Читаем без скачивания Право бурной ночи - Анна Ольховская

– Это телефон человека, представляющего интересы Анны Лощининой, – невозмутимо ответил Виктор.

– И как зовут этого человека? – буркнул Алексей.

– Илья Рискин.

– Рискин? Так я же очень хорошо его знаю! – оживился Майоров. – Это же надо, совпадение какое! Давай-ка сюда свою бумажку, я немедленно позвоню Илье. Надеюсь, это мобильный.

Это действительно был номер мобильного телефона Ильи. Узнав, зачем звонит ему Алексей, Рискин заорал, не скрывая восторга:

– Ну, наконец-то! А я все ждал, когда же ты отреагируешь на Анькины тексты. Она у меня талантище, ты еще ее стихи не видел.

– У тебя? – заинтересовался Алексей. – Неужели ваши контакты не только деловые? Тогда я даже могу описать твою протеже – высоченная грудастая блондинка. Только знаешь, я, честно говоря, думал, что такие даже буквы забыли, а уж чтобы стихи писать…

– Очень хорошо, Майоров, что ты песни поешь, а не следователем работаешь, – грустно вздохнул Илья, – потому что с твоей интуицией и несокрушимой логикой ты бы вылетел из следователей в постовые, еще будучи стажером. Это ж надо такое залепить – отношения у нас с Анькой интимные! Я уже старенький, нервы у меня ни к черту, поэтому я с Анькой просто дружу. Иногда с трудом, уж очень ядовитая она, но одновременно и веселая, солнечная. Я бы сказал – смесь гремучей змеи с апельсинкой.

– Необычное сочетание, – хмыкнул Алексей, – пришли-ка мне на электронный адрес ее стихи, полюбопытствую.

И Рискин в тот же день выслал все, что у него было. Алексей перечитывал строки снова и снова, и его не покидало ощущение, что он написал бы так же, что это его мысли, его чувства. Желание позвонить Анне становилось все сильнее, но Алексей тянул. Он боялся. Боялся услышать восторженный лепет или нарочитое мурлыканье. Всего этого он накушался в молодости, когда обожание и восторг поклонниц, да и просто представительниц слабого пола, которые неутомимо добивались его, льстило Алексею, заводило и возбуждало. Он купался в обожании, он пил его без устали, пока не началась изжога. И сегодня он стал разборчивее в выборе, предпочитал качество количеству. Но никогда, ни раньше, ни сейчас, ни одна женщина не оставляла след в его душе, поскольку именно ее, душу, он не открывал никому. Алексей сам себе напоминал ежика, свернувшегося клубком. Выставленные наружу колючки ерничанья, эпатажа, высокомерия и язвительности скрывали нежное брюшко, где пряталась душа, неожиданно ранимая и все еще ждущая чего-то. Или кого-то. Только такое существование, в клубке, позволило Алексею выжить и выстоять в мире шоу-бизнеса. Не верь, не бойся, не проси. Только так. И никак иначе. Играй по тем правилам, которые существуют, и в те игры, которые нужны. Будешь честным и откровенным – съедят, уничтожат. Остаться в белых одеждах праведника – невозможно. Верить в дружбу, в любовь – наивно. Товарно-денежные отношения во всем и всегда.

Фальшивый светЖивое сделал неживым,Фальшивый смехУлыбку превращает в грим,Нельзя любить,Ты же не хочешь быть смешным,Но можно брать,И быть как все, и стать своимС лицом холодным и пустым.

Все правильно, все верно. Я так живу, я привык. Какая ты, Анна? Откуда ты знаешь то, что знаю я? Неужели и ты окажешься экзальтированной индюшкой, как некоторые авторши, с которыми мне приходилось пересекаться.

Обнаружив, что разговаривает сам с собой, Алексей рассмеялся. Да черт побери, что за истерика, ну подумаешь, позвонить по делу женщине! Вот создал проблему на пустом месте! И он позвонил. И это было начало.

И сегодня, вспоминая эти свои метания, Алексей опять улыбнулся. Если бы он знал, чего он себя лишил тем, что тянул резину. Нескольких дней общения с самым лучшим, самым родным и необходимым существом на Земле. Может, именно этих пяти дней, которые сейчас тянутся так невыносимо долго. Алексей никогда не пытался анализировать свое отношение к Анне. Зачем? Она есть, и это здорово. Только в разговорах с ней ежик мог расслабиться и развернуться. Уходило напряжение, было легко и просто. Он не рефлексировал накануне встречи – какая она, как выглядит. Ему казалось, что он узнает ее сразу. И это будет уже скоро.

– Спокойной ночи, глупый хомяк, – шепнул Алексей.

– Можно подумать, что ты хомяк умный, – донеслось откуда-то.

Или показалось?

Глава 10

– Ну вот и все, шеф, – сказал Виктор, помогая Алексею открыть дверь подъезда. Собственно, это и подъездом нельзя было назвать, поскольку огромный холл элитного жилого комплекса брезгливо морщился, когда кто-то по простоте душевной называл его этим плебейским именем. Сидевший в стеклянной кабинке, напоминавшей кабинет где-нибудь в штаб-квартире ЦРУ, консьерж бросился навстречу вошедшим с выражением немыслимого счастья на круглой физиономии.

– Володя, сделай лицо попроще, – словами из популярного мюзикла встретил его Алексей, – не переигрывай.

– Да что же вы такое говорите, Алексей Викторович! – чуть не зарыдал консьерж. – Я действительно рад, что вы вернулись, вы же знаете, как я вас уважаю!

– Вы знаете, Шура, как я уважаю Остапа Ибрагимовича, но я вам должен сказать: Бендер – осел, – вполголоса пробормотал Алексей.

– Заплатите за кефир, потом сочтемся, – подхватил Виктор, и, расхохотавшись, они пошли к лифту, оставив обалдевшего консьержа мучительно размышлять, при чем тут кефир и кто осел.

Войдя в квартиру, которую опять же надо было называть апартаментами, не иначе, Майоров бросил вещи у порога, прошел в гостиную и с наслаждением упал в мягкое и уютное кресло.

– Виктор! Ты где там пропал? – позвал он администратора.

– Не валяться же вещам у дверей, – ответил тот откуда-то из глубины квартиры, – вот я и перенес их в гардеробную. Разбирать не буду, уж не обессудьте.

– Не обессужу. Или не обессудю? Эка ты заковыристо выражаешься, я вот даже и ответить правильно не могу, – загрустил Алексей.

– Я надеюсь, это самое большое разочарование в вашей жизни, – галантно ответил Виктор, появившись в гостиной.

– Все, добил окончательно, сдаюсь, – поднял руки над головой Майоров.

– Я вам еще нужен?

– Разумеется, администратор ты толковый.

– Я имею в виду – сегодня.

– Ах, сегодня! Нет, отмучился, болезный, свободен. И вообще – впереди отпуск, я всех отпускаю на месяц, а потом начнем работу над новой программой.

– В числе всех и я? – осведомился Виктор.

– Ладно, и ты, – тяжело вздохнул Алексей, – хотя ты мне мог бы и понадобиться, но я же не изверг какой.

– А еще не тиран и не бурбон, – продолжил администратор.

– Вот именно. Так что катитесь, батюшка, пока я не передумал.

– Это мы мигом. Счастливо оставаться, успехов в творческой и личной жизни, вкусной вам еды и мягкой постели с мягкой женщиной, – пятясь спиной и кланяясь, направился к двери Виктор.

– Клоун, – улыбнулся Алексей и крикнул вслед уже выходящему из квартиры администратору: – Постарайся уехать куда-нибудь из Москвы, иначе я тебя припашу!

– А как же! – раздалось в ответ, хлопнула дверь, и Алексей остался один.

Так, сегодня какое число у нас? Алексей посмотрел на часы, на циферблате которых был и календарик. Ага, 30 июня. Последний раз он разговаривал с Анной в четверг, 26 июня. Да и разговором это нельзя было назвать, она же была у этой своей бизнес-одноклассницы. Так, перекинулись парой фраз, очень уж хотелось услышать ее голос. А потом не удалось поговорить ни разу, она почему-то не брала трубку. Да еще и ноутбук умудрилась испортить, бестолковка. Совсем без связи остались. Так, стоп! Алексей вскочил с кресла. Сегодня 30-е, уехала она 23 июня, говорила, что на пять дней. Ей пора бы уже вернуться и позвонить. Господи, почему она молчит, неужели случилось что-то? Сначала Илья, а теперь… Алексей выхватил мобильный и дрожащей рукой набрал номер. Запели гудки – один, второй, третий. Нет ответа. Алексей в отчаянии считал гудки – 14, 15, и вдруг:

– Алло, – раздался хриплый шепот.

– Кто это говорит? – закричал Алексей.

– Зачем вы так кричите, Алексей Викторович, – хрипела трубка, – это же я, Анна Лощинина.

– Анна? Здравствуйте, не узнал. Что у вас с голосом? – осторожно спросил Алексей, не совсем понимая, что происходит. Почему опять на «вы», она что, еще у подруги?

– Зверски простудилась, поэтому и на звонки не отвечала. Я не знаю, как эта болячка называется – фарингит или ларингит, в общем, воспаление голосовых связок, у меня вообще не было голоса, – надсадно сипела Анна, – но я усиленно лечилась и теперь могу разговаривать снова, правда, не очень музыкально.

– Да, это штука неприятная, – несколько успокоился Алексей. Точно, небось у подружки застряла, потому и официальничает. – Наверное, плохо болеть в чужом доме, сочувствую.

– Что вы имеете в виду? – недоуменно просипела собеседница. – Почему в чужом? Квартира моя, она мне от бабушки досталась.

– Так вы дома? – помертвел Алексей.