Читаем без скачивания Русь нерусская (Как рождалась «рiдна мова») - Александр Каревин

Точно так же, получив галицкое издание «украинского перевода» Библии, писатель шлет во Львов свои замечания: «В „Библию“ вставлено много великорусских слов» (далее вновь следует перечисление: «поступок», «просьба», «упрямо» и т. д., вместо «вчинок», «прохання», «уперто») {128}.

Не забывал И. С. Нечуй-Левицкий «исправлять» и собственные сочинения, издаваемые в Галиции. В этом случае он сам чутко прислушивался к указаниям галицких украинофилов, меняя «русизмы» на «правильные» слова. Переписка писателя дает множество примеров такой замены. Слова: «бистро» («быстро» — если писать это слово традиционным, а не новопридуманным правописанием), «восток», «голоса», «жизнь», «запад», «зонтик», «красавиця», «кухарка», «любимий», «молитвенник», «наготовивши», «ножницями», «облагородитися», «подбородок», «писатель», «пожар», «показалось», «покой», «похожий», «привикла», «пройдохи», «серьезна», «скучати», «славяне», «слідила», «стид», «уже», «ходили в церкву», «шептала», «язык» и т. д. заменялись на «швидко», «схід», «голоси», «життя», «захід», «парасолька», «красуня», «куховарка», «любий», «молитовник», «наготувавши», «ножицями», «зшляхетніти», «підборіддя», «письменник», «пожежа», «здалось», «спокій», «схожий», «звикла», «пройдисвіти», «поважна», «нудитись», «славяни», «слідкувала», «сором», «вже», «ходили до церкви», «шепотіла», «мова» и т. д. {129}

И. С. Нечуй-Левицкий даже благодарил галицких издателей за заботу о «чистоте» его языка. «Цензор пропустил для меня галицкое издание „Хмар“ и „Гуморесок“. Спасибо за то, что поисправляли некоторые неточности и такие слова, как „жизнь“ и т. д.» {130},— писал он еще в начале 1905 года тому же М. С. Грушевскому, давно уже перебравшемуся в Австро-Венгрию. Лишь иногда «старый Нечуй» не соглашался с галичанами и предлагал компромиссы. «…„Тісточка“ у нас никто не поймет. Напишите: „пирожні чи тісточка“. Будет и нашим, и вашим» {131},— обращался он, например, к редактору «Зори» В. Лукичу. А в уже цитировавшемся письме к Грушевскому сомневался в целесообразности употребления буквы «ї», тут же, правда, оговариваясь, что сомнения эти происходят, наверное, от того, что «я давно уже читал галицкие книжки и совсем отвык от нее» {132} (т. е. от этой буквы).

Однако время шло, и вскоре И. С. Нечуй-Левицкий с удивлением заметил, что языковых «исправлений» становится слишком много (особенно это стало очевидным с началом «крестового похода»). Получалась уже не чистка от «русизмов», а подмена всего языка. Писатель обратился к галичанам с просьбой не переусердствовать, но от него просто отмахнулись. «Я по опыту знаю, что народ читает слова „ии“ (йіі), „их“ (йіх) по великорусски, а слова с галицкими значками сверху опять-таки читает по-русски: „сим’и“, „на подвирр’и“ (сими, на подвирри),— жаловался Иван Семёнович украинофилу М. Ф. Комарову по поводу правописных нововведений (буквы «ї», апострофа и др.).— Значки эти ничего не говорят крестьянам, как и мне. Для народа не должно быть никаких ребусов в книжке. Все должно быть ясно и выразительно. Но наша спилка (украинофильское издательство.— Авт.) уперлась не отступать от галицкого правописания и ничего и слушать не хочет» {133}.

«У нас в Киеве г. Чикаленко тоже думает издавать украинскую газету,— сообщал «старый Нечуй» Панасу Мирному.— Но он ставит редактором Ефремова. А я уже хорошо знаю и Ефремова, и Гринченко, и Лотоцкого, которые заводят у нас правописание галицкое, а украинские народные формы решили выбросить — даже в книжках для народа, еще и напихают язык временами чисто польскими словами и падежами» {134}. «Везде лучшие авторы заводят правописание, а у нас это заводят теперь не украинские авторы, а галицкие газетки» {135},— писал он П. Я. Стебницкому. А в письме к М. М. Коцюбинскому отмечал: «Теперь наши газеты пишутся не украинским языком, а галицким. Получилось же, что эти газеты навредили нашей литературе, отбили и отклонили от наших газет и книжек широкую публику и даже ту, что читает и покупает украинские книжки. В редакцию „Громадськой думки“, наиболее обгаличаненной, шлют письма даже подписчики с укором: что это за язык? Читать и понимать нельзя!» {136}

Тем временем «крестовый поход» набирал темп. Масштабы языковых «исправлений» все увеличивались. Чтобы успокоить И. С. Нечуя-Левицкого, к нему лично явился глава языкового «воинства» М. С. Грушевский. Он объявил Ивану Семёновичу, что для создания нового литературного языка, полностью независимого от русского, просто необходимо множество новых слов и новое правописание, что нужно не спорить, а внедрять новшества в народ через книги, газеты, журналы. Как сообщил вождь «крестоносцев» писателю, большинство владельцев и редакторов украинских газет, журналов, книжных издательств, а также многие литературные деятели уже пришли к соглашению по этому поводу, поэтому Нечую-Левицкому следует присоединиться к ним и вместе бороться за насаждение нового языка, вытесняя тем самым язык русский.

Однако договориться не удалось. Потеряв надежду вразумить оппонентов не поднимая шума, классик украинской литературы выступил в печати. Сам не безгрешный по части выдумывания слов, «старый Нечуй» считал торопливость тут недопустимой, т. к. слишком большого количества нововведений народ «не переварит» {137}.

Писателя возмущало искусственное введение в оборот «крестоносцами» огромного числа польских и выдуманных слов, которыми заменялись народные слова. Так, вместо народного слова «держать» Грушевский и К° пропагандировали слово «тримати», вместо народного «ждать» — слово «чекати», вместо слова «поізд» — «потяг», вместо «предложили» — «пропонували», вместо «ярко» — «яскраво», вместо «кругом» — «навколо», вместо «обида» — «образа» и т. д. Известное еще из языка киевских средневековых ученых слово «учебник» австро-польские выкормыши заменили на «підручник», «ученик» — на «учень», «процент» на «відсоток», вместо «на углу» пишут «на розі» («и вышло так, что какие-то дома и улицы были с рогами, чего нигде на Украине я еще не видел» {138}), вместо «разница» вводят «різниця», вместо «процент» — «відсоток», вместо слишком уж похожего на русское «одежа» — «одяг», вместо «война», как говорит народ Украины, употребляют «війна», вместо «приданне» — «посаг» и т. д. {139} И. С. Нечуй-Левицкий пояснял, что в основе таких замен лежит желание сделать новый литературный язык как можно более далеким от русского. «Получилось что-то и правда, уж слишком далекое от русского, но вместе с тем оно вышло настолько же далеким от украинского» {140}.

Не соглашался Иван Семёнович и с тем, что букву «с» в предлогах и приставках всюду заменили на «з», по польскому образцу: «з тобою» вместо «с тобою», «розходиться» вместо «росходиться» и т. п. Такая же участь постигла приставку и предлог «од» (в сущности, это было все то же русское «от», но, будучи украинофилом, Нечуй-Левицкий предпочитал писать букву «д», чтобы все-таки отделиться от русского литературного языка), а также окончание «ть», уступившие место соответственно приставке (предлогу) «від» и окончанию «ти» («відкрити», «відгоняти», «ходити» вместо действительно народных «одкрыть», «одгонять», «ходить»). Польским влиянием объяснял писатель введение падежных форм «для народу», «від синоду», «без закону», «з потоку», «такого факту», в то время как на Украине говорят: «для народа», «од синода», «без закона», «с потока», «такого факта». Крайне возмущала его и «реформа» правописания с введением апострофа и буквы «ї»: «Крестьяне только глаза таращат и всё меня спрашивают, зачем телепаются над словами эти хвостики» {141}.

Классик украинской литературы настаивал на том, что украинский литературный язык нужно создавать на основе приднепровских народных говоров, а не галицкой говирки, «переходной к польскому языку со множеством польских слов» {142}, к которой добавляют еще «тьму чисто польских слов: передплата, помешкання, остаточно, рух, рахунок, рахувать, співчуття, співробітник»… {143} (Кроме того, писатель категорически возражал против введения в употребление таких польских слов как: «аркуш», «брак» (в смысле — нехватка), «бридкий», «брудний», «вабити», «вибух», «виконання», «віч-на-віч», «влада», «гасло», «єдність», «здолати», «злочинність», «зненацька», «крок», «лишився», «мешкає», «мусить», «недосконалість», «оточення», «отримати», «переконання», «перешкоджати», «поступ», «потвора», «прагнути», «розмаїтий», «розпач», «свідоцтво», «скарга», «старанно», «улюблений», «уникати», «цілком», «шалений» и многих других.) Как заявлял Иван Семёнович, в Галиции слишком сильны польское, еврейское, немецкое языковое влияние, а потому «во Львове нельзя научиться украинскому языку, а можно только утратить свой чистый украинский язык окончательно» {144}.