Читаем без скачивания Сама себе фея - Анастасия Лав
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кажется, так не бывает. Самое страшное, что ничего нельзя сделать. Ты абсолютно бессильна перед этой мощью стихии или не стихии — где там что МЧСники перекрыли? Они периодически ей позванивали, предлагали приехать откачать.
— Что откачать?! — Маша расхохоталась. — Вы что, не понимаете?! У меня река полноценная херачит за окном! Настоящая река! Понимаете? Брёвна и деревья несёт со страшной силой!
— Мы всё равно поможем, мы приедем к вам, — спокойный уравновешенный мужской голос действовал на Манечку умиротворяюще. Она верила им. Сама не знала почему, но что-то было в этом голосе, что заставляло успокоиться и верить в то, что всё будет хорошо.
— Манюнь, я отпросился с работы, взял у ребят насос, куплю продуктов сейчас на Машмете и домой, — Манюня слышала, что Саша уже выпил. Но ей сейчас было всё равно. Знала, что дойдёт и всё сделает по порядку. Да и вообще, она сама сейчас бы выпила грамм тридцать. Это у неё рюмка такая хрустальная была, и Маша, когда невыносимо уставала, выпивала три таких рюмки. После этого она почти физически ощущала, как мышцы на ногах расслаблялись, и по всему телу разливалось приятное тепло.
Следующие полтора часа Маруся провела в жутком страхе: вода поднималась всё быстрее, Саша заблудился, так как с этой стороны к дому ни разу не ходили и не ездили.
— Марусь, мать его, я понимаю, что где-то рядом, и хер пойму, где.
Тогда Мария ничего не знала о тотальном доверии к Пространству и опоре на любовь Творца внутри себя, но именно это она и сделала. Женщина до конца осознала, что сейчас от неё ничего не зависит — она не может ничего сделать, хоть это и было очень сложно принять. Она привыкла абсолютно всё контролировать и всем руководить. Здесь она была абсолютно бессильна. Почему-то даже не стала убирать ковры с пола, хотя всё говорило о том, что вода в ближайшие минут сорок польётся и по комнатам.
Закурила очередную сигарету и выдохнула дым в Небеса.
— Какого чёрта? — спросила она неведомо у кого.
Маша снова посмотрела в хмурую высь и подумала: «Будь, что будет».
Раздались булькающие шаги. Появился Саша. Он тащил два огромных пакета. Джинсы были закатаны, босиком, ноги прямо-таки бордового цвета.
— Саня, ты охренел?!..
— Мне мешали мокрые тяжёлые кроссовки. Отходи, — отдав Маше пакеты, подтянулся и запрыгнул в окно. Дверь в дом была надёжно законсервирована самой Марией.
Саша подошёл к погребу, смачно выматерился и булькнул обратно за окно. Притащил шланг. Перемахнул в дом, насос опустился на самое дно погреба, шланг — на улицу. Полилась вода из дома в воду за окном. Уровень стал падать. Маруся выдохнула.
***
Манюня так устала! Всё слишком реально, чтобы быть абсурдом. Как страшно осознавать, что ты бессильна и не можешь ничего сделать. Как сложно искать внутри себя опору на саму себя, не умея этого делать. Как это по-человечески, гневаться на Творца за то, что он допустил такое.
В голове крутилась одна мысль: «Какой-то кошмар! Что же теперь делать?!»
Как только откачали воду до появившегося пола, Саша поел, выпил и отрубился. Перед сном успел наказать жене следить за водой в погребе. Шланг так и торчал в окно детской спальни. То есть окно было открыто. Погреб распахнут прямо посередине кухни. Не огородить никак. Антошка совсем маленький, три годика. Марию уже периодами потряхивало, она ещё не ела — боялась, что поест и уснёт там же. Зато кофе выпила с почти пачкой сигарет.
— Привет соседям, — в окно малЫх, улыбаясь во весь рот, залазил Саша-сосед. Одет он был в защитный костюм, в котором сапоги переходят в комбинезон. — Я так зайду, ничо?
— Сань, а ты и не зайдёшь нигде больше, — Маша любила Сашу крепкой сестринской любовью. У неё родных сестёр и братьев не было, а любви внутри было много.
— Ну, как вы тут? О, глянь, вода опять набирается!
Мария матюхнулась.
— Саш, когда это закончится?
— Марусь, я дачу купил на месяц раньше вас. Сам в ахере. Ты собираешься что-то делать?
— Да! Я собираюсь поесть, иначе упаду. Уже три часа дня, а я не сплю, не ем и на ногах. Я скоро рухну! Ты будешь?
— Да, буду, но я не о том. Надо везде писать и трубить. Нифига себе, у вас сколько всего утонуло!
Саша был ещё тем заводилой. Агитатором и идейным. Маня сейчас не хотела ни о чём думать. Ей хотелось уснуть и проснуться как раньше — без воды во дворе и в доме. Она накрыла на стол, достала водку:
— Будешь?
— Давай.
— Ты знаешь, сколько раз мне позвонили за сегодня из левобережной администрации? Они меня замучали. «Что вам надо?» спрашивают. Ну вот что мне надо?! Поспать. Машину целую. Машину дров позавчера купленных. Станцию не утонувшую, чтобы у меня была вода. Я не хочу, Сашуль, с ними связываться. Они едут ко мне с восьми утра. «Вы дома? Мы едем!» Уже из Москвы можно было доехать.
У Маши была хрустальная тридцатиграммовая рюмочка, что сохранилась от сервиза мамы мужа. Она выпивала три-четыре две трети рюмочки и чувствовала, как мышцы расслаблялись, и проблемы из слоновьих превращались в мушиные, которые, в принципе, уже были решены у неё в голове.
Снова откачали воду. Маруся смотрела на льющуюся из шланга в воду двора струю и размышляла об этой удивительной природе, которой вообще было всё равно на построенные дома, живущих людей, которая не замечала человека. Природа функционировала согласно своей природе, тавтология какая-то, но так оно и есть… Мария плюнула, затушила бычок.
— Надо писать письмо Путину.
— Сань, ты вообще?
Дальше Маруся где-то полчаса сидела, подперев лицо кулачками, между сном и явью, слушала соседа и угукала, когда подходил нужный момент.
— Так, чай будешь?
Маша понимала, что ей надо каким-то образом держаться неизвестно сколько. Её Саша спал. Старшие детки забрали Антошку и играли наверху, смотрели мультики. Спускались под её строгим контролем поесть и в туалет. Сколько придётся держать погреб открытым, женщина даже представитьсебе не могла.
