Читаем без скачивания Крылья черного ворона - Маргит Сандему

Хейке очеловечивал этот корень, по форме напоминающий человечка. Несмотря на свой многовековой возраст, корень был в целости и сохранности без единой царапины.

На вид корень был совершенно свежим.

Повесив корень на крючок рядом с постелью, он лег, предоставив своему товарищу право решать все самому.

Ему не приходила в голову мысль, что он ведет себя смехотворно. Нормальный человек принял бы его за сумасшедшего, разговаривающего с высохшим корнем! Но Хейке так не думал.

В ночной тишине, нарушаемой лишь шорохами жующих жвачку и ворочающихся животных, Хейке заснул.

Он придавал большое значение снам. Ему рассказывали, что мандрагора часто является человеку во сне. Так было с Ингрид, его… Кем она ему приходилась? Да, у его прабабушки.

И так было теперь с Хейке, этим молодым отпрыском Людей Льда, оказавшимся вдали от своих сородичей и постоянно тосковавшим по Северу. Его тянуло к таким же, как он, способным понять его.

Он увидел во сне старый дом Елены, стоящий на бесплодном каменистом откосе, где теперь паслись овцы. Но дома Сёльве, где с Хейке обращались так бесчеловечно, поблизости не оказалось. Вместо этого Хейке увидел склон, поросший странными растениями, похожими на кустарник… Сначала он не понял, что это такое, но потом увидел, что это виноградная лоза. Он застонал во сне. Какой колоссальный труд! На этих бесплодных склонах! Никто в Планине не выращивал виноград, он здесь не приживался. Виноград выращивали южнее, в плодородных местностях Южной Словении. Но не здесь.

Хейке снилось, что они с Миланом работают до изнеможения, чтобы собрать весь урожай. К ним приходило множество людей, которые восхищались их работой, благодарили их за то, что они попытались сделать немыслимое, покупали у них виноград.

Потом сон перешел в обычные сбивчивые картины, как это бывает во всех снах, о которых человек к утру почти ничего не помнит.

Но сон о винограднике Хейке запомнил и рассказал о нем своим приемным родителям.

Елена отмахивалась от этого обеими руками, не понимая, что, собственно, произошло. Но Милан долго и внимательно смотрел на своего удивительного приемного сына — и тот тоже смотрел ему в глаза.

Наконец Милан сказал:

— Мы попробуем.

— Вы с ума сошли! — воскликнула Елена.

Но Милан был тверд в своем решении. Не обращая внимания на шутки и насмешки, он принес домой саженцы винограда — всего несколько штук — и посадил их в землю, заранее приготовленную Хейке на склоне Елены. Дом Сёльве сломали — и это сделал Милан, чтобы не тревожить мальчика мучительными воспоминаниями, так что теперь у них стало больше земли. За лето они перетаскали целую кучу камней! У Милана болела спина, и Хейке часто приходилось работать одному.

Но виноградные саженцы прижились.

Через пять лет Милан из Планины стал богатым человеком. Другие тоже попытались выращивать виноград — и это у них получилось. Но ни у кого не было такого большого участка, как у Милана. Его вино стало известно за пределами этой местности. Оно называлось «Хейке» и имело специфический аромат, который так нравился всем.

Тем временем Хейке вырос и стал рослым девятнадцатилетним юношей. Да, его статная фигура была заметна издали, у него были необычайно широкие, прямые плечи, из-за которых его мать и умерла при родах.

Тем не менее, многих отпугивало его устрашающе безобразное лицо. Но стоило человеку посмотреть в его желтые глаза, как он видел в них бездну тепла и человечности, и в груди у человека стеснялось дыхание, к глазам подступали слезы от какой-то необъяснимой полноты чувств. Может быть, это было ощущение безраздельного счастья? Трудно было выразить это в словах.

Волосы у него были густыми и очень темными, ладони широкими, руки мускулистыми. Скрытым источником силы Хейке была его любовь к ближним: к Елене, Милану и всем сестрам и братьям.

Но он понимал, что настало время покинуть их. Дом был перенаселен подрастающими детьми. И с каждым днем его все больше и больше тянуло домой, к Людям Льда.

— Мы не можем лишиться тебя, Хейке! — плакала Елена.

— Таков закон жизни, мама, что дети покидают родительский дом, став достаточно взрослыми. К тому же у вас освободится место и станет одним ртом меньше.

— Не говори так, мальчик, — с грустью произнес Милан, сидя, как всегда, за кухонным столом рядом с Хейке. В самом деле, Хейке был намного старше остальных детей, он всегда вел себя по отношению к ним как взрослый. — Мы надеялись, что ты осядешь здесь, в деревне, найдешь себе девушку и…

Хейке криво улыбнулся.

— Я и сам подумывал об этом. Но мой долг — вернуться домой, на Север. Сёльве должен был унаследовать имение в Норвегии. И его сестра не знает ничего о нем. Я не собираюсь рассказывать ей обо всем, что мне известно, но она, по крайней мере, должна знать, что его уже нет в живых. Мое место теперь — среди моей родни. Имение осталось без хозяина, и оно принадлежит мне по наследству.

— Мы это понимаем, — сказал Милан, — но твоим братьям и сестрам так будет не хватать тебя. Вся деревня будет тосковать о тебе: дети, взрослые и…

— Как тебе удастся одолеть этот долгий путь? — плакала Елена.

— Конечно же, я дам ему коня, — сказал Милан. — Это моя обязанность.

— Я не это имею в виду, — сказала Елена. — Поймут ли его люди? Не отвернутся ли они от него, так и не увидев за его безобразной внешностью прекрасную душу?

— Я уже думал об этом, мама, — с улыбкой ответил Хейке. — Я прекрасно знаю, что я не красавец…

— Этого мало. С первого взгляда ты вообще не похож на человека. Это так несправедливо, это твое несчастье…

— Не беспокойся об этом, мама, — ответил Хейке. — У меня есть могущественный заступник, вы оба знаете об этом.

— Это немного успокаивает… — кивнул Милан, — но, Хейке… Я не хотел говорить об этом раньше, но… возможно, ты способен на многое другое?

Хейке задумчиво посмотрел в пространство.

— Да. Это так. Но я боюсь использовать свои способности.

— Дорогое дитя, — сказала Елена, — я много раз задавалась вопросом… Дело в том, что, когда ты был маленьким, ты часто произносил какие-то заклинания на непонятном мне языке. Со временем ты перестал это делать. Почему ты перестал это делать и что означали эти слова?

— Я ношу в себе эти заклинания, — с улыбкой ответил он, — но теперь они молчат во мне. Честно говоря, — усмехнулся он, — я и сам не знаю, что означают эти слова. Это не тот язык, на котором говорил Сёльве, это совершенно незнакомый мне язык. Я просто говорил это — и все.

— Придет день, и ты поймешь их смысл, — сказал Милан.

— Да, я тоже так думаю. Ведь один из моих предков, которого звали Ульвхедин, тоже произносил эти заклинания, пришедшие неизвестно откуда. И еще их произносила та, которую звали Ханной, — много, много лет назад. Ульвхедин использовал эти заклинания для защиты от злых духов, выходящих из кладбищенской земли в одной далекой стране…