Читаем без скачивания ЧОП "ЗАРЯ". Книга четвертая (СИ) - Гарцевич Евгений Александрович "jk57"

Попросил финку, слегка разочарованно послал в мозг картинку с правильным набором отмычек на будущее и инструкцией, где их купить.

«…Добро пожаловать в семью что ли?» — уточнил Муха.

«А что голосование не будем устраивать?» — спросил Ларс: «Он же вор! А вор должен сидеть в тюрьме. Вдруг он у нас личные вещи будет тырить?»

Я физически ощутил возмущение Воробья и желание огрызнуться на старого профессора, но показать себя было важнее. Он сосредоточился на замке и пока Муха спорил с профессором в фоновом режиме, быстренько вскрыл замок. Проявился передо мной в виде летающей головы и вопросительно посмотрел на меня.

— Давай, что уж там, — я достал душелов и открутил крышку. — Надеюсь, сработаемся.

Пришла теплая волна одобрения, уверенности и благодарности, а голова фобоса, как джин в лампу, втянулась в душелов.

Ладно. Дальше я сам знаю. Тут переступить, тут поднырнуть.

Прислушался и нырнул в нишу за шкафом с садовым инструментом, пропуская мимо медленно шаркающую старушку со свечой в одной руке и полотенцем в другой. Черт, просыпается уже народ, надо ускоряться. Проверять слух горничной не стал, подождал, пока она скроется за дверью и пошел на второй этаж.

Без проблем нашел кабинет ювелира. Убедился, что новых ловушек не поставили, и поскорее юркнул в комнату, слыша шаги по коридору. Тяжелый шаг, зевота и луч света под ногами, проскочивший под дверью. Пронесло.

В комнате так никто и не убрался — открытый сейф, разруха на столе, гильза на полу. Возле каждого элемента преступления стояла табличка с цифрой. А засохшая кровь возле подоконника дополнительно еще была обведена мелом. Типа идет следствие — все опечатано.

Нужную мне панель на всю ширину (и с запасом по бокам) прикрыли картиной, той самой, что осталась от батюшки. Он же на ней и был изображен — стремный дед в духе картины-мема «Американская готика». Мрачные краски на заднем плане — какая-то мастерская, и широкая морда с кустистыми бровями и залысинами на переднем. Взгляд тяжелый, недоверчивый. В руках медная паяльная лампа, напоминающая окуриватель для пчел. Выглядел агрегат по стимпанковски просто — перевернутый бидон, ухватистая деревянная ручка и обрезок трубы с узким носиком с одной стороны и винтом с другой. Все это в заклепках и медных скобах.

Что-то не так было с картиной. Художник мастерски передал угрожающее настроение. Во взгляде, в напряженных мышцах на руке, сжимающую горелку. Такое лицо можно смело в мастерских вешать, лучше любого мотиватора на работу сойдет. Здесь сразу и контроль качества, и угроза расправы паяльником.

Рисовал одаренный, чувствовалась энергия, но я не мог понять, от работы в целом веет силой или конкретно от портрета. На ощупь рама оказалась холодной и липкой, будто что-то сладкое здесь высохло. И неожиданно тяжелой, нормально схватиться не получилось, и я просто оттащил ее в сторону.

«Матвей, у него глаза дернулись…» — предупредила Харми: «Он за нами смотрел и сейчас смотрит…»

Я перевел взгляд на картинку. Лицо старика будто стало хитрее, кажется, что косится, но из картины пока выпрыгивать не собирается. Я прошелся по комнате, стянул скатерку с журнального столика и исключительно ради душевного спокойствия Харми (сам то я не вздрагивал от каждого скрипа или порыва ветра, дующего сквозь забитое досками окно), накрыл картину тряпкой.

После того как злобного мужика прикрыли, стало легче дышать. В воздухе исчезла тревожная наэлектризованность, и стало проще повернуться к картине спиной.

Я нашел потайной крючок и аккуратно, не оставляя следов, подцепил панель. Узкая ниша с плотно забитым туда мешком, парой коробочек для колец и еще какие-то бумаги — чертежи, схемы и рецепты, плюс деньги. Всего пара тысяч, но бонус от этого не стал менее приятным.

Вообще, выгодно это — не грабить, а скорее справедливость восстанавливать. Преступников сдали, ювелиру за Воробья отомстили.

«Ага, прям бедный и несчастный парень…» — проворчал Ларс: «Случайно под раздачу попал…ох, уж этот мир двойных стандартов…»

«Не гунди, старый! Про Робин Гуда слышал? Вот и мы так же. Хороших людей не обижаем, а этот нашему парню голову отрубил…»

С формулировкой про нашего парня Ларс явно был не согласен. Начал что-то гундеть про глаз да глаз. А потом добавил, что если у Мухи пропадет его боксерская груша, которую он долбит по ночам, мешая спать честным фобосам, то пусть не удивляется.

Я приоткрыл пространственный карман и сгрузил туда всю добычу. Выгреб нишу подчистую, без каких-либо зазрений совести — с убийцами мы переговоров не ведем. Надо бы его еще и органам сдать, но как уже было понятно в этом мире — мнемоникам на слово не верят. А других доказательств у нас не было.

Я подошел к окну, оглянулся в поисках, чего бы еще прихватить. Посмотрел на картину — скатерка чуть-чуть подрагивала на сквозняке.

Призвал силу Ларса и выдавил гвозди из досок, закрывающих поврежденную раму. Выглянул на улицу, заметил снеды на снегу под окнами — просыпается народ. И будто в подтверждение моим мыслям за дверью в комнате послышались шаги. Кто-то остановился и стал возиться с ключами.

Пора валить.

Убедился, что меня не постигнет участь Воробья, осмотрев окно. Ловушка была неактивна — либо забрали на экспертизу, либо не перезарядили. Вылез на подоконник и, держась за карниз, свесился наружу, чтобы меньше было прыгать.

Попробовал подтянуть за собой доски, но даже Ларс признал, что ломать — не строить. И не видя, куда что втыкать, вернуть все как было у него не получится. Ладно, когда ювелир спохватится, мы будем уже далеко.

Где-то в городе прокукарекал петух и ударил колокол, внизу скрипнула дверь и послышались чьи-то неторопливые шаги. Я вжался в стену, мысленно приговаривая, что просто морозная тучка, а вовсе не медвежатник.

Вдоль дома, не спеша, шла горничная. Шла медленно, осторожно ставя ноги, явно, боясь поскользнуться. Бормотала что-то себе под нос, кутаясь в платок.

Согласен, зябко. Еще и снег с дождем опять зарядил. Холодный ветер так и норовил забраться под куртку, а ледяные капли падали на голову и руки, таяли и скатывались в рукава и за шиворот. Еще и ветер подул.

Резкий, сильный поток воздуха проморозил насквозь, дернул по ушам и залетел в комнату, подняв в воздух разбросанные бумажки. Еще и дверь открылась, добавив тяги для ветра. Скатерть на картине всколыхнулась, приподнялась и соскочила с рамы.

«Фобос тебя за ногу…» — крякнул от удивления Муха.

Я посмотрел на картину и дернулся от неожиданности — персонаж с горелкой исчез. Мастерская на заднем плане расширилась — открылся вид на странного вида верстак, на котором лежал распятый голый человек со следами жутких ожогов. А передний план был пуст — будто и не было там никогда человека с горелкой.

Глава 7

— Слышь, милок! Ты жопку-то себе не отморозишь? — снизу раздался старческий, немного скрипучий голос горничной.

Черт! А я уже собирался прыгать и уносить ноги из этого стремного места. Фобоса с паяльником, который свободно может разгуливать где хочет, мне еще не хватало.

Кто-то испуганно екнул, со звоном уронив связку ключей, и шустренько потопал подальше от комнаты. На границе зрения промелькнула черная тень, а снизу в отсветах от оконного света блеснул ствол обреза, который бабка-горничная выхватила из-за пазухи.

Спас платок, в котором она запуталась, дав мне драгоценную секунду. Я расцепил пальцы и неуклюже рухнул в засохший кустарник чего-то колючего. Подскочил и петляя, как заяц, бросился бежать к дырке в заборе.