Читаем без скачивания Путь к Золотистой (Круг - 1) - Артем Колчанов

- Я принимаю управление кораблем. Встань и подойди ко мне. Я не могу подойти к тебе, как полагается при таких случаях по Уставу. Не бойся, Виктор.

- Я не боюсь, - ответил я и, подойдя к капитанскому креслу, встал напротив капитана. Он открыл глаза и, внимательно посмотрев на меня, спросил:

- Мне представляется, что ты всегда мечтал стать звездолетчиком. Это так или нет?

- Да, это так, - кивнул я.

- Хочешь ли ты сейчас стать им?

- Да, - снова ответил я.

- Тогда ты им становишься.

Он взял меня за левую руку, и я ощутил на запястье прохладный металл. Это был браслет звездолетчика, символ принадлежности к земному космофлоту, но и не только символ, а еще и устройство, дающее право и допуск много на что. Носящий такой браслет человек и есть звездолетчик. Этот браслет нельзя снять, не повредив при этом руки. Надев мне на руку браслет, капитан сказал:

- Я, астрокапитан космофлота Земли Артур Рикст, как капитан крейсера "Игла", по праву, данному мне Звездным Уставом, принимаю на службу в Космофлот и в экипаж "Иглы" Виктора Стрельцова, на которого с сего момента распространяются все права и обязанности члена экипажа. - Сказав это, капитан добавил уже обычным тоном. - Так нужно, Вик, без этого тебе не обойтись. И еще, я должен отдать тебе одну вещь, но при условии, что ты пообещаешь мне распорядиться ею так, как я тебе скажу.

- Я обещаю, - без промедления сказал я.

- Сначала послушай. Эту вещь ты будешь должен постоянно носить с собой. Не знаю сколько, но очень долго. А потом ты будешь должен ее отдать...

- Кому? - спросил я.

- Мальчишке, вроде сегодняшнего тебя... Если ты станешь галактическим капитаном. И в звездной дали, о которой мы сейчас и не мечтаем, на самом краю гибели, ты будешь вынужден оставить мальчишку, который будет тебе очень симпатичен, только лишь для того, чтобы он остался жив, ты будешь обязан отдать ему этот ключ.

Капитан медленно расстегнул воротник форменной рубашки. На шее у него висела тонкая, тускло-серая металлическая цепочка. Немного помедлив, он снял ее, сжимая в руке то, что было к ней подвешено, приложил руку ко лбу, словно бы прощаясь с чем-то дорогим для себя, потом протянул ее мне. На ладони у него лежала блестящая каким-то неземным светом, длиной и шириной с палец, но довольно тонкая пластинка капитанского стартключа, символа неограниченной капитанской власти, да и самого капитанства. Отдавая свой стартключ, капитан перестает быть капитаном.

- Но это же ваш ключ, капитан, - сказал я, принимая его.

- Уже не мой, - сказал он, - и я уже не капитан. Эта должность вместе со стартключом переходит к тебе. Так нужно, капитан Стрельцов. Пусть этот стартключ принесет тебе удачу, как когда-то принес ее мне.

- Но потом я буду должен его отдать?

- Так будет нужно, Вик. С судьбой не поспоришь. А знать свою судьбу тяжело... Поклянись мне, что ты распорядишься этим ключом так, как я тебя прошу.

- Чем поклясться?

- Есть только одна вещь, которой может клясться человек, своей честью.

- Я клянусь своей честью.

- Спасибо, Вик.

Капитан тяжело дышал, этот разговор отнял у него массу сил. Но сквозь маску скрываемой усталости и боли он улыбнулся, улыбнулся по-настоящему. И я снова поймал себя на том, что пытаюсь вспомнить, где же я мог видеть его раньше. Эта улыбка мне хорошо помнилась. Я уже хотел спросить у него, но не стал, потому что сам по себе такой вопрос бессмысленный. Я же спросил о другом:

- Мне взять управление?

- Буду глубоко благодарен тебе за это. Надо сказать, что сил у меня уже совершенно не осталось. И мне нужно отдохнуть, чтобы сделать еще одно, последнее дело.

- Я помогу вам уйти в анабиоз.

- Погоди, пока еще рано...

Я не стал возражать. Тем более что я уже принял управление кораблем. А обстановка в Пустоте, по нашему курсу, явно менялась к худшему. Участилось появление резких флуктуаций, они становились все сложнее и опаснее. На одной из них корабль крутануло так, что я потратил больше десятка минут, чтобы вновь вернуться на курс и скомпенсировать спонтанную отдачу. Пустота была уже очень неспокойна, и полет походил на какой-то дикий трехмерный слалом, поглощающий все мои силы и внимание. Капитан молчал, но я слышал его дыхание и замечал, что оно становится более неровным. Ему без всяких сомнений пора в анабиоз. Как только Пустота станет немного поспокойнее, я переключусь на автопилот и отведу или утащу капитана до капсулы. Но обстановка в Пустоте и не думала улучшаться, она наоборот становилась все более и более опасной. И сейчас мне стало особенно хорошо понятно то, почему звездолетчики перед полетом желают друг другу не чего-то, а именно спокойной Пустоты. Управление звездолетом полностью поглотило не только мое внимание, но и словно бы всего меня целиком. Я стал как бы вовсе не пилотом, а составной частью корабля, его системы управления. И исподволь подтачивающий меня страх отступил далеко на задний план. Конечно, я боялся, боялся совершить ту ошибку, которая может оказаться непоправимой. Но этот страх нисколько не угнетал меня, а даже наоборот, словно бы придавал дополнительные силы. Не знаю, сколько времени это продолжалось, я его не засекал. Может быть один час, а может и несколько. И я все-таки справился с этим, не сорвался с курса, не лег в беспорядочный дрейф и провел звездолет через этот участок неспокойной Пустоты. А когда передо мной, впереди, прямо по курсу, развернулась Пустота, почти полностью спокойная, я даже не поверил в это и еще несколько минут полностью держал на себе управление. Но Пустота оставалась спокойной. И, словно через силу заставив себя, я переключился на режим автопилота. Но капитана на месте не оказалось. И я уже кинулся к выходу из рубки, чтобы бежать и найти его. Но меня остановил его голос, донесшийся по внутрикорабельной связи:

- Вик, я знаю, что ты слышишь меня и уже наверно пытаешься искать. Прошу тебя, не делай этого. Я сейчас нахожусь в камере второго спецшлюза...

На включившемся экране видеосвязи появился капитан. Он был одет в легкий скафандр с прозрачным пузырем гермошлема, откинутым назад, за спину. Второй же спецшлюз был маленькой, гораздо меньше, чем лифтовая, кабинкой.

- Капитан, что вы делаете? - закричал я, и он, услышав меня, посмотрел в зрачок видеокамеры.

- Извини меня, Вик, за то, что я сейчас сделаю. Пусть это даже покажется тебе предательством. Но я просто не могу поступить иначе. Я должен сделать то, что должен...

Он посмотрел мне прямо в глаза, резким движением головы откинул упавшие на глаза волосы и улыбнулся, широко и ясно. Не прекращая улыбаться, он надел гермошлем и положил руку на маленький пультик на стене. Медленно открылся выходной люк, который был у него за спиной. Я замер, будучи не в силах сказать ни единого слова. А капитан помахал мне рукой и, шагнув назад, мгновенно растворился в раскинувшейся за люком хищной и всепожирающей тьме Пустоты, ничем не похожей на нормальный космос. И, делая этот шаг, капитан улыбался. В этот момент я наверно закричал, но вообще-то не помню точно. До меня тогда во всех своих проявлениях дошел ужас полного одиночества. Сделав этот, последний, шаг, капитан оставил меня одного. Кроме меня на корабле были люди, но какой-толк, если я или не могу или не имею права вывести их из анабиоза. Я плохо представлял себе, что же мне делать сейчас, в этот самый момент, к тому же, я наверно был немного не в себе. И я побрел по кораблю, этому лабиринту коридоров и переходов, в котором было так легко заблудиться. В первую неделю после старта это часто со мной случалось, и мне приходилось или блуждать дальше или просить помощи. Но сейчас я не заблудился. И когда мало-мальски пришел в себя, то увидел, что стою перед дверью, за которой еще на Дивере я должен был лечь в анабиоз.