Читаем без скачивания Под русским флагом - Отто Свердруп

Наконец, мы пересекли остров и добрались до бухты. Нельзя отрицать, что все мы ужасно устали. На мысу мы устроили временный амбар для хранения провианта. Туда же поместили нашу добычу с оленьей охоты. Однако в один прекрасный день выяснилось, что не все донесли свою ношу в целости и сохранности. Один из охотников, также не привыкший носить подобные тяжести, выбрасывал по дороге кусок за куском, и когда ему пришлось отвечать за сохранность доверенной ему ценности, мы рассердились и хотели заставить его вернуться и подобрать все, что он выкинул, однако, в конце концов, смилостивились над ним.

Нам всем хотелось пить, и тогда мы придумали вот что. Единственное, что у нас было с собой – бутылка малинового сока. Мы взяли ведро, набрали в него пресной воды из подернутого льдом озерца на мысу, и вылили туда всю бутылку. Затем по очереди стали пить. Каждый уверял и клялся, что никогда в жизни не пил такого божественного напитка, как эта смесь ледяной воды и малинового сока!

В бухте у нас оставалась лодка, с ней было все в порядке, но как только мы собрались ею воспользоваться, к своему большому удивлению мы обнаружили только одно весло, второе взял кто-то из команды, Бог весть зачем. Что нам делать? Но голь на выдумку хитра – в лодке лежал хороший топор, а на берегу было полно плавника – можно было сделать себе весло. Мы вытесали себе более-менее подходящее и пустились в плавание.

Дул довольно сильный встречный ветер, поэтому нам пришлось изрядно потрудиться, прежде чем мы снова попали на судно. Линдстрем, наш замечательный стюард, оказался на высоте. Как всегда, у него было все готово. Не успели мы ступить на борт нашего старого «Эклипса», как Линдстрем позвал нас на ужин, причем нас ожидал просто превосходный стол. Было уже три или четыре часа утра.

Воды у островов Диксона весьма богаты рыбой. С тех пор, как мы сюда прибыли, каждый день нам попадались большие косяки палтуса. Крупная бухта стрелой врезается в берег в западном направлении, глубина там три-четыре сажени. Похоже, что палтус облюбовал себе эту бухту – рыба там была всегда, численность ее порой доходила до нескольких сотен. Русские рассказывали, что верховья Енисея очень богаты рыбой. Насколько я понял, она встречается, по крайней мере, у Гольчихи – это самое северное место на Енисее, где круглогодично живут люди (относительно мест, расположенных выше, мне разузнать не удалось). Гольчиха находится в 150 км к югу от гавани Диксона.

Русские тоже любят ловить палтуса. Они пользуются маленькими сетями, 10–15 саженей в длину, которые ставят с берега. Сеть ставится довольно свободно, крайний ее конец натягивается ровно настолько, чтобы, лишь рыба в нее толкнется, она подавалась вперед. Таким образом, рыба легко запутывается в сети, и чем больше она бьется, тем сильнее застревает. К тому же она тащит сеть к берегу, редкой рыбе удается вырваться. Так ловить палтуса можно только в сезон темных ночей, поскольку он осторожен, пуглив и подозрителен.

Палтус часто ходит большими косяками. Это очень красивое зрелище – целая стая, сотни и сотни сверкающих белых гладких тел. За ними можно следить на протяжении нескольких километров, к тому же всегда то тут, то там рыбья голова высовывается на поверхность, чтобы подышать. Палтусы бросаются с места с огромной скоростью, кажется, что они режут толщу воды, не встречая никакого сопротивления. Как говорят англичане, они «созданы для высоких скоростей». Молодые особи серого цвета.

Кожа этой рыбы представляет большую ценность, мясо очень вкусное, жир тоже идет в употребление. Кроме того, существует еще один деликатес. Вся рыба покрыта примерно полудюймовым слоем мягкого, похожего на резину вещества, рыбаки называют его «пробкой» или «квелья». Это вещество можно есть в сыром виде, на вкус оно напоминает орех. Датчане хорошо знают палтус с побережья Гренландии, колониальные власти в тех краях имеют недурной дополнительный доход с продажи квельи или «маттака», как ее называют на местном наречии. Ее варят и делают из нее консервы, которые считаются большим деликатесом, например, в Копенгагене.

Енисей богат рыбой самых разных видов. Мне рассказывали, что каждый год в Красноярске, там, где есть железная дорога,[26] собирается рыбная артель примерно в 4 000 человек. Они совместно нанимают баржу для себя и своих снастей. Небольшие пароходы тащат эти груженые баржи вниз по реке в различные рыбные места в северной части, прямо до Гольчихи. Там они располагаются и рыбачат все лето до середины сентября, когда те же самые пароходы приходят за ними и везут обратно домой.

На всем протяжении береговой линии островов Диксона к востоку до Пясины водится много других видов рыбы, много и палтуса. Здесь встречаются развалины, говорящие о том, что когда-то эти места были населены, причем, судя по всему, раньше люди жили здесь круглый год. Видимо, местные могли себя обеспечить охотой и рыбной ловлей.

Море у Пясины очень мелкое, глубиной три-четыре сажени. Палтус идет дальше на восток, он следует вдоль берега до границы льдов. Тут ему есть чем поживиться, так как здешние воды кишат полярной треской.

Каждый божий день, пока мы были здесь, мы видели на берегу медведей. Эти животные могут часами валяться в траве и спать мертвым сном. Но стоит только появиться охотнику, как чайки поднимают крик и будят его, летают вокруг зверя и кричат во все горло. Если это не помогает, они начинают кидаться на него и щипать за мех. Но лежащий на солнышке медведь воспринимает все это с удивительным спокойствием. Когда чайки разойдутся уж слишком сильно, он нехотя потягивается, садится, лениво зевает и, приходя в себя, начинает осматриваться. Этот малый ничего не боится, он хорошо знает свою силу, он – король здешних мест.

Но не стоит обольщаться, будто чайки ведут себя так из благородных побуждений; они руководствуются самым что ни на есть чистым эгоизмом. Приближающийся охотник, с их точки зрения – медвежья добыча, и если мишка ее не упустит, то и им перепадет кусочек.

Олени здесь тоже бродят, мы видели, как они плавали на материк с самого большого острова и обратно, иногда целыми стадами. Они кочуют здесь постоянно.

Глава 5

На северо-запад вдоль побережья

Когда мы вернулись на борт, команда все еще занималась перемещением груза с «Эклипса» на буксиры. Тем временем вода перестала спадать, похоже она даже начала немного подниматься. В первой половине следующего дня мы решили попробовать сдернуть «Эклипс». «Скуле» тянула за большой канат, перекинутый на нее с «Эклипса». У каждого нашего борта находилось по буксиру. Один из них тянул «Эклипс» поперек хода за трос, накрепко привязанный к марс-мачте. Мы думали, что когда начнем ее дергать, то, возможно, «Эклипс» немного накренится и сможет соскочить с мели. Буксиры тянули и дергали, в результате трос лопнул. В то же время от отдачи лопнувшего троса «Эклипс» покачнулся и соскользнул с мели.

Чтобы облегчить носовую часть судна, мы бросили второй якорь и спустили цепь. Но «Эклипс» соскочил с мели с такой скоростью, что якорная цепь лопнула, и нам не удалось поднять якорь обратно – он застрял, зацепившись за какой-то камень.

Теперь всем пришлось снова перегружать провиант с буксиров на борт и укладывать его в трюм. К вечеру мы закончили. Экспедиция Лида покинула нас и отправилась по Енисею, а мы начали грузить провиант, который перевезли на берег. Также мы набрали больших кольев для подпорки нашей зимней палатки. Длина некоторых из них составила 70–80 футов. По большей части нам попадалась сосна, однако нашли и несколько лиственниц.

С угольного склада, оставленного русскими в бухте для своих экспедиций, мы взяли на борт необходимое нам количество топлива.

3 сентября мы почти закончили с провиантом. Вода к этому времени поднялась примерно на два фута.

В полдень 4 сентября мы пустились в плавание и вышли из бухты. Льда у северной оконечности архипелага мы не увидели, но зато видели большое количество палтуса. Около 10 часов вечера мы встретили лед, но он был таким слабым, что мы легко его преодолевали. Еще попадались полоски чистой воды, но полосы льда встречались все чаще и чаще. По «ледовому свечению» мы ясно видели, что к северо-западу от берега лежит солидный лед, в то время как к северу воздух оставался темным на большом пространстве. Если бы мы не были вынуждены держаться вдоль берега, мы бы, конечно, отправились на север – я думаю, нам не составило бы труда обогнуть с севера архипелаг Норденшельда и пройти к Земле Николая II. Однако считалось, что разыскиваемые нами экспедиции следовали вдоль побережья, и я получил приказ держаться берега и смотреть, не наткнемся ли мы там на их следы.[27]

Первое время лед был довольно тонким, но затем, по мере нашего продвижения на северо-северо-восток, он изменился – стал довольно прочным, ледовые пространства достигали такого размера, что мы не видели им ни конца, ни края, они простирались на множество миль. Мы встряли между такими полями и чуть не сломали рулевую ось. Однако нам удалось прорваться сквозь льды, полынья стала пошире и мы смогли обойти крупные поля. Мы обходили острова Скотта-Гансена с внутренней стороны, так как я понял, что с внешней стороны обойти их будет невозможно, поскольку лед там лежал плотно до самого берега.