Читаем без скачивания Ритуал для призыва профессора (СИ) - Лунёва Мария

— Стой! — послушался и обернулся в мою сторону. — Нельзя такую красоту выбрасывать.

Мужчина ухмыльнулся и поставил сундучок на пол. В меня впились взглядом уже знакомые узкие глазки.

— А кто такой голубчик, профессор, — полюбопытствовал храмовник.

Услышал-таки, как я его назвала и запомнил. Эх, если бы я еще и знала, как правильно разъяснить значение этого слова. Решила пойти на хитрость.

— Голубчик — это касатик, — уверенно заявила я.

У молодого мужчины пошла полным ходом мыслительная деятельность.

— А касатик это кто? — с нотками подозрительности в голосе поинтересовался он.

— Как кто?! Касатик — это хлопец, — снова пояснила я, глядя, как от натуги его глаза расширяются, еще немного и совсем как у европейца или левута, по-иномирному, станут.

— Ага, — неуверенно промычал он, — а хлопец кто такой?

— А хлопец — это голубчик. Что непонятного-то! — деловито сообщила я.

Все! У мужчины вскипел мозг. Открыв рот, он тут же его захлопнул.

— Дается мне, Морк, что тебя как-то обласкали, а теперь водят за нос, — загоготал за моей спиной Вэкс.

— Ну, что вы такое говорите, — возмутилась картинно я, — что значит, обласкали, между прочим, все эти слова используются, как ласкательное обращение к мужчине. Так что не надо на меня наговаривать!

Такой ответ Морку пришелся по душе. Он расцвел, как одуванчик, и, подняв сундучок, аккуратно отнес его к стеночке. А потом, забравшись в гору хлама по пояс, выудил еще один такой же.

— А этот, профессор, тоже оставлять? — хитро спросил он прищуривая и без того узкие глазки.

— Конечно, касатик, — уверенно кивнула я, — такую красоту определенно оставляем.

Большего храмовнику и не нужно было. Счастливо улыбаясь, он принялся с энтузиазмом расчищать мою комнату от мусора.

Обернувшись, я заметила пристальный хмурый взгляд Хаула.

— Вам нужно было к ректору, профессор, — сквозь зубы отчеканил он, — пойдемте я вас провожу.

Не дав мне опомниться, он обхватил за талию и повел на выход.

— А как же тут без меня? — попыталась остановить я насильное выдворение меня из моих же апартаментов.

— Справятся, — буркну ДартФао и все-таки вытащил меня в коридор.

Ну, к ректору мне действительно надо было идти. Смущало то, что в моей комнате трудятся с вениками и тряпками посторонние люди. Чувствовала себя каким-то эксплуататорам или рабовладельцем.

Некрасиво получилось.

А вот Хаула ничего не смущало. Он спокойно вывел меня из здания. И приветственно кивнув коменданту, попавшемуся на нашем пути, повел в одном ему известном направлении.

Нужное нам здание оказалось сразу за общежитием для преподавателей. Обшарпанное строение, сложенное из огромных красных глыб неизвестной мне породы. Более всего этот камень походил на гранит. К зданию вела широкая аллея. Только вместо привычных для меня кленов и березок, взор радовали пальмы и ветвистые объемные кусты, увитые лианами.

Красиво и очень необычно.

А клумбы так вовсе загляденье. Крупные желтые, красные, голубые цветы, схожие с колокольчиками, не могли оставить равнодушной ни одну женщину. Вот бы в комнате поставить из них букет.

Повинуясь внезапному порыву, я остановилась у клумбы и, склонившись, вдохнула аромат. Потрясающе. Такой нежный сладкий запах.

— Любишь цветы? — полюбопытствовал остановившийся рядом Хаул.

— Люблю, — тихо вздохнула я. — Как их можно не любить. Они олицетворение совершенства природы. Пока была жива бабушка, мы все лето проводили за городом на даче. Я старалась посадить цветы на каждом свободном клочке земли. Когда они зацветали, мир вокруг преображался, становился ярче, ароматнее и совершеннее.

Одним резким движением ДартФао сорвал красный цветочек и протянул мне. Приняв такой скромный дар, еще раз вздохнула цветочный аромат. До чего же сладок.

— Может, сначала пройдемся? Я ведь обещал экскурсию, — мужчина смотрел настороженно, словно готовился к отказу.

Конечно, я согласилась. Причин сразу бежать к ректору не было, а воздухом подышать хотелось. Тем более что такой красоты курортной, что царила вокруг, я еще не видела. Разве что по телевизору на канале "живая природа". К тому же в голове еще обозначилась пара причин согласиться на ознакомительную экскурсию: во-первых, полезно узнать, что здесь и где; во-вторых, мне приятно общество этого мужчины. Чего уж себя обманывать. Очень даже приятно! И вообще слабо верилось, что еще вчера я переживала из-за разрыва с Алексеем, а сегодня, так будто, не со мной это было.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Осторожно взяв меня под локоток, Хаул неспешно повел вглубь аллеи. Он, молчал, позволяя насладиться шумом ветра в кронах пальм, посмеяться над проказами веселых шустрых обезьянок размером с котенка. С громкими криками они прыгали с деревьев на землю и отбирали друг у друга что-то напоминающее ананасы. Я бы даже поверила, что это они и есть. Но я точно знала, что ананасы — это травянистое растение и произрастать на пальме они не могут.

— Ты с таким детским восторгом наблюдаешь за этими миками. В твоем мире таких животных нет? — полюбопытствовал ДартФао

— У нас их называют обезьяны, но вот такого вида точно нет. Все вокруг так непривычно, словно я на острова попала.

— Так и есть, Ирина, мы на островах. Эта территория подчиняется империи Сомали. Если ты не заметила — живут здесь представители всех рас. Мы приехали сюда по приглашениям. Каждого преподавателя и храмовника тщательно проверяли на лояльность новому императору. Не всем по вкусу то, что он задумал. Особенно аристократам! Ведь раньше право обучаться управлению магическим даром было в их руках, в виде исключения еще храмовники. А теперь поступить в Академию может каждый, чей дар хоть сколько-нибудь развит.

Обдумав его слова, озадачилась. А если у меня вовсе никакой магии нет, какое положение в их обществе я занять могу. Ничего себе у них классовое неравенство.

— А ты, Хаул, аристократ?

Мысль о том, что этот мужчина занимает высокое положение в обществе, как-то на ум мне не приходила. Может он фон-барон какой-нибудь, а я его по имени зову.

— Нет же, Ирина, я храмовник.

— То есть вы монах? — допытывалась я до истины.

— Нет, я храмовник. Мои родители простые крестьяне. Раз в пять лет, все мальчики империи обязаны явиться в местный храм. У нас проверяют уровень магического дара, и если он высок, то служитель храма имеет право забрать нас из семьи и отправить учиться в закрытую школу. Моя семья была в ужасе, когда за мной пришли. Отец сидел чернее тучи, мама с тетками такой плач закатили. Кормильца да работника отбирают. Утаскивали меня волоком: мать, вцепившись мертвой хваткой, не отпускала. На шум все соседи сбежались, такое устроили.

Хаул приглушенно рассмеялся, видимо вспоминая былое.

— Нормальная реакция матери, я бы тоже своего ребенка так просто не отдала, — заступилась я за женщину, — что это еще за обычай такой. Мать кормила, ночи не спала, сына растила, а тут пришли без приглашения и уводят невесть куда. И часто ты домой приезжаешь?

— Нет, гораздо реже, чем хотел бы. У них своя жизнь и заботы, у меня своя.

Такой ответ моего любопытства не удовлетворил. Какая у кого жизнь, не ясно. И кто такой храмовник, он толком не разъяснил.

— Хаул, а вот скажи предельно точно, кто ты такой? — спросила я прямо в лоб.

Он криво усмехнулся и склонил голову на бок, словно обдумывая — удостоить меня ответом или заморочить голову окончательно.

— Я ведь рано или поздно все равно узнаю, верно? — подтолкнула я его мысли в нужную мне сторону.

— Я представитель храма бога Тагрунса, — спокойно даже с какой-то ленцой выдал он мне информацию.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И я сразу же все поняла, конечно, в моем мире же все только об этом Тагрунсе и говорят. Это же такая известная божественная личность, в Космополитен о нем на каждой странице и даже в рекламе нижнего белья.

Видимо что-то в моем лице выдало эмоции, потому как Хаул негромко засмеялся.

— Не поняла, да?!