Читаем без скачивания Мир колонизаторов и магии (СИ) - Птица Алексей

«Адмирал» пиратов Генри Морган стоял перед выборными капитанами, представлявшими береговое братство. Кроме них, тут присутствовали и специально назначенные люди, представители от всех команд и отдельных отрядов. Оглядев их всех, Морган, в очередной раз, показал свой ораторский талант, усиленный магией.

— Братья, настал тот день, когда мы можем поделить всю захваченную нами добычу! Сто пятьдесят мулов тянули ценный груз, состоящий из слитков серебра, серебряной и золотой посуды, чеканной монеты, и это помимо тех товаров, которые мы захватили, в виде пряностей, шёлка и остального.

— Но многие… — он обвёл грозным взглядом всех собравшихся, — очень многие утаили от братства добычу, припрятав её у себя. Это касается драгоценностей и артефактов. Перед походом был договор — все ценности и артефакты складывать в общую кучу, а потом делить поровну. А то, что же это, братья? Многие проливали свою кровь. Из похода не вернулось двести человек, некоторые потеряли руку, ногу, глаз или палец. Нам надо выдать компенсацию их семьям, или им самим. А вы утаиваете добычу!

— Вот договор! — он развернул лист пергамента и стал зачитывать то, что там было написано, — «а тем, кто потерял руку или ногу в бою, сверх его доли положено полторы тысячи пиастров, или пятнадцать рабов, кто потерял глаз или палец, тому пятьсот пиастров, или пять рабов». Добыча велика, но если каждый будет утаивать её, то на всех не хватит!

Французские капитаны сразу поняли, откуда дует ветер, их было меньше, чем англичан, всего восемь кораблей, против двадцати пяти, и к ним постоянно предъявлялись различные претензии. Гасконец и Пикардиец, самые известные из них, возмутились этим.

— На что это ты намекаешь, «адмирал», не на нас ли?

— Ну что вы, что вы, — ритмично покачиваясь с носков на пятки, ответил им Морган, — эти претензии ко всем. Вы согласны, чтобы всех осмотреть, вплоть до штанов?

— Согласны, согласны, — прогудели все капитаны кораблей и выборные люди.

— Ну и хорошо, тогда прошу к осмотру.

Весь день, вплоть до вечера, всех обыскивали, заставляя выворачивать карманы, перетряхивали все сундуки с личными вещами, облазили трюмы всех кораблей, а также заглядывали во все места, где можно было укрыть что-либо ценное. Среди флибустьеров ходили люди с магическими артефактами поиска и «просвечивали» тела людей. А то, мало ли куда можно было запрятать ценности, и каким способом. Парочка особо недалёких пиратов на этом и попалась. Наконец, поиски, обыски и перетряхивания вещей закончились, и всё найденное добро присоединилось к остальной куче. Весь песчаный остров был изборождён также слабенькими артефактами поиска, на предмет зарытых кладов. В результате ничего не нашли, а они, наверняка, были.

Но артефакты были слабенькими, их магический заряд был потрачен, в основном, на людей, оттого и проникнуть на глубину больше, чем сантиметров двадцать, они не могли. А те, кто зарывал свои ценности, знали о подобных артефактах заранее, и не ленились. Да и прочесать полностью весь остров было просто невозможно. Наиболее грамотные могли зарыть сокровища в полосе прибоя, которую никто не осматривал. Однозначно, утаённые сокровища были, но их обнаружить не смогли.

Как известно, кто играет по-крупному и ворует миллионы, а не жалкие тысячи, тот никогда не попадается, а если попадается, то наказание бывает смехотворным. То же было и с Генри Морганом, который смог перехитрить многих. Он шёл от обратного, прятал не слитки золота и серебра, а мелкие безделушки, и наличие у него самого «высшего ордена защиты» предполагало магические помехи артефактам поиска. Поверхностно осмотрев его каюту и корабль, и ничего, при этом, не обнаружив, назначенные артефакторы отправились на другие корабли.

А между тем, он играл по-крупному, идя ва-банк. Слитки серебра им оценивались по десять реалов за штуку, что было занижено, как минимум, в сотню раз, а драгоценности, вообще, шли за бесценок, и их он оставлял у себя, забирая в счёт своей доли и оценивая лично. Магические артефакты, странным образом, исчезли, и о них никто не знал. Да и много их пропало ещё в пути, как Морган заявил позднее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Всё это, разумеется, вскрылось. Крики и ругань поднялись до небес, вспугнув вяло бродивших по острову чаек. Французы, недовольные делёжкой награбленных ценностей, взялись за оружие, но их было значительно меньше, и они, поворчав, отступили.

Анкюле, фис дёпют, мердё, — так и слышалось со всех сторон. Французы не стеснялись в матерных выражениях, чихвостя Моргана во все его дыхательные отверстия и, для порядка, придумывая ему ещё парочку неестественных. Говнюк, урод, мразь, тварь, — затихало вдали, по мере того, как градус их ярости понижался, а эмоции остывали, под грузом нависших проблем и понимания того, что ситуацию надо обдумать сначала, а потом уже браться за оружие.

В результате делёжки, каждому флибустьеру досталось по двести реалов, и всё. Некоторые получили чуть больше, если их вклад в общее дело был признан всеми выборными капитанами. Потерявших конечности пиратов было мало, точнее, большинство из тех, кто потерял конечности, не смогли выжить и не получили никакой денежной компенсации за это. Но это уже, се-ля-ви, как говорят французы.

Ночью, погрузив ценности и заранее заготовленное продовольствие, с первыми лучами солнца Морган уплыл на своём фрегате. Вместе с ним уплыло ещё четыре корабля с его людьми, пока остальные строили планы жестокой мести.

Взбешенные несправедливой делёжкой денег, французы, на трёх кораблях, бросились за ним. Но их корабли были хуже, и продовольствия на них было заготовлено мало, отчего они не могли добраться до Ямайки, не останавливаясь для пополнения запасов воды и продуктов, и быстро отстали.

Всего этого мы не знали. Разбирательства и грызня между собою пиратов, редкая пальба в воздух, крики, ругань и прочие изыски пиратских будней, нас не интересовали. Нас, кстати, тоже обыскали магическими артефактами, но ничего, естественно, не обнаружили и оставили в покое. Потом, передумав, вернулись, и от души избили, просто так, от переполнявших их эмоций.

Вечером, злые, как стая гиен, и такие же опасные, французские буканьеры, рассчитывавшие на бо́льшую добычу, чем они получили, проходя мимо нас, тоже решили немного сбросить пар. И если до этого нас, практически, и не били, наставив, всего лишь, пару синяков, то французы стали лупить нас от души.

Наши слабые попытки отбиться от них и призывы к Богу, совести и чести, возымели прямо обратный эффект. «Добрые» католики отлично показывали на практике, что они думают о своих братьях по вере, а также о том, можно ли бить беспомощного священника в разорванной старой рясе, больше похожей на тряпки бездомной старухи, и худого, как щепка, подростка, которого, качал, казалось, сам ветер.

Нет, никто из них не стеснялся почесать, как следует, об нас свои кулаки. И старый, и молодой, заполучили от них знатных люлей, что называется, согласно статуса, и долго не могли после этого подняться на ноги. Классовая, так сказать, ненависть, во всей красе, да ещё и замешанная на необъяснимой мне нелюбви к испанцам и раздражении, от недополученных денег. Кажется, помимо огромных фингалов, мы с падре получили и пару закрытых переломов, что для нас сейчас становилось критично.

Неприятно проведённый вечер закончился тяжёлым сном под пальмами. Вот и мечтай потом о райской жизни! Золотой песок, голубое небо, ласковое и теплое море — весь этот набор счастливого отпускника присутствовал здесь в полной мере. Но, извините, не таким же извращённым способом. В детстве я всегда мечтал о море, но бывал там очень редко, и вот попал, наслаждайся!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Утром, очнувшись от тяжелого, но целебного, сна, мы были разбужены пушечной пальбой и беготнёй по песчаному пляжу этих проклятых Богом и судьбой флибустьеров. Проклятия и отборная ругань на английском и французском слышались со всех сторон. Из заложников мы остались одни, несколько женщин пираты, в конце концов, бросили, вдоволь попользовавшись ими. На нас же у них были туманные планы.