Читаем без скачивания Никола зимний - Сергей Данилович Кузнечихин

– Нет, но если Родина прикажет, могу попробовать. Если пару деталей запорю, надеюсь, не посадите?

– Обязательно, лет на пять, с конфискацией. Только не думай, что я такой добренький. Пить будешь – выгоню.

Понимал, что мастер доверяет, а при доверии работать легче, особенно учиться. Встал к фрезерному станку. Не без подсказок и не сразу, и без брака не обошлось. Даже штраф за испорченную деталь высчитали – тоже наука. Терпел. А куда денешься? Уже через год выполнял сложные заказы, а через два и «левые» прихватывал. Семью-то кормить надо.

Потом был краевой конкурс «Лучший по профессии».

– А почему бы и не выиграть? – засмеялся он, когда предложили принять участие. Для форсу сказал, но в победе почему-то не сомневался.

Работал под наблюдением нормировщицы с секундомером и двух конторских мужиков, оба в новенькой спецодежде, но при галстуках. Мастер тоже присутствовал, для моральной поддержки. Дело привычное, а вспотел. Нервничал, пока нормировщица не щелкнула секундомером. Комиссия забрала горячую деталь для замеров. Проверки и согласования тянулись долго. Делал вид, что забыл про конкурс, но все-таки ждал. Наконец-то мастер подошел после планерки, пожал руку и заявил, что с него армянский коньяк.

Почетные грамоты вручали в Доме культуры. В президиуме сидели ветераны, увешанные медалями, в основном юбилейными. Шестеро пожилых мужчин и одна женщина, рослая, с бородавкой на щеке. Приветственных слов было много, но запомнилась только она. Без призывов к новым рекордам, без воспоминаний, как трудились они в военные годы, не выходя из цехов, она лишь позавидовала молодым, что работают они на современных сверхскоростных станках. Когда подошел к ней получать грамоту, рассмотрел и грубое лицо в глубоких морщинах, и пучок белых волос вокруг бородавки. На лацкане пиджака тускнели всего две медали: «За трудовую доблесть» и «За трудовые заслуги». Всего две, но заработанные на войне, юбилейный «иконостас», в отличие от стариков, не надела. А наверняка имелся. И ему подумалось, что и женское счастье обошло ее.

При заполнении конкурсных документов выяснилось, что у него всего-навсего второй разряд. Выговорили мастеру. Пришлось заступаться, говорить, что сам отказывался, потому что платили с выработки. Сложность конкурсной детали вытягивала на шестой, но требовался экзамен по теории. Зубрить учебники не любил с детства, сошлись на пятом.

Вместе с грамотой выдали 50 (пятьдесят) рублей и право на личное клеймо. Это уже серьезнее, зарплата увеличивалась на десять процентов. Потом бухгалтерия посчитала, что рядовой работяга зарабатывает больше начальника цеха, и десять урезали до пяти. Но не успокоились. Если сначала проценты насчитывали на общий заработок, то по новому приказу стали платить от тарифа. По документам поправка почти незаметная, но для кармана весьма чувствительная. Ходить по профсоюзным придуркам, жаловаться и выяснять отношения – стыдно, особенно если все равно зарабатываешь больше других. Ворчал, конечно, но даже подумать не мог, что подкрадываются времена, когда станут задерживать зарплату. От соседей поползут слухи, что потихоньку свертывается производство, закрывают вспомогательные цеха.

А их завод закроют сразу.

* * *

Дело всегда можно найти – и дома, и в гараже оно само в глаза лезет и в руки просится. Вот только зарплату за него не платят. Деньги дома водились. Транжирой Галка не была, но и не скупердяйничала: и Анютку баловала, и с него отчета за каждую копейку не требовала, потому что была уверена, что мужик два раза в месяц принесет приличный заработок. Но когда регулярная подпитка прекратилась, в квартире стало как-то молчаливее, не замолкал только телевизор.

На прощание с родным заводом посидели с мужиками, выпили, пьянка получилась кособокая, со склочными воспоминаниями, двое даже поцапались, еле растащили. День отлежался, чтобы «выхлоп» выветрился, и поехал искать работу. Тряс перед кадровиками грамотой «Лучший по профессии», правом на личное клеймо, в ответ сочувственно кивали и уныло разводили руками – сокращение, своих ветеранов приходится увольнять. Ждал у проходных конца смены, чтобы поговорить с работягами. Ничего утешительного не услышал, кроме совета наведаться на «биржу». Объяснили, как туда добраться. Биржей называли улочку, на которую съезжались в поисках временной или одноразовой работы. Находилась она почти в центре города, рядом с речным вокзалом.

Не думал он, что придется изведать подобное. Мужики с унылыми лицами стояли по обе стороны дороги в ожидании удачи. Когда подъезжали машины «хозяев», кто-то из безработных резво подбегал, чтобы первым успеть предложить себя, потом, опустив голову, брел на свое место. Но суетливых было немного. Основная масса вроде бы как и не жаждала найти работу, а пришли, чтобы не маяться дома и отчитаться перед женами и тещами. Аккуратно одетый мужичок прогуливался вдоль переулка с табличкой на шее. На табличке ровными буквами было написано: «ЭЛЕКТРИК» и стоял восклицательный знак. Чаще всего требовались грузчики, и уставшие ждать соглашались. Возле него остановилась красная иномарка. Моложавая женщина, зависая над пассажирским сидением, выглянула в окно.

– Картошку на даче выкопаешь?

Первое, что бросилось в глаза – грудь, просящаяся наружу из глубокого выреза кофты. Подумалось: а не надеется ли дамочка рассчитаться натурой?

– Мне нужна мужицкая работа.

– Я могу и мужицкую предложить, – засмеялась она и медленно тронулась дальше, а метров через десять все-таки посадила работника.

На этих двоих он сразу обратил внимание: слишком придирчиво разглядывали строй желающих им понравиться. Один сухопарый, в джинсовом костюме, другой – тяжелый, с медвежьей походкой, одетый в камуфляжные штаны и такую же майку, легковатую для осени, заросший густой черной щетиной. Сухопарый скользнул по нему взглядом, но не остановился. Никого не высмотрев, повернули назад, и небритый крикнул:

– Нам нужен опытный тракторист.

Он оказался единственным.

– Где пахал? – спросил сухопарый.

– В леспромхозе.

– В самый раз. Только работа с выездом. – И, предвидя логичный вопрос, уточнил: – Около ста километров.

– Надолго?

– Как работать будешь, если не сачковать, за пару недель управитесь. День на сборы хватит?

– Попробую.

– Придется постараться. Сроки поджимают. Завтра в восемь подъезжай к автовокзалу, Михал Иваныч тебя заберет. Кстати, «Михал Иваныч» не только имя, но и погоняло. Жить будете в балке, кормежка за свой счет. Ящик тушенки, чтобы не искать, даю авансом. Крупу и макароны бери с запасом, мало ли что случится, вдруг дожди пойдут?

– Можете не объяснять, я по месяцу в тайге промышлял.

– Тем лучше, только учти, что бегать за рябчиками времени не будет.

– И сколько заработаю?

– Хорошо заработаешь. За две недели больше чем за два месяца на алюминиевом. А понравишься Михал Иванычу, и на следующую шабашку выдернем. Адресок продиктуй и телефончик, если имеется. – Он раскрыл папку. – Главное чуть не забыл: не вздумай брать водку,