Читаем без скачивания Дюна - Фрэнк Херберт

Все вокруг леди Джессики — большой арракинский холл и часть открытого пространства — было завалено их багажом: ящиками, коробками, сундуками, чемоданами, частично уже распакованными. Она слышала, как рабочие Союза разгружали следующую порцию груза.

Джессика стояла в центре холла. Она медленно повернулась, оглядывая затейливую резьбу в глубоких нишах. Этот анахронизм напомнил залу для торжеств в школе Бене Гессерит. Но там он создавал ощущение теплоты, здесь же все дышало холодностью камня.

«Неведомый архитектор глубоко изучил историю, прежде чем воссоздать эти сцены на опорах и эти темные драпировки», — думала она. Сводчатые потолки высились над ней двумя ярусами, а огромная крестовина была доставлена на Арраки через космос, что, вероятно, стоило безумно дорого. Ни на одной планете этой системы не росли деревья, из которых можно было бы сделать подобные балки, если они только не были имитацией.

Однако она тут же подумала, что о подделке не может быть и речи; этот правительственный дом был построен во времена старой Империи, когда расходы на постройки никого не смущали. Лето поступил мудро, выбрав для резиденции это место. Оно уважается арракинцами, которые чтут традиции. И город этот был небольшой, его легче было содержать в порядке и оборонять. Снова раздался грохот вдвигаемых в холл ящиков. Джессика вздохнула и огляделась.

Прислоненный к коробке, справа от нее стоял портрет старого герцога. Упаковочная бечевка свисала с него, как потрепанная декорация. Возле портрета лежала черная бычья голова, насаженная на полированную доску. Блестящая голова смотрела в потолок, казалось, животное было готово взреветь в населенном эхом холле.

Джессика и сама не знала, какое побуждение заставило ее в первую очередь распаковать именно эти вещи — голову и портрет. Она чувствовала, что в этом действии было нечто символическое. С того дня, как посланцы герцога забрали ее из школы, она никогда еще не чувствовала себя такой испуганной и неуверенной в себе.

Голова и портрет. Они приводили ее в замешательство. Она пожала плечами и посмотрела на щель окна высоко над ее головой. Здесь все еще был ранний день, но небо в этих широтах было холодным и темным, гораздо более темным, чем тепло-голубое небо ее родной планеты. Тоска по дому сжала ей грудь. Как он далеко, Каладан…

— Ну, вот мы и на Арраки! Это был голос герцога Лето.

Она круто повернулась и увидела, как он выходит из-под арки, ведущей в обеденный зал. Его черная рабочая униформа с красными ястребиными клювами на груди была в пыли и помятой.

— Ты, наверное, совсем потерялась в этом уродливом месте, — сказал он.

— Какой холодный дом! — пожаловалась Джессика.

Она посмотрела на его высокую фигуру, на смуглое лицо. Серые его глаза напоминали о теплом древесном дыме, но само лицо было лицом хищника. Внезапный страх перед ним стиснул ей грудь. Он стал таким далеким и неукротимым, с тех пор как подчинился приказу императора.

— Холодно всему городу, — добавила она.

— Это грязный, пыльный, гарнизонный городишко, — согласился он. — Но мы все изменим. — Он оглядел холл. — Это зал для приемов. Я приглядел семейную квартиру в южном крыле. Там гораздо уютнее.

Он подошел к ней и коснулся ее руки, любуясь ее величавостью. И снова подумал: откуда же она родом? Из ветви королевских изгнанников? Она казалась более царственной, чем все члены императорской семьи.

Под его упорным взглядом она полуотвернулась, показывая ему свой профиль. И он подумал, что в ее красоте нет ничего, что бы нарушало гармонию. Лицо правильной овальной формы в облаке волос цвета полированной бронзы. Широко расставленные глаза цвета утреннего неба на Каладане — зеленые и ясные; нос маленький, а рот большой, ярко-красный. Рост высокий, формы безупречные, несмотря на некоторую худобу.

Он вспомнил, что сестры в школе звали ее костлявой — так доложили ему его люди. Но подобный подход был слишком упрошенным. Она внесла в род Атридесов царственную красоту. Он был рад, что Пол похож на нее.

— Где Пол? — спросил он.

— Где-то в доме, берет урок у Уйе.

— Возможно, в южном крыле, — сказал он. — Мне кажется, я слышал голос Уйе, но у меня не было времени проверить. — Он посмотрел на нее и заколебался. — Я пришел сюда, чтобы повесить ключи от замка на Каладане.

Она задержала дыхание, подавляя импульс броситься к нему. В том, что он решил повесить ключи именно здесь, была завершающая определенность. Но время и место были неподходящими для изъявления чувств.

— Когда мы въезжали, я видела, как над домами развевалось наше знамя — зеленое с черным знамя Атридесов, — сказала она.

Он посмотрел на портрет:

— Где ты собираешься его повесить?

— Где-нибудь здесь.

— Нет!

Слово прозвучало жестко и решительно. Оно сказало ей: она может прибегать к различным маневрам, но открытый спор бесполезен. И все же она решила попробовать.

— Мой господин, — сказала она, — если ты только…

— Ответ прежний — нет. Я уступлю тебе во всем, но не в этом. Я только что был в обеденной зале, где…

— Мой господин! Я прошу…

— Выбор следует делать между твоим пищеварением и моей родовой гордостью, дорогая. Он будет висеть в столовой.

— Да, мой господин.

— Ты можешь и впредь следовать своей привычке обедать в своей комнате, когда это возможно. Я буду требовать, чтобы ты была на своем месте только в торжественных случаях.

— Благодарю тебя, мой господин.

— И не будь такой холодной и чопорной! Скажи спасибо, моя дорогая, что я не женился на тебе! Тогда твое присутствие за столом во время каждой трапезы было бы обязательным.

Она кивнула, не меняя выражения лица.

— Хават уже обставил столовую, — сказал он. — А в твоей комнате есть маленький стол.

— Тебе это не нравится… Ты не доволен?

— Дорогая моя, я думаю о твоем комфорте. Я нанял слуг. Они местные, но Хават проверил их. Все они Свободные. Теперь наши слуги освободились от дополнительных обязанностей.

— Может ли кто-то из местных быть по-настоящему безопасным?

— Любой, кто ненавидит Харконненов. Ты можешь даже держать домоправительницу Шадоут Мапес.

— Шадоут, — сказала Джессика. — Это титул Свободных.

— Мне сказали, что это означает «глубоко черпающая». Может быть, она не покажется тебе типичной служанкой, хотя Хават отзывался о ней хорошо. Он и Дункан убеждены, что она хочет служить у нас, вернее, что она хочет служить тебе.

— Мне?

— Свободные узнали, что ты Бене Гессерит, — ответил он. — Здесь ходят о них легенды.