Читаем без скачивания Операция «Перфект» - Рейчел Джойс

– Они что же, надо мной смеются?

– Конечно нет! – поспешно возразила мать. – В чем дело, дети? Я ничего смешного не вижу.

– Я всю неделю работаю, как каторжный, – медленно начал отец, отчетливо произнося каждое слово, словно слова были слишком сложной формы и, выходя изо рта, застревали между зубами, – и все это только ради вас. Я купил тебе «Ягуар». Больше никто своим женам таких подарков не делает. Механик в гараже просто ушам своим поверить не мог.

Чем больше он говорил, тем старше казался. А мать все кивала, все приговаривала: «Я знаю, дорогой, знаю». Байрон знал, что у его родителей огромная разница в возрасте – целых пятнадцать лет! – но в этот момент отец казался единственным родителем в комнате.

– Прошу тебя, Сеймур, – сказала Дайана, – давай обсудим это после ланча, хорошо? – И бросила выразительный взгляд в сторону детей. – Кстати, дорогой, на сладкое у нас воздушный пирог. Твой любимый, «шварцвальдский».

Отец изо всех сил старался скрыть, что ему приятно это слышать, но удовлетворенная улыбка все равно проступила у него на лице, сурово сжатые губы обмякли, но эта почти детская улыбка была словно перевернута вверх ногами, потому что уголки отцовских губ по-прежнему смотрели вниз. Слава богу, он снова взял в руки вилку и нож, и трапеза закончилась в полном молчании.

С отцом вечно так, думал Байрон. Иной раз выражение его лица вдруг становилось совсем детским, но он тут же сердитой гримасой старался прогнать прочь этого невесть откуда взявшегося ребенка. В гостиной висели две его детские фотографии в рамках. Первый снимок был сделан в саду возле их дома в Рангуне. На нем Сеймур был в матросском костюмчике и держал в руках игрушечный лук и стрелы, а за спиной у него виднелись пальмы и какие-то огромные цветы, у которых лепестки были величиной с ладонь. Но, судя по тому, как он держал свои игрушки (как бы отстранив от себя), легко было догадаться, что он с этими игрушками никогда не играет. На второй фотографии он был запечатлен вместе с родителями в момент прибытия в Англию, когда они только-только сошли с парохода. Сеймур выглядел замерзшим, испуганным и смотрел не в объектив, а себе под ноги, его матросский костюмчик был весь измят и сидел как-то криво. Даже мать Сеймура на этой фотографии не улыбалась. «Ты просто представить себе не можешь, до чего тебе повезло, – частенько повторял Байрону отец. – Мне-то за все в жизни пришлось бороться. У нас ведь не было совершенно ничего, когда мы вернулись в Англию. Ничего!»

Фотографий Дайаны в гостиной не было ни одной. И о своем детстве она никогда не рассказывала. Было просто невозможно себе представить, что и она когда-то была маленькой девочкой, а не только их мамой.

У себя в комнате Байрон снова внимательно изучил секретную схему района Дигби-роуд. Зря, думал он, Дайана вздумала комментировать привычку Сеймура называть их автомобиль «она». И зря сам он, Байрон, так расхохотался. Они явно выбрали не самый удачный день, чтобы продемонстрировать несогласие с отцом. Вспомнив то, что случилось за ланчем, Байрон почувствовал в низу живота какую-то противную холодную пустоту – примерно такое же ощущение он испытал во время коктейля, который его родители устроили на прошлое Рождество для родителей других учеников «Уинстон-хаус». Снизу, из кухни, доносились громкие голоса, но Байрон старался не прислушиваться, потому что отец уже почти кричал. Но он все равно все слышал, даже когда пытался что-то напевать себе под нос, и глаза его незаметно наполнились слезами, а линии на схеме Дигби-роуд вдруг расплылись, превратившись в пятна, и деревья за окном стали похожи на мазки зеленой краски по синему фону. Затем в доме вдруг стало так тихо, словно все в нем умерло, превратилось в прах, и Байрону стало страшно. Он на цыпочках прокрался в холл, но даже Люси нигде не было слышно.

Впрочем, мать он обнаружил на кухне, причем в полном одиночестве, и от этого испугался еще больше. Пришлось даже притвориться, будто он только что влетел в дом, прибежав откуда-то издалека.

– А где папа?

– Уехал в Лондон. У него там срочная работа.

– И «Ягуар» не осматривал?

У матери стало такое выражение лица, словно она не понимает вопроса.

– А зачем ему осматривать «Ягуар»? Он просто вызвал такси и поехал на вокзал.

– Почему же ты его не отвезла?

– Не знаю. Как-то времени не хватило. Что-то ты слишком много вопросов задаешь, мой милый!

Но больше она ничего не сказала, и Байрон испугался, что расстроил ее своими вопросами. Но вскоре мать снова повернулась к нему и подбросила в воздух целую стайку мыльных пузырей. Байрон засмеялся и стал ловить их пальцами, а она слегка подула, и один пузырь уселся ему прямо на кончик носа, точно белый бутон. Без отца дом снова казался теплым и уютным.

Та рождественская вечеринка была затеей Сеймура. Ее устроили через несколько месяцев после неприятного случая с мостом через пруд. «Пора нам кое-что им продемонстрировать, этим родителям детишек из привилегированной школы», – сказал Сеймур. Были разосланы специальные приглашения, напечатанные на белых карточках. Дайана купила огромную елку, которая даже в холле доходила до потолка, и украсила дом разноцветными бумажными цепями. Отполировала деревянные панели на стенах, напекла крошечных пирожков-волованов с разными «сюрпризиками» внутри и надела по черешенке на каждую соломинку для коктейля. Пришли все, даже Андреа Лоу с мужем, королевским адвокатом.

Это был неразговорчивый человек в бархатном пиджаке и негнущейся манишке, который всюду следовал за женой, а сама Андреа не выпускала из рук бокал с вином и канапе в бумажной салфетке.

Дайана обнесла всех напитками, и гости принялись дружно восхищаться новыми полами с подогревом, кухонным оборудованием, купальными халатами цвета авокадо в ванной, шкафами в спальне, электрическими каминами и двойными герметичными рамами на окнах. Байрону было поручено принимать и развешивать пальто.

– Новые деньги! – донеслось до него. Это сказала одна из приглашенных матерей. Сам Байрон считал, что гораздо удобнее пользоваться десятеричной системой и новыми монетками. Мимо как раз проходил Сеймур, который явно услышал слова этой женщины. Байрону казалось, что и отцу новые деньги тоже нравятся, но у того было такое выражение лица, словно он только что обнаружил некий неприятный «сюрпризик» в своем воловане с грибами. Впрочем, отец никогда не любил овощи без мяса.

А потом Диэдри Уоткинс предложила поиграть в фанты или еще в какую-нибудь светскую игру – это Байрон тоже хорошо помнил, хотя его возможности стать свидетелем самой игры были теперь ограничены удобным потайным местечком на верхней площадке лестницы. «О да, давайте поиграем!» – обрадовалась Дайана. Она вообще любила такие забавы, и, несмотря на то что отец Байрона как раз подобных вещей не одобрял, разве что мог разложить пасьянс «солитер» или решить какой-нибудь особенно сложный кроссворд, все остальные согласились, что это великолепная идея, и ему, как хозяину дома, тоже пришлось участвовать в общей игре.

Он завязал Дайане глаза – правда, Байрону показалось, что действовал он несколько грубовато, но она не жаловалась, – и сказал, что теперь пусть она его найдет. В этом весь смысл игры, сказал он. «Моя жена любит поиграть. Не правда ли, Дайана?» Иногда у Байрона возникало ощущение, что отец перебарщивает, притворяясь весельчаком. И вообще отец гораздо больше нравился ему и был гораздо понятней, когда, например, рассуждал об Общем Рынке или туннеле под Ла-Маншем. (Он был ярым противником и того и другого.) Но игра началась, и столпившиеся в гостиной веселые подвыпившие гости то и дело со смехом окликали Дайану, и та ощупью пробиралась на зов, взмахивая руками и неуверенно спотыкаясь, и пыталась поймать очередного шутника.

– Сеймур? – звала она. – Где же ты?

Она трогала щеки, волосы и плечи чужих мужчин, но мужа так и не находила.

– Ох нет, – говорила она. – Боже мой, и вы тоже не Сеймур! – И все смеялись. Даже Андреа Лоу не выдержала и улыбнулась.

Качая головой, словно она у него страшно разболелась или он просто безумно устал и все это ему надоело – трудно было сказать наверняка, – отец Байрона потихоньку ушел к себе, но никто, кроме Байрона, этого не заметил. А Дайана все продолжала искать его в гостиной. Она бродила, натыкаясь на плотную толпу, и гости начинали как бы передавать ее друг другу, как мячик или куклу, и все при этом радостно кричали и смеялись, а один раз ее толкнули, и она чуть не упала прямо на елку, но и после этого все продолжала искать своего мужа, вытянув перед собой руки с дрожащими растопыренными пальцами.

Больше подобных вечеринок родители Байрона не устраивали. Отец сразу заявил, что следующее такое сборище состоится только через его труп. Да и самому Байрону казалось, что дом у них недостаточно гостеприимный для шумных вечеринок. Но, вспоминая ту вечеринку и то ощущение дурноты и смущения, которое он испытывал тогда, глядя, как толпа гостей швыряет его мать из стороны в сторону, точно кусок плавника, Байрон снова подумал, что зря мать не промолчала, когда отец завел разговор про их новый «Ягуар».