Читаем без скачивания Черные руны судьбы - Дмитрий Казаков

– Еще? – спросил появившийся рядом хозяин.

– Нет, благодарю, да помилует тебя Веч… – юноша осекся, и очень вовремя. – Скажи, господин, откуда уходят торговые караваны, я хотел бы присоединиться к одному из них.

Умирающий брат-наставник объяснил, что одинокому путнику разумнее всего пристать к купцам, из Кардифра отправляющимся во все края мира, и хотя бы часть пути одолеть в компании. Пусть не в первый день, но рано или поздно найдется обоз, что идет в нужном направлении, и за деньги юношу возьмут на одну из телег.

– Никак выперли из монахов? – крошечный мужик понимающе хмыкнул. – Понятное дело, молодому парню там тоска смертная, ни девок, ни танцев, ни подраться… Слушай сюда, я все тебе объясню.

Эрвин возражать не стал, а хозяин начал рассказывать про Торговые ворота на противоположном краю города, где собираются караваны, и что туда нужно приходить к вечеру, чтобы договориться с кем-то из купцов, а на рассвете, переночевав на одном из постоялых дворов, отправиться в путь.

Говорил он витиевато, как старый брат-жертвователь, взявшийся читать проповедь, но все по делу.

– Благодарю, господин, – сказал юноша. – Позволь заплатить тебе за еду.

Серебряный кнат произвел на хозяина харчевни куда меньшее впечатление, чем на однорукого старика. Он деловито забрал монету, а в ответ вручил Эрвину несколько чуть меньшего размера, и отчеканенных из меди.

А увидев, что гость недоуменно хмурится, проговорил со смешком:

– Не пялься на них, словно девственница на член. Это сдача, ведь не может миска похлебки и кувшин пива стоить кнат. Никто в Кардифре не посмеет сказать, что Жирный Джикс обсчитывает гостей!

– Да, да, благодарю, – Эрвин поклонился, захватил суму, и начал проталкиваться к выходу.

За дверью наткнулся на однорукого старика, что стоял, прислонившись к стене.

– О, добрый господин, это вы, я шел за вами, специально искал вас! – воскликнул тот громко и радостно.

– Отчего же не зашел?

– Побоялся прервать вашу трапезу, – старик подскочил и неожиданно крепко взял Эрвина за локоть. – Господин, не побрезгуйте проявить вашу доброту еще раз, во имя Небес не откажите бедному калеке в просьбе.

– Ты хочешь еще денег? – у Эрвина мелькнула мысль, что он дал однорукому слишком много, и что тот теперь не отстанет.

– Нет, нет! Как можно такое подумать? – старик приложил руки к груди и помотал головой. – Вы и так были щедры, словно пьяный купец, обмывающий удачную сделку. Речь идет о другом… – глаза его как-то хитро моргнули, взгляд ушел в сторону. – Ваш брат по вере может покинуть этот мир без предсмертного напутствия… Тут, неподалеку, на соседней улице…

– Так чего же мы ждем? Вперед! – сказал юноша.

Долг служителя Вечного состоит не только в том, чтобы читать погребальные молитвы, но и утешать тех, кто готовится оставить бренное тело, чтобы душа их очищенной попадала в объятия бога.

– Да, да, за мной, добрый господин… – и старик заковылял по улице, то и дело оглядываясь.

Эрвин пошел следом, про себя обращаясь к Вечному, прося у него мудрости и понимания, а также красноречия, чтобы его слова оказались действенными, и помогли умирающему обрести покой.

Миновали перекресток, в центре которого располагался колодец, и свернули на улочку, такую узкую, что двум пешеходам, чтобы разойтись, пришлось бы двигаться боком. Когда за спиной послышались шаги, юноша попытался развернуться, увидеть, кто это так торопится следом.

Но он не успел – сильный удар обрушился на затылок, и на глаза словно опустилось черное покрывало. Понял только, что падает, а откуда-то из мрака пришел голос мертвого брата-наставника, сказавший громко и отчетливо «На каждое дело, свершенное с добром в сердце, приходится два таких, что основаны на зле и корысти».

И убитый людоедом монах, похоже, знал, о чем говорил.

4. Первая. Язык

Выйдя из дома мага, Халльвард без раздумий зашагал в сторону порта.

Возможно, обладатель посоха сказал правду, но вероятно, что и соврал ради своих хитрых целей. В любом случае, его слова не мешает проверить, а для этого нужно отыскать другого колдуна.

А такие в Сиваре есть… в этом наемник не сомневался.

Вскоре он переступил порог таверны «Утопленная мышь», расположенной у самых Черных ворот. Навстречу шагнул горбун Олиф, похожий на огромного улыбающегося паука в темной одежде.

– О, почтенный… – прошептал он, склоняя голову.

– Пива, сожри тя Хаос, и быстро, – сказал Халльвард.

Уселся за свободный стол у стены так, чтобы мог видеть дверь, а за спиной находилась стена. На принесенную кружку с мутной жидкостью даже не взглянул… пить здешнее пойло не стал бы под угрозой пыток.

Но не успел Олиф отойти, как в ладони наемника блеснул полугульден.

– Да, почтенный? – горбун вновь поклонился, и брови его поднялись.

– Все, знающие о городских колдунах, – и круглая монетка с гербом Сивара поменяла хозяина.

В «Утопленной мыши» собирался разный сброд, тут было грязно, а кормили хуже, чем на бойне. Но зато тутошние завсегдатаи знали обо всем, что творится в городе и в его окрестностях.

Вскоре к столу Халльварда подсел молодой нищий, и наемник вытащил еще одну монетку, на этот раз – десятину.

– Говори, – велел он.

– Я слышал о Прорицателе Слаше, что живет на Мокрой улице, – зашептал нищий, облизываясь и дергаясь так, что покрытое язвочками лицо его морщилось. – Он делает разные амулеты, может отговорить порчу, отвести беду, предсказывает будущее.

– Как его найти?

Нищий подробно рассказал, где находится дом Прорицателя Слаша, и его место занял второй, постарше. Этот сообщил о Красавице Нелли, обитающей в Южном предместье, и что к ней все ходят с разными болячками.

Третьим, кого прислал Олиф к столу Халльварда, оказался гоблин, оборванный, со злыми красными глазами.

– Мне ты заплатишь больше! – заявил он, и Халльвард подумал, не дать ли наглецу в морду.

Но зеленокожий заговорил, и Нож решил, что негодяй заслуживает не просто удара, а хорошей трепки. В байку о «Великом Чародейнике», ныне пребывающем в гоблинском квартале, поверил бы только полный идиот.

– Божья срань, за кого ты меня принимаешь? – проворчал наемник, схватив собеседника за ворот кафтана.

– Но это правда! – воскликнул зеленокожий.

– Да ну? Эту туфту будешь впаривать дуракам, – буркнул Халльвард.

– Я готов сам тебя отвести, и ты все увидишь, и поговоришь с ним, клянусь грязью со стоп моих родителей! – запротестовал гоблин. – Ты же знаешь, кто пытается продать басни в «Утопленной мыши», долго не живет! Зачем мне обманывать тебя, я что, похож на самоубийцу?

Любителей заливать в таверне горбатого Олифа ждала быстрая смерть и похороны на дне залива.

– Да? – Халльвард отпустил ворот. – Веди, и если не обманешь, я заплачу.

Он поднялся из-за стола, и не успел отойти и на пару шагов, как к кружке с пивом метнулись двое оборванцев. Один врезал другому в глаз, тот отлетел к стенке, изрыгая проклятия, а победитель торопливо опустошил посудину.

Наемник ждал, что на выходе из «Утопленной мыши» его попытаются ограбить, но этого не произошло.

Они прошли Черные ворота и, оказавшись в пределах Сивара, двинули в сторону гоблинского квартала. И вот на первой же его улочке, кривой и темной из-за того, что дома вверху почти смыкались, началось веселье.

Зеленокожий проводник развернулся, в лапе его блеснул нож.

Прозвучавший за спиной треск и шорох заставили Халльварда отшатнуться. Выхватил кинжал, и ударил туда, где только что стоял, даже не глядя, зная, что там кто-то будет.

Широкоплечий гоблин в красной косынке выронил дубинку и схватился за порезанный бок. Из-за его спины с гневным верещанием выскочили еще двое, вооруженных точно так же.

Халльвард ткнул одного в лицо, ушел от удара второго, а проводнику, напавшему со спины, врезал локтем в лицо.

С наслаждением услышал хруст костей.

– Хватит? – спросил он. – И так-то ты держишь слово?

Зеленокожий в красной косынке стонал, прислонившись к стене, второй зажимал рану на щеке. Проводник шипел и ругался, прикрывая нос, а тот, что оставался целым, медленно пятился.

Сообразил, что ловить тут нечего.

– Я вовсе не клялся, что не попытаюсь пощипать твой кошелек, – прогнусавил гоблин-проводник.

– Тогда клянись, – сказал Халльвард. – А еще в том, что выведешь меня живым.

Зеленокожий, по ладоням которого текла кровь, скривился, и пробормотал, что обещает. Когда наемник сдвинулся с места, раненые в бок и щеку дружно отшатнулись, лица их перекосило от страха.

– Еще раз увижу – убью обоих, – пообещал Халльвард.

Они пошли дальше, и вскоре оказались у хижины, больше всего похожей на груду мусора.

– Он здесь, – недружелюбно буркнул проводник. – Сейчас я гляну, что внутри…

На стук покосившаяся дверца приоткрылась, и наружу выглянула зеленокожая старуха. Последовал разговор на гоблинском языке, из которого Халльвард понял лишь несколько слов.