Читаем без скачивания Завтрашний взрыв - Иван Алексеев

С ножом на поясе, с платком на голове, повязанным как у флибустьеров и морских пехотинцев из флагманского экипажа Ее Величества королевы Англии, Анюта прошествовала на другой конец палаточного лагеря, туда, где расположились ополченцы. Она шагала между шатрами гордо и уверенно, не глядя по сторонам. Сидевшие возле шатров мужики окликали ее весело и даже игриво. Анюта, не обращая на них внимания, продолжала свой путь. Возможно, если бы все это происходило не в стенах монастыря, кто-то обязательно бы попытался ее обнять, в шутку или всерьез. Пару раз на лесных ночевках новички, только что прибившиеся к дружине купца Еремы, лезли к девушке с молодецкими возгласами: «А дай-ка, красавица, я тебя ужо расцелую!» Вслед за этим незадачливые ухажеры кубарем летели на землю под громкий одобрительный смех всех присутствующих. Анюта хорошо усвоила начальные навыки рукопашного боя, преподанные ей Михасем.

Под сенью монастырских стен и куполов девушка беспрепятственно, без применения подножек и подсечек, достигла большого шатра, в котором расположился Ерема со товарищи. Перед входом она увидела сидевшего на небольшом чурбачке Ванятку — молодого дозорного с Засечной черты, с которым они приняли свой второй бой в остроге сторожевой станицы. Ванятка поднялся навстречу девушке, улыбнулся приветливо, приподнял полог, чтобы ей удобней было войти внутрь шатра. Анюта уже не в первый раз отметила, что улыбка у этого паренька, почти ее ровесника, хотя и искренняя, но какая-то по-особенному печальная. Так улыбались пожилые люди, много перевидавшие и пережившие на своем веку. Анюте иногда казалось, что она тоже, как Ванятка, уже не способна рассмеяться беззаботно, забыв хоть на мгновенье про давивший душу тяжкий груз.

— Здравствуй, Анюта! — пограничник, как всегда, обратился к ней тепло, по-дружески, безо всяких там заигрываний. — По делу к нам али просто соскучилась?

— Здравствуй, Ванятка! Конечно, соскучилась, — так же просто и откровенно ответила девушка.

В шатре уже царил полумрак, и ополченцы, весь день проведшие на фортификационных работах во рвах и на стенах монастыря, отдыхали, но пока не спали. Кто сидя, кто лежа на соломенных подстилках, они слушали сказку про царя и хитрого горшеню, которую рассказывал Чекан, атаман разбойников, ставший по доброй воле рядовым ратником в дружине купца Еремы. Но старые товарищи по-прежнему слушались его, да и сам Ерема часто прислушивался к словам и советам бывалого атамана.

Анюта тихонько прошла в самый центр шатра, туда, где на небольшом возвышении, наскоро сколоченном из неструганых досок и застеленном соломой, покрытой сверху старым тулупом, лежал предводитель их дружины. Ерема, казалось, спал. Его глаза были закрыты. Бледное лицо купца и белое полотно свежей повязки на голове резкими пятнами выделялись в сгущающемся сумраке. Анюта тихонько присела на край топчана, положила свою ладонь на руку Еремы. Он встрепенулся, открыл глаза, убрал руку из-под пальцев девушки, чуть отодвинулся от нее.

Анюта вновь ощутила под сердцем черную ледяную пустоту. Вот так же отодвигался от нее Михась, тогда, ночью, в ее избе. Да что она прокаженная, что ли?! Ну конечно, у обоих есть невесты: у дружинника — заморская боярышня, разодетая в меха и бархат, а у Еремы — купеческая дочка из Рязани, тоже, видать, вся в шелках да жемчугах.

Анюта поймала себя на мысли, что опять подумала о Михасе, будто о живом. А ведь уже минула почти неделя с тех пор, как он принял неизбежную смерть там, на Засечной черте, на берегу Оки, прикрывая от ордынской конницы отход Еремы со товарищи и ее, Анюты, с горящего судна через тот проклятый пойменный луг в спасительный лес. Она уже в который раз захотела, но не смогла заплакать.

Тем временем Ерема, разбуженный девушкой, вскочил со своего ложа и, словно желая загладить впечатление от своего непроизвольного жеста, которым он спросонья почти оттолкнул руку Анюты, широко улыбнулся ей, поклонился в пояс:

— Здравствуй, свет-Анютушка! Подобру, поздорову ли денек провела?

Анюта вовсе не обрадовалась его ласковым словам. В голосе купца она не чувствовала той искренности, которой жаждала всей душой. Но девушка все же улыбнулась в ответ одними губами, промолвила с наигранной беззаботностью:

— Спасибо, Бог миловал.

Чекан, закончивший свою сказку, не дожидаясь, когда затихнет взрыв веселого смеха, вызванный не только счастливым окончанием похождений плута горшени, но и мастерством рассказчика, протиснулся сквозь плотное кольцо окружавших его ополченцев и встал рядом с Еремой:

— А вот и красна девица, как в сказке, к нам в гости пожаловала! Скажи, как тебя величать, как тебя привечать?

Чекан с самого начала их знакомства обращался к Анюте как к равной, и девушка понимала, что этому бывалому человеку, одетому не менее богато, чем сам купец, и не уступавшему Ереме ни в удали, ни в силе, действительно весело и приятно разговаривать с ней. Он смотрел ей прямо в глаза открытым спокойным взглядом и, конечно же, не стал бы отталкивать протянутую руку.

— А привечай, как хочешь, атаман! — неожиданно для себя звонким голосом, громко, на весь шатер произнесла Анюта.

— Не вопрос! — с готовностью откликнулся Чекан. — Возле поварни с вечера сбитень затеяли варить, так, может, мы с тобой, не дожидаясь, пока разносчики его на всех начнут разносить, пойдем сами туда да наберем баклажечку-другую поперед очереди? И сами полакомимся, жажду утолим, и начальнику нашему раненому, и друзьям-товарищам затем добавок принесем!

— Отчего ж не пойти! — Анюта с вызовом взглянула на Ерему.

— Конечно, сходи, Анютушка! — охотно, как будто даже с некоторым облегчением одобрил затею купец.

Девушка резко повернулась, двинулась к выходу. Вслед за ней направился Чекан, повесивший на плечо пару объемистых походных баклаг на тонких кожаных ремешках, переданных ему товарищами.

Подойдя к поварне, Анюта и Чекан обнаружили, что они слегка опоздали. Возле большого котла со сбитнем уже выстроилась небольшая очередь из тех, кто, по старинному русскому обычаю, пытался пролезть без очереди. Повар и два его помощника непрерывно помешивали варившийся сбитень длинными деревянными половниками. Они лениво препирались с особо нетерпеливыми, призывая их разойтись по своим местам, поскольку, мол, сбитень еще не готов, а когда будет готов, то его всем разнесут состоящие при поварне разносчики. Разносчики эти из числа монастырских трудников и послушников, а также добровольцев уже второй день сновали по монастырю, снабжая всех работавших на стенах и занимавшихся воинскими упражнениями едой и питьем. Но составлявшие очередь ополченцы были, судя по всему, людьми бывалыми, хорошо знакомыми с порядками и обычаями воинских станов, посему они невозмутимо продолжали стоять возле котла, прижимая к груди разнообразные сосуды. Спросив крайнего и дождавшись, когда за ними тоже займут, Чекан с Анютой отошли в сторонку, присели на бревнышко.