Читаем без скачивания Я вернусь через тысячу лет. Книга 3 - Исай Давыдов

Индивидуальные реактивные двигатели астронавтов были надёжны и рассчитаны на много лет. Пользовались ими бережливо. Поэтому и хватило их почти до конца жизни Нур-Нура. Уже и стариком совершал он недалёкие путешествия по воздуху. Но пояс северных озёр материка успел исследовать ещё молодым, и тогда же обнаружил пещеры, в которых светились стены и сдвигалась стрелка атомного счётчика.

В эти пещеры, за полосу озёр, и надумал Нур-Нур загнать каннибалов, которые отравляли жизнь всех окружающих.

— Там вымрут старики, которых всё равно едят после неудачных охот. — Так объяснял Нур-Нур жестокое своё решение. — Вместе со стариками, надеюсь, исчезнут и сами традиции людоедства. Иначе от них быстро не избавиться… Вблизи благодатных озёр голод этому племени не грозит. Птицы там — на века! Тем более я сразу решил, что научу племя делать луки и ставить ловушки. А заодно решил и застраховать его от возможных ошибок недалёких вождей. Хотя, как правило, вожди умнее окружающих… Но не всегда, увы, и не везде… Знаю это по своей несчастной стране и по своему космическому кораблю, с которого пришлось бежать… Поэтому я просто приказал племени урумку выбирать не одного вождя, а сразу пять. По числу пальцев на их руках… Чтоб не сбились со счёта… И приказал держать в тайне, кто из пяти — главный. «Выдадите главного, — предупредил я, — погибнете все. Сохраните его имя в тайне — будете жить! Так велят ваши боги, которых вы прогневили».

Себя Нур-Нур представлял не только этому племени, но и другим, посланцем сразу всех богов.

Целью же Нур-Нура было в данном случае ограничить власть вождя. Ибо если вождь — тайный, то и власть его не беспредельна. И правит практически не он один, а все пятеро. Впятером всё-таки наломают дров меньше…

Однако не мог Нур-Нур предусмотреть абсолютно всё. Не предвидел он и того, что какая-то очередная «пятёрка» закроет всем женщинам выход из пещер, увеличит их смертность, а это опять же превратит бывших каннибалов в бич для окружающих.

И всё-таки мирные племена получили хоть какие-то передышки. Порой большие — в несколько разливов! — от одного налёта до другого. А прежде ни дня спокойного у них не было. В любой день кто-нибудь где-нибудь исчезал. И все знали, что несчастного непременно сожрут.

Это напоминало то положение, от которого бежало когда-то с Восточного материка на Центральный племя ра. То самое, в котором погиб Марат Амиров… Но беглецов-ра вёл маленький «морской» народ гезов, знавший, что недалеко за морем есть пустая земля. А тут, кроме килов, «морских» народов не было. И что за морем, килы не знали, так как никогда не доплывали до другого берега. Никто не мог указать племенам путь бегства. Потому Нур-Нур и решил избавиться от источника несчастий.

Щедро показал мне астронавт северные пещеры, ещё пустые, до появления в них каннибалов. Он прошёлся по ним без космического скафандра. Да и как бы он прихватил скафандр для дальнего космоса, усаживаясь в планетную лодку на ближнюю и недолгую экскурсию? И зачем скафандр в бегстве?

Его глазами увидел я изумительно красивые гроты, тихие подземные ручьи и пруды. Его ушами услышал размеренную неостановимую капель и рёв подземных водопадов. Были здесь сталактиты и сталагмиты самых причудливых форм и расцветок, были узкие коридоры и просторные залы. И всё это Нур-Нур не на плёнку снимал, а восстанавливал по памяти. Какова же была его образная память!..

— Поймут ли эту красоту те, кому она досталась? — размышлял автор коэм. — Хотелось бы, чтоб хоть какую-то малость поняли, чтоб смягчила эта красота их необузданные ожесточённые души. Если буйное племя станет в пещерах поспокойнее, полегчает и его соседям. Когда-нибудь оно отсюда уйдёт — хорошо бы не людоедским! Мне этого не увидеть — уже немного осталось… Но, может, увидишь ты? Прочитавший мои заметки и задумавшийся над моей несладкой судьбой… Не к такой судьбе готовил я себя. Не ради неё ушёл в космос. Но и продолжать его исследование, сознавая себя убийцей и слугой убийц, тоже не мог. Мой славный командир Капи, может, обнаружит другие цивилизации и вернётся на родину героем. Но не завидую я тем, кто будет греться в лучах его славы. В их глазах до конца их дней будет стоять атомный гриб над несчастным островом погибшего племени.

И вновь увидел я багрово-чёрный гриб, всплывший в памяти Нур-Нура. Увидел уходящим вниз, вдаль, под редкие серебристые облака. Каким видел его молодой звездолётчик Роли из поднимающегося на околопланетную орбиту прозрачного шара.

— Главное я изложил, — заканчивал Нур-Нур четвёртую коэму. — Остались соображения, которые не вписались в сюжет, но могут тебе пригодиться. Кое-что приходило в голову по ходу моей повести. Но не хотелось прерывать её и возвращаться к сказанному. Кое-что было в стороне от сюжета. Посмотри, послушай. Надеюсь, я тебе не надоел?

Нур-Нур кокетничал. Слушать и смотреть было интересно. И он не мог этого не понимать. Если бы не шестой палец, я проглотил бы его мемуары за день.

Впрочем, мне предстояло вернуться к их началу, просмотреть и прослушать всё по второму разу и продиктовать на плёнку максимальное количество полученной информации. Чтобы она дошла до всех! Чтобы стала частью нашего общего культурного фонда.

Было над чем подумать. Ведь и мы прошли возле того таинственного радиомаяка, о котором говорил Нур-Нур. Как раз я и услышал его во время своего космического дежурства. Чей же он был? Если тех цивилизаций, которые навещают нас на НЛО, то новой информации мы им не добавили. О Земле они знают давно и, видимо, всё. Как, впрочем, и о цивилизации возле звезды Зеры. Зачем же маяк, если о самых ближних всё известно? Неужели он просто забытый, заброшенный след первых выходов в дальний космос?

Пересказ коэм был исключительно моим делом. Не имел я права перевалить на кого-то такую работу. Если уж взялся за гуж…

Однако и ограничиваться пересказом не хотелось. В конце концов, у каждого эти коэмы вызовут какие-то комментарии и ассоциации. И ничто не будет лишним. В том числе и мои. И в том числе — к расшифрованному сегодня рассказу о судьбе племени урумку, которое стало в итоге племенем урумту.

Рассказ невольно напомнил мне знакомую из курса русской истории тяжкую судьбу миллионов российских стариков в последнем десятилетии двадцатого века. Стариками тоже решили пожертвовать ради изменения идеологии страны. Именно поколение, родившееся в эпоху Ленина и Сталина, вынесшее на себе грандиозную войну с фашизмом, считалось главным носителем марксистских взглядов. А взгляды эти решено было искоренить. На худой конец — вместе с носителями. И для беззащитных стариков России были созданы невыносимые экономические условия, которые косили их почище эпидемий. На миллион людей в год убывало население России. Как во время крупнейшей войны… Причём характерно, что решение об этом принимали те же правители «передовых» государств, которые непрерывными бомбёжками уничтожили экономику маленький Сербии, пытаясь «вбомбить её в каменный век». А выполняли решение временщики, правившие в то время Россией.

Позднейшие историки окрестили «людоедами» и заказчиков и исполнителей этой бесчеловечной акции. А марксистские взгляды подхватила молодёжь России, и они стали неискоренимыми в моей стране. Вариант Нур-Нура тут не прошёл. Потому что был он с другим математическим знаком. А вот параллель сама прочертилась. И в свой пересказ я её непременно вставлю. Пусть тоже войдёт в наш культурный фонд…

Все параллели, однако, были впереди, а сейчас предстояло взяться за пилу. В буквальном смысле: распилить на чурбаки три ствола, которые занимали место на окраине селения. Здесь предстояло поставить небольшую печь для сжигания куриного помёта.

Деревья мы валили двуручной пилой вместе с Щуром, Саром и Кыром. Я специально не взял с Материка бензопилу, чтобы научить купов пользоваться пилой двуручной. Как научились они пользоваться ножовкой.

Валили деревья ради места для птичника. Пеньки я осторожно подорвал специальными патронами и укатил к реке сквозь кустарник. Может, когда-нибудь они сгодятся для прибрежной скамеечки… Сучья с лежачих стволов спиливали ножовками все, кому не лень. Даже мальчишки. И сучья сгорали в кострах. Теперь предстояло избавиться от стволов.

Первый чурбачок весело отпилили мы с Щуром. Я перевернул чурбачок «на попа», присел и громко дал ему название на «глобе»:

— Блок!

Надеялся я, что чурбаки станут своеобразными стульями возле костров. И может — в отдалённой перспективе! — вообще научат купов сидеть на стульях. Если, конечно, не сгорят прежде в кострах…

Кроме того, чурбак был изображён в букваре, на второй странице, при латинской букве «В». Знакомый предмет мог впоследствии облегчить и знакомство с буквой. Приходилось и это учитывать… А на языке купов подходящего понятия не существовало. Как не существовало и самих чурбаков.