорит:

— Ищи теперь сам.

Мама пришла и закричала:

— Ох, черники-то сколько!

Это я чернику и ел. Она в лесу прямо растёт, и можно рвать, сколько хочешь. Мама тоже на корточки присела и так начала скоро есть, как будто пальчиками клюет. Я тоже захотел так есть и очень много листиков нарвал. Потом выплёвывал.

А дядя говорит:

— А ты не спеши.

И стал говорить, что я — как корова: с листиками вместе.

А мама вдруг говорит:

— Алёшка, ты не очень, а то животик разболится.

А дядя рассмеялся:

— Что вы, гражданка, это ж наоборот. Это же напротив. Это когда животик разболится, так дают чернику. Её даже в аптеке покупают.

Мама тоже засмеялась и говорит:

— Я забыла. Я сама покупала.

Как мама испугалась

А потом дядя встал и говорит:

— Ну, идёмте, а то мы грибов никогда не найдём.

И говорит маме:

— Вставайте, гражданка.

А мама всё не хотела вставать. Мы с дядей пошли. А потом мама за нами побежала.

И у мамы губы чёрные. Даже синие. Я засмеялся:

— Ха-ха-ха! А у мамы губы какие!

И стал показывать на маму.

А дядя говорит:

— Ты думаешь, у тебя красные? И у тебя чёрные. Потому она и черника.

И мы стали зубы показывать. И у всех чёрные.

А потом пошли берёзы. Из них дрова делают. Берёзы совсем белые, и на них немножко чёрненького. А листики зелёные-зелёные. И стало очень пахнуть.

Мама говорит:

— Как хорошо пахнет!

А дядя вдруг стал и говорит:

— Это где-то горит.

Мама закричала:

— А если пожар?

А дядя сказал:

— Наверное, костёр жгут.

Мама говорит:

— Я боюсь. Идёмте отсюда скорей.

И мама побежала. А дядя всё кричал:

— Ay! Ay! Не бегите!

А мама кричала:

— Скорей! Скорей!

Дядя взял меня на руки и побежал маму догонять.

А мама всё кричала:

— Алёшка! Алёшка! Скорее сюда, сюда!

Я хотел, может быть, заплакать и говорил:

— Почему? Почему?

А потом мы маму догнали.

Как я грибы искал

Тут уже не пахло, а было как в саду. Совсем тихо и берёзы. Дядя меня спустил вниз. И кругом маленькие берёзки.

Я сказал:

— Это детские берёзки?

А дядя говорит:

— Ты, — говорит, — Алёшка, под ноги смотри. Тут грибы должны быть.

А мама села на землю и говорит:

— Ох, устала!

Я думал, что грибы маленькие и кусочками.

А дядя вдруг кричит:

— Что же ты пропускаешь. Вот и гриб.

Совсем нагнулся и сорвал.

А гриб сверху шапочкой, а снизу ножка. Как кругленький столик. Он коричневый. Я думал — кожаный. А дядя говорит: подберёзовик.

Мама вскочила и кричит:

— Что, что, нашли уже?

И стала искать на самой земле. И тоже нашла. А я стал и ногами и руками землю кидать, чтобы скорее найти.

А дядя закричал:

— Ты не ногами — глазами ищи!

Дядя уже много нашёл и всё говорит: подберёзовик, подберёзовик. И мама всё кричала:

— Ах, ещё! Ах, ещё!

А я никак не находил.

Дядя на меня не смотрел, и мама тоже не глядела. Только говорила:

— Вот бабушке привезём.

Я взял и заплакал. А дядя не очень видал, как я плачу, и мама не слыхала. Они всё кричали: вот ещё, вот ещё! Я взял и ещё громче заплакал.

Дядя говорит:

— Ты что? Накололся?

А я сказал:

— Грибы противные.

Дядя говорит:

— Что? Не даются?

Подошёл ко мне, нагнулся и потом пальцем показывает.

— Вот, — говорит, — маленький стоит.

А я всё равно не вижу. И вдруг увидал. Он маленький, как игрушечный. Я подбежал, а там ещё большой стоит. Я скорее сорвал.

А дядя говорит:

— Неси маме скорее.

Я закричал:

— Вот ещё! Вот ещё!

Я со всех ног побежал к маме. Гриб поломался, а я всё равно его принёс, У мамы полный платок был. А дядя в шапку собирал.

Какое болото

Я опять стал искать и нашёл очень красивый, очень красный. Совсем красный, как флаг. И на нём — как белые пуговки. Только не пуговки, а пятнышки.

Я сорвал и побежал к маме и стал кричать:

— Вот какой! Вот какой!

Мама сказала:

— Фу, брось! Гадость какая! — и рукой замахала. — Брось сейчас: это мухомор, от него даже человек умереть может. Он ядовитый.

Я не хотел бросать, потом бросил. И ногой пихнул.

А потом мы дальше пошли, и я тоже грибов нашёл много-много. Прямо сто грибов. А может, не сто. Они жёлтенькие, как лепёшки, а книзу ножка. Мама сказала, что это лисички и что мы их тоже бабушке повезём. Бабушка их всего больше любит. Мы хотели дальше идти. А дядя сказал, что нельзя — тут болото. Там росли маленькие берёзки на бугорках, а потом трава. Если на эту траву ступить, там мокро. Там грязь, очень глубокая. Дядя сказал, что можно утонуть, и даже лошадь может утонуть. И даже телега может утонуть. А мы пойдём кругом, где сухо. Мы пошли, а я совсем устал и спотыкался. Дядя сказал: