Читаем без скачивания Еврейская сага - Пётр Азарэль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Санька и Рома продолжали посещать шахматный клуб и несколько раз в году играли за юношескую команду Замоскворецкого района. Занятия музыкой весьма затрудняли Илюше учёбу в школе. Но в прошлом году он закончил музыкальную школу и сумел подтянуть предметы, по которым предстояло сдать экзамены. Евгения Яковлевна, его педагог по классу фортепьяно, любила Илюшу за талант и чудный характер и советовала Елизавете Осиповне готовить сына к поступлению в консерваторию. Но в семье рассудили так: пусть Илья получит хорошее среднее образование, а потом будет видно. Леонид Семёнович, его отец, в отличие от матери, был весьма далёк от мира искусства, и, сознавая несомненные способности сына, всё же считал, что инженер — более востребованная специальность в жизни, и склонялся к тому, что Илюше после школы следует поступить в институт.
2
Мальчики учились в одной школе на улице Шухова и на уроки по утрам ходили вместе. Ребята выросли, возмужали и начали интересоваться девушками, которые расцвели и, превратились в молодых, налитых соками юности женщин. Естественная потребность в любви в последние годы учёбы пробилась через пласты детства, как молодой побег сквозь асфальт, ломающий его, казалось бы, несокрушимую мощь. Девушки стали обращать на них внимание и плести дающуюся только им сеть интриг, пытаясь завлечь в них неискусных в любовных играх мальчишек. Саня был самый красивый из них. Высокий черноволосый парень привлекал внимание школьных красавиц, и слухи о его победах носились из класса в класс. Он не опровергал и не распространял их, а держался с достоинством благородного Дон Жуана, который никогда не раскрывал имён своих возлюбленных. А тайна его, в которую были посвящены только друзья, заключалась в том, что любил он Наташу Тимофееву — красавицу из его класса, и, отводя подозрения от возлюбленной, умышленно флиртовал с другими девушками. Роман же вначале делал вид, что девушки его не интересуют, но и его тоже поразили стрелы Купидона и он воспылал страстью к Кате Масленниковой из одиннадцатого «Б». Похоже, она, в последнее время, ответила ему взаимностью. Из них троих Илья слыл самым сентиментальным, что очевидно было связано с его музыкальным образованием, воспитывающим в душе чувствительность к прекрасному. Он обладал также и особенным нравственным компасом, не позволявшим ему обращать внимание на девушек другого племени, и увлёкся Яной Каганской. От парней из её класса Илья узнал, что семья Яны уже три года, с тех пор, как советские войска перешли границу Афганистана и железный занавес опустился вновь, находится в отказе. И, удивительно, это даже подогрело его интерес к еврейской девушке, сочувствие к судьбе которой стало для него подсознательным стимулом к сближению с ней.
В июне они сдали экзамены на аттестат зрелости и сразу же почувствовали облегчение после пережитых волнений и трудов. В воскресенье ребята решили хорошенько расслабиться, и побрели в находившийся в минутах сорока ходьбы от дома парк Горького, где распили в кафе бутылку портвейна. Потом, слегка охмелевшие, они целый день шатались по его благоухающим свежей зеленью аллеям.
Выпускной бал в школах по обыкновению проходил в конце июня. Друзья договорились в этот день встретиться в шесть часов во дворе дома и пойти в школу вместе. Впервые родители купили им костюмы, рубашки и галстуки и они от непривычки, одев их, вначале чувствовали некоторую неловкость. Но потом освоились и, подтрунивая один над другим и обмениваясь шутками, направились в школу. Она находилась недалеко от телебашни Шухова, которая одиннадцать лет была для них привычным объектом городского пейзажа. Из окон классных комнат и из школьного двора они видели утром, днём и вечером её ажурный металлический конус с несуразными антеннами наверху, и теперь осознали, что проститься придётся не только с одноклассниками и учителями, но и с ней, немой свидетельницей их школьных лет.
Во дворе школы их ждали многочисленные сюрпризы: девушки в длинных платьях, в туфлях на высоких каблуках и новых причёсках были красивы и загадочны и они с трудом узнавали в них своих одноклассниц. То же было и с парнями, одетыми в новые костюмы, и они с юношеским пылом обнимались с ними и дружески похлопывали их по плечам.
Прозвенел звонок, и выпускники со школьного двора неохотно потянулись в классы. Сидя за партами, они оживлённо переговаривались между собой, тая глубоко в душе грусть и сознание того, что многих своих одноклассников они, возможно, видят в последний раз. Потом, когда вошли классные руководители, они шумно, скрепя партами, поднялись навстречу им. Так происходило много лет, но сегодня многих охватило щемящее чувство разлуки и одиночества.
Ромка и Илюша учились в классе «А», а Санька — в классе «В», и после прощального урока друзья встретились в коридоре. Они собрались уже идти в актовый зал, когда из учительской вышел преподаватель математики Штейн. Увидев ребят, он подошёл к ним.
— Здравствуйте, Даниил Матвеевич, — почти хором сказали они, почувствовав некоторую неловкость от своей неудачной выходки.
— Здравствуйте, друзья, — ответил пожилой учитель. — А чего вы смутились? Очень даже смешно получилось. Вы знаете, теперь я могу говорить об этом открыто, мне очень жаль с вами, еврейскими ребятами, расставаться. У вас прекрасные головы и вы могли бы многого добиться в любой свободной стране. Я хочу, чтобы вы получили хорошее образование. Особенно ты, Александр, у тебя хорошие математические способности. Да и у вас, Роман и Илья, тоже всё в порядке.
— Даниил Матвеевич, мы знаем, кто мы, — произнёс Илья, — и очень благодарны Вам за совет. Нам, чтобы преуспеть в жизни, нужно стать лучшими. Я никогда не забуду ваши уроки.
— Спасибо, Илья. Я верю, что вы будете хорошими людьми, — закашлялся он, скрывая за очками выступившие на глазах слёзы. — Вы заходите, я буду рад вас видеть. А сейчас я должен идти.
Он повернулся и направился по коридору в сторону актового зала. Ребята, постояв несколько секунд, двинулись за ним. В актовом зале были рядами расставлены жёсткие деревянные стулья, а на сцене возвышался длинный стол, покрытый скатертью из зелёного сукна, на котором в привычном порядке стояли графины с водой и гранёные стеклянные стаканы. Почти все места уже были заняты и они с трудом нашли три рядом стоящих свободных стула. Девушки с интересом поглядывали на них. Их души ещё не были отравлены ядом антисемитизма, и их привлекал загадочный дух этих еврейских парней. Санька смотрел по сторонам, ища взглядом Катю, и она, увидев его, махнула ему рукой.
— Успокоился? —
