Читаем без скачивания Властелин Колец - Джон Толкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бильбо провел по глазам ладонью.
– Прости, пожалуйста, – сказал он. – Что-то на меня накатило… А теперь вот, кажется, прошло. Мне давно не по себе: взгляд, что ли, чей-то меня ищет? И все-то мне хотелось, знаешь, надеть его, чтоб исчезнуть, и все-то я его трогал да вытаскивал. Пробовал в ящик запирать – но не было мне покоя, когда Кольцо не в кармане. И вот теперь сам не знаю, что с ним делать…
– Зато я знаю, что с ним делать, – объявил Гэндальф. – Пока что знаю. Иди и оставь Кольцо здесь. Откажись от него. Отдай его Фродо, а там уж – моя забота.
Бильбо замер в нерешительности. Потом вздохнул.
– Ладно, – выговорил он. – Отдам. – Потом пожал плечами и виновато улыбнулся. – По правде сказать, зачем и празднество было устроено: чтоб раздарить побольше подарков, а заодно уж… Казалось, так будет легче. Зря казалось, но теперь нужно доводить дело до конца.
– Иначе и затевать не стоило, – подтвердил Гэндальф.
– Ну что ж, – сказал Бильбо. – Пусть оно достанется Фродо в придачу к остальному. – Он глубоко вздохнул. – Пора мне, пойду, а то как бы кому на глаза не попасться. Со всеми я распрощался… – Он подхватил мешок и шагнул к двери.
– Кольцо-то осталось у тебя в кармане, – напомнил маг.
– Осталось, да! – горько выкрикнул Бильбо. – А с ним и завещание, и прочие бумаги. Возьми их, сам распорядись. Так будет надежнее.
– Нет, мне Кольцо не отдавай, – сказал Гэндальф. – Положи его на камин. Фродо сейчас явится. Я подожду.
Бильбо вынул конверт из кармана и хотел было положить его возле часов, но рука его дрогнула, и конверт упал на пол. Гэндальф мигом нагнулся за ним, поднял и положил на место. Хоббита снова передернуло от гнева.
Но вдруг лицо его просветлело и озарилось улыбкой.
– Ну, вот и все, – облегченно сказал он. – Пора трогаться!
Они вышли в прихожую. Бильбо взял свою любимую трость и призывно свистнул. Из разных дверей появились три гнома.
– Все готово? – спросил Бильбо. – Упаковано, надписано?
– Готово! – был ответ.
– Так пошли же! – И он шагнул к двери. Ночь была ясная, в черном небе сияли звезды. Бильбо глянул ввысь и вздохнул полной грудью.
– Неужели? Неужели снова в путь, куда глаза глядят, и с гномами? Ох, сколько лет мечтал я об этом! Прощай! – сказал он своему дому, склонив голову перед его дверями. – Прощай, Гэндальф!
– Не прощай, Бильбо, а до свидания! Поосторожней только! Ты хоббит бывалый, а пожалуй что и мудрый…
– Поосторожней! Еще чего! Нет уж, обо мне теперь не беспокойся. Я счастлив, как давно не был, – сам небось понимаешь, что это значит. Время мое приспело, и путь мой передо мною.
Вполголоса, точно боясь потревожить темноту и тишь, он пропел себе под нос:
В поход, беспечный пешеход,Уйду, избыв печаль, —Спешит дорога от воротВ заманчивую даль,Свивая тысячи путейВ один, бурливый, как река,Хотя, куда мне плыть по ней,Не знаю я пока!
Постоял, помолчал и, не вымолвив больше ни слова, повернулся спиной к огням и пошел – за ним три гнома – сначала в сад, а оттуда вниз покатой тропой. Раздвинув живую изгородь, он скрылся в густой высокой траве, словно ее шевельнул ветерок.
Гэндальф постоял и поглядел ему вслед, в темноту.
– До свидания, Бильбо, дорогой мой хоббит! – тихо сказал он и вернулся в дом.
Фродо не замедлил явиться и увидел, что Гэндальф сидит в полутьме, о чем-то глубоко задумавшись.
– Ушел? – спросил Фродо.
– Да, ушел, – отвечал Гэндальф, – сумел уйти.
– А хорошо бы… то есть я все-таки надеялся целый вечер, что это просто шутка, – сказал Фродо. – Хотя в душе знал, что он и правда уйдет. Он всегда шутил всерьез. Вот ведь – опоздал его проводить.
– Да нет, он так, наверно, и хотел уйти – без долгих проводов, – сказал Гэндальф. – Не огорчайся. Теперь с ним все в порядке. Он тебе оставил сверток – вон там.
Фродо взял конверт с камина, поглядел на него, но раскрывать не стал.
– Там должно быть завещание и прочие бумаги в этом роде, – сказал маг. – Ты теперь хозяин Торбы. Да, и еще там золотое Кольцо.
– Как, и Кольцо? – воскликнул Фродо. – Он и его мне оставил? С чего бы это? Впрочем, пригодится.
– Может, пригодится, а может, и нет, – сказал Гэндальф. – Пока что я бы на твоем месте Кольца не трогал. Береги его и не болтай о нем. А я пойду спать.
Теперь Фродо поневоле остался за хозяина, и ему, увы, надо было провожать и выпроваживать гостей. Слухи о диковинном деле уже облетели весь луг, но Фродо отвечал на любые вопросы одно и то же: «Наутро все само собой разъяснится». К полуночи за особо почтенными гостями подъехали повозки. Одна за другой наполнялись они сытыми-пресытыми, но исполненными ненасытного любопытства хоббитами и катили в темноту. Пришли трезвые садовники и вывезли на тачках тех, кому не служили ноги.
Медленно тянулась ночь. Солнце встало гораздо раньше, чем хоббиты, но утро наконец взяло свое. Явились приглашенные уборщики – и принялись снимать шатры, уносить столы и стулья, ложки и ножи, бутылки и тарелки, фонари и кадки с цветами, выметать объедки и конфетные фантики, собирать забытые сумки, перчатки, носовые платки и нетронутые яства (представьте, попадались и такие). Затем подоспели неприглашенные Торбинсы и Булкинсы, Барсуксы и Кролы и еще многие вчерашние гости, из тех, кто жил или остановился неподалеку. К полудню пришли в себя даже те, кто сильно перекушал накануне, и возле Торбы собралась изрядная толпа незваных, но не то чтобы нежданных гостей.
Фродо вышел на крыльцо улыбаясь, но с усталым и озабоченным видом. Он приветствовал всех собравшихся, однако сообщил немногим более прежнего. Теперь он просто-напросто твердил направо и налево:
– Господин Бильбо Торбинс отбыл в неизвестном направлении; насколько я знаю, он не вернется.
Кое-кому из гостей он предложил зайти: им были оставлены «гостинцы» от Бильбо.
В прихожей громоздилась куча пакетов, свертков, мелкой мебели – и все с бумажными бирками. Бирки были вот какие:
«АДЕЛАРДУ КРОЛУ, в его ПОЛНУЮ СОБСТВЕННОСТЬ, от Бильбо» – зонтик. За многие годы Аделард присвоил десятки зонтиков без всяких бирок.
«ДОРЕ ТОРБИНС в память о ДОЛГОЙ переписке, с любовью от Бильбо» – огромная корзина для бумажной трухи. Дора, сестра покойника Дрого и старейшая родственница Бильбо и Фродо, доживала девяносто девятый год: пятьдесят из них она изводила бумагу на добрые советы любезным адресатам.
«МИЛЛУ ГЛУБОКОПУ, а вдруг понадобится, от Б.Т.» – золотое перо и бутылка чернил. Милл никогда не отвечал на письма.
«АНЖЕЛИЧИКУ от дяди Бильбо» – круглое веселое зеркальце. Юная Анжелика Торбинс явно считала свое миловидное личико достойным всеобщего восхищения.
«Для пополнения БИБЛИОТЕКИ ГУГО ТОЛСТОБРЮХЛА, от пополнителя» – книжная полка (пустая). Гуго очень любил читать чужие книги и в мыслях не имел их возвращать.
«ЛЮБЕЛИИ ЛЯКОШЕЛЬ-ТОРБИНС, в ПОДАРОК» – набор серебряных ложек. Бильбо подозревал, что это она растащила почти все его ложки, пока он странствовал Туда и Обратно. Любелия о его подозрениях прекрасно знала. И когда она явилась – попозже, чем некоторые, – она сразу же поняла гнусный намек, но и дареными ложками не побрезговала.
Это лишь несколько надписей, а гостинцев там было видимо-невидимо. За многие годы долгой жизни Бильбо его обиталище довольно-таки захламостилось. Вообще в хоббитских норах хлам скоплялся как по волшебству, отчасти поэтому и возник обычай раздаривать как можно больше на свои дни рождения. Вовсе не всегда эти подарки были прямо-таки новые, а не передаренные: один-два образчика старого мусома непонятного назначения обошли всю округу. Но Бильбо-то обычно дарил новые подарки и не передаривал дареное. Словом, старинная нора теперь малость порасчистилась.
Да, все гостинцы были с бирками, надписанными собственной рукой Бильбо, и кое-что было подарено с умыслом, а кое-что в шутку. Но, конечно, большей частью дарилось то, что пригодится и понадобится. Малоимущие хоббиты, особенно с Исторбинки, были очень даже довольны. Старому Жихарю Скромби достались два мешка картошки, новая лопата, шерстяной жилет и бутыль ревматического снадобья. А старый Дурри Брендизайк, в благодарность за многократное гостеприимство, получил дюжину бутылок «Старого Виньяра», крепленого красного вина из Южного удела; вина вполне выдержанного, тем более что заложил его еще отец Бильбо. Дурри тут же простил Бильбо, что было прощать, и после первой же бутылки провозгласил его мужиком что надо.
Тоже и Фродо жаловаться не приходилось. Главные-то сокровища: книги, картины и всяческая несравненная мебель – оставлены были ему. И при всем при этом никакого следа денег или драгоценностей: ни денежки, ни бусинки никому не досталось.
Новый день потонул в хлопотах. С быстротой пожара распространился слух, будто все имущество Бильбо пойдет в распродажу или, того пуще, на дармовщинку – приходи и бери. Охочие хоббиты валили толпами, а спроваживать их приходилось по одному. Телеги и тачки загромоздили двор от крыльца до ворот.