Читаем без скачивания Все лорды Камелота - Владимир Свержин

– Добро пожаловать к нашему котлу, сэр Торвальд, – услышал я крик одного из копейщиков. Лицо его казалось мне знакомым, возможно, со времён похода на Горру, а может, по каким иным сражениям. Я улыбнулся, кивая ветерану, и тут тёмная тень пронеслась над нами, и бронированная рептилия, вопя скандально, как содержательница портового борделя, рухнула посреди лагеря, грациозным поворотом хвоста сшибая выставленный для господ рыцарей высокий шатёр.

Собравшиеся вокруг солдатские артели вначале в ужасе отшатнулись, хватаясь за оружие, но это было излишне. Зубастая тварь и не думала ни на кого нападать. Вместо этого она молча обвела собравшуюся публику настороженным взглядом и, широко расставив перепончатые крылья, заорала во всё горло, заставляя броситься к лесу распряжённых волов. При этом хвост милого создания, подобно кистеню, колотил во все стороны, грозя расшибить храбреца, неосторожно решившего приблизиться к беснующейся виверне.

– Слава богу, хоть ещё вонять не начала, – услышал я за спиной голос того самого ветерана.

Не могу сказать, сколько бы могло продолжаться это представление, но тут, словно укротитель в клетку с тиграми, в круг, очерченный выставленными вперёд копьями, протиснулась знакомая уже нам фигура валлийского святого, правда, стараниями Лиса обряженного в некое подобие верхней одежды. Под мышкой Каранток тащил вязанку свежесрезанных веток, с полуувядшей зелёной листвой.

– Угомонитесь, дети мои! – гаркнул просветлённый миссионер, для полноты эффекта стукнув о землю сучковатым посохом. – Ибо сия тварь бессловесная вдохновенна именем Божьим.

При звуках его голоса виверна всхлипнула и шумно сложила крылья.

Не желая лишать Лиса подобного зрелища, я включил связь.

– «Что там у вас стряслось?» – раздалось на канале связи.

– «Ничего страшного. Виверна прилетела. Голодная. Святой, похоже, собирается накормить её хворостом».

– «Ну-ка, ну-ка! Хочу я это видеть!»

Между тем проповедь Карантока набирала силу.

– Ведаете ли вы, погрязшие в грехах и распутстве, – разносился над лагерем звонкий голос валлийского принца, – что заповеди Господни, кои вы попираете в день стократно, даже сия бездушная тварь Божия, сие его неразумное чадо, выполняет с превеликой радостью и безо всякого труда.

Все вы видите её, и всем вам ведомо, какую опасность для каждого из живущих таит в себе виверна. Но, вопреки дикому нраву своему, она не набросилась ни на кого из вас, не вырвала из стада корову…

– «Точно», – восхитился логике проповедника Лис. – «А также она ни с кем не прелюбодействовала и, вероятнее всего, не лжесвидетельствовала. Капитан, ответь мне хоть ты, как почётный доктор околовсяческих наук! Какое отношение дисциплинарный устав израильской армии времён прапращура Моисея имеет к этому несчастному реликту? Куда смотрит общество защиты животных?! Впрочем, нет, это не животное. Куда смотрит общество защиты динозавров!»

Я не успел даже задуматься над его вопросом, тем более что, уж не знаю, как вышеупомянутому обществу, а мне точно было на что посмотреть.

– …Глядите же, неверующие, – провозгласил Каранток, выкладывая перед чудовищем свою зелёную ношу, – презрите грех чревоугодия, как и она презрела его!

При этих словах виверна распахнула пасть, способную перехватить поперёк спины любого из наших волов, выступающим вперёд клыком-клювом подцепила вязанку и, слегка подкинув её в воздухе, отправила внутрь. Я ясно видел, как в быстром темпе заработали челюсти-тёрки, размельчая в салат эту лёгкую закуску, и редкие обрывки листвы, кружась, падают на землю.

– «Умереть не встать!» – заявил потрясённый зрелищем Лис по каналу связи. – «Смертельный трюк! Он бы с этим номером мог объехать весь мир. Аншлаги гарантированы. Кормить виверну банными вениками – это шо-то с чем-то! Полный улёт!»

Между тем ящериха ещё раз подняла голову, с явственным выражением тошнотной брезгливости отправляя в желудок пережёванную кашицу.

– …Неужели же вы, воочию узревшие сие божественное чудо, не отделите толику от яств своих сему высокому образцу смирения и праведности?!

При этих словах «высокий образец» вновь расправил крылья и заколотил по земле хвостом, демонстрируя явное желание подкрепиться чем-нибудь более существенным, чем древесный силос.

– «Ну, дальнейшее понятно. Подайте-неминайте! Цирк-шапито и рэкет в одном лице. Вернее, в одном лице и в одной прожорливой морде».

Я мысленно пожал плечами. По-моему, наша спасительница вполне заработала свой нынешний обед. И, судя по количеству мяса, подаваемого ей на пиках воинами, они были со мной в этом солидарны.

Трапеза шла полным ходом, виверна сладострастно чавкала, заглатывая, к общей радости, всё новые и новые куски мяса. Остатки туш, не скормленные её ненасытной утробе, варились и жарились на кострах, когда на канале связи вновь появился Рейнар.

– «Алё, Капитан! Ты мне тут шоу показал, я тебе тоже, так сказать, алаверды – цирк с конями покажу. Смотри и восхищайся!» – Лис направил свой взор на «цирк с конями», и я не преминул восхититься.

Где-то там, куда нелёгкая занесла Лисовский разъезд, в образцовом порядке, соблюдая дистанцию между всадниками, двигался отряд в полсотни рыцарей с оруженосцами и драбантами. Клетчатые пледы, накинутые поверх доспехов наподобие древних туник, не оставляли сомнений, что перед нами цвет каледонской кавалерии. Но даже если бы подобные сомнения вдруг возникли, знамя с золотым вороном, терзавшим распластанного дракона, говорило само за себя. К нам приближался принц Ангус со своей гвардией.

– «Эх, как-то не вовремя наша птичка божья отказалась от смертоубийства! Если б она вчера во время посадки чуток старательнее хвостиком повертела, глядишь, сейчас и некому бы было здесь шляться. В общем, я, пожалуй, возвращаюсь. А ты уж там позаботься о приёме дорогих гостей. Принц всё ж таки!»

Я уважил просьбу старого друга. Когда поперёк проезжей дороги вельможный принц узрел наш раскинувшийся «цыганский табор», думаю, ему стало дурно. Распряжённые повозки, бродящие в задумчивости волы и возницы, в панике улепётывающие из лагеря при приближении невесть откуда взявшегося противника. Всё это наводило его на грустные мысли.

Объезжать растянувшийся без малого на полмили обоз по дикой пустоши – занятие мало приятное. Того и гляди коню ноги поломаешь. Трава по грудь, кустарники, – поди разбери, где там в них камень торчит, где ухаб прячется. Тут, пожалуй, и коня угробишь, и себе хребет поломать недолго. Стало быть, идти приходится только шагом. Но шагом неловко.

Валлийские лучники, для острастки выпустившие по приближающемуся неприятелю по паре-тройке стрел, конечно, отошли к лесу, по-рачьи пятясь, но где-то там и притаились.

Чуть промедли, враз сочтут стрелами количество всадников в отряде. И с места этих упрямцев не сгонишь, одно слово – валлийцы. Но ведь и скотты из того же куска глины слеплены, им тоже упрямства не занимать. И как потом прикажешь объяснять, что продвижение отборного войска остановил брошенный на произвол судьбы обоз? Невозможно такое объяснить, кто же слушать станет.

Постоял принц Ангус пред оставленными возами, покатал желваки на скулах, да и ткнул вперёд копьём, указуя гвардии своей место для прорыва. Ну а что там прорывать? Оно, понятно, возы бочком друг к другу приставлены да дышло в дышло повёрнуты, а между ними щиты да колья: конь со всадником в броне не перепрыгнет.

Но ведь защитников-то нет! Впрочем, кого другого тоже нет. Стало быть, самим придётся спешиваться и возы растаскивать. А из лагеря-то дух мясной за милю в нос шибает. Бочки с элем открыты да брошены, котлы паруют… Тут уж поневоле вспомнишь, что с утра в седле не евши. А у костров добро всякое валяется, возницами в панике брошенное: где пояс с чеканными бляхами, где плащ с фибулой бронзовой, а где и кошелёк с парой монет. Для бриттов, может, и малость, ну а скотту на что-нибудь, да сгодится. И посреди лагеря шатёр стоит. Бо-ольшущий! Поди, для самого герцога Ллевелина ставили. Там, ежели посмотреть, то может сыскаться что-то и поценнее стёртых динариев да дедовских украшений…

Я напряжённо следил за лагерем, ожидая, когда же чья-то алчная рука откинет полог герцогского шатра. По всей видимости, это высокое право было предоставлено самому принцу Ангусу. И вот оно, заветное движение…

Душераздирающий визг, способный заглушить вопль участниц конгресса воинствующих девственниц, застигнутых прессой на мужском стриптизе, потряс округу. Ангус отпрянул назад, сшибая стоявших за его спиной рыцарей. Из шатра высунулась голова, щёлкающая зубами и верещащая на такой высокой ноте, что листья на деревьях начали стремительно опадать, с перепугу, вероятно, решив, что наступила осень.

Когда наша объевшаяся животина устроилась вздремнуть после сытной трапезы, над ней спешным образом возвели вышеупомянутый шатёр. Я подозревал, что принц отнюдь не будет рад близкому знакомству с тварью, вчера разметавшей его войско. Но о том, что стыдливую виверну, застигнутую в неглиже, при этом охватит такая буйная истерика, я и помыслить не мог. Не знаю, что там перевернулось в её богобоязненной душе, но рептилия визжала, стрекотала, каталась по земле, колотила хвостом, выпускала клубы зловонного дыма, и всё это одновременно.