Читаем без скачивания Индийская тушь - Том Стоппард

Флора. Я была бы счастлива пройти к ним, Ваше Высочество.

Раджа. О, но это противоречит их важнейшему назначению. Они не были бы автомобилями, если бы мы двигались, а они стояли на месте.

Торжественная процессия автомашин, отборных и незримых, начинает проходить перед ними.

Флора. О! Какая красота! «Дюзенберг»! А это что? Боже мой, это «Бугатти-41»! Я никогда такую не видела! А это… это «Изотта-Фраскини»?

Раджа. Возможно. Я получил ее в погашение карточного долга у Вендора Вестминстера [57]. Вы знакомы с ним?

Флора, Я не знакома ни с какими герцогами.

Раджа. Он мой сосед по югу Франции. Я езжу на юг Франции каждый год, для поправки здоровья. (Смеется.) А вы за здоровьем приехали в Индию.

Флора (без удовольствия). Да, Ваше Высочество. Кажется, все обо мне всё знают.

Раджа. На том приеме был мистер Черчилль [58]. Он рисует. Вы знаете мистера Черчилля?

Флора. Не очень.

Раджа. По всей видимости, я был с ним в одной школе. Я его совсем не помню, но я читал речи мистера Черчилля с большим интересом и…

Флора. Посмотрите!

Раджа (смотрит). Да, я не мог устоять перед фарами. Они такие огромные, как глаза хромированной птицы.

Флора. Да, «бранкузи»!

Раджа. Вы их все знаете, мисс Крю! Да, мистер Черчилль совершенно прав, вы не находите, мисс Крю?

Флора. В чем именно, Ваше Высочество?

Раджа. Говоря его собственными словами, потеря Индии ослабит Британию до уровня второстепенных держав.

Флора. Это может быть и так, но нужно учитывать и интересы Индии.

Раджа. Я должен учитывать интересы Джуммапура.

Флора. Да, конечно, но разве это не одно и то же?

Раджа. Нет-нет. Независимость будет началом конца для княжеств. Хотя в известном смысле вы и правы, независимость станет концом единства на нашей части континента. Посмотрите на вчерашний переполох в городе. Передайте мистеру Черчиллю от меня, мисс Крю: мой дед твердо стоял за британцев во время Первого восстания.

Флора. Восстания?

Раджа. В тысяча восемьсот пятьдесят седьмом году опасность исходила от фундаменталистов…

Флора. А, вы о Смуте!

Раджа. Сегодня она – от прогрессивных сил. Марксизм. Гражданское неповиновение. Но, как я сказал вице-королю, с ними нужно драться тем же оружием. Мы не победим их, если будем деликатничать.

В кавалькаде автомобилей наступает пауза. Слуга появляется с подносом с напитками, фруктами, коробкой сигарет, блюдами и салфетками.

А, первый перерыв. Вы курите? Нет? Я люблю сигареты. Скажите мне, когда с вас будет довольно автомобилей. В моих апартаментах есть вещица-другая, которые удостоились благосклонных комментариев от историков индийского искусства, даже возгласов восторга, если быть откровенным. Вы любите искусство, мисс Крю? Конечно, любите, вы ведь поэт. Я был бы рад показать их вам.

Флора. Я бы этого очень хотела.

Раджа. Вот как? Да, я вижу, вы настоящий охотник. Ателье моих предков произвело несколько работ, которые, по моему мнению, могут сравниться с лучшими мастерскими Раджастана.

Флора. Я хотела бы осмотреть все!

Раджа. Так и быть. Ну, может быть, не все. Некоторые из наиболее изощренных работ, к сожалению, считаются неприличными.

Флора. Считаются кем? Вами?

Раджа. О нет. В моей культуре эротическое искусство имеет долгую историю и наисерьезнейшую цель.

Флора (без гнева). Но только для мужчин, Ваше Высочество?

Раджа. Я разгневал вас. Я прошу прощения. Мне не следовало об этом упоминать.

Флора. Я очень рада, что вы об этом упомянули. В противном случае я никогда бы этого не увидела.

Раджа (уютно). О, моя милая мисс Крю, вы ставите меня в неуютное положение! Что я могу сказать?

Флора. А что вы обычно говорите, Ваше Высочество? Вот… еще автомобили… Решайте сами.

Еще один автомобиль с урчанием минует их.

(С удовольствием). «Сильвер гоуст». Боже мой, какой автомобиль!

Раджа. Не хотите ли фруктов, мисс Крю?

Флора. Да, наверное. Благодарю. (Выбирает абрикос с подноса, наполненного мандаринами, бананами, личи и прочим. Она кусает фрукт.) «Абрикос» – мое любимое слово.

Раджа. Мисс Крю, вы увидите все картины, которые пожелаете, но с условием, что вы позволите мне выбрать одну из них вам в подарок.

Флора. О… благодарю вас, Ваше Высочество, но если у нас будут условия, то боюсь, я не стану смотреть ни на какие картины.

Раджа. Здесь бывали английские леди: миссис Тьюк, миссис Стоукли-Смит, миссис Блейн… целая дюжина… Они приходили осмотреть мои пруды с лилиями, сад с цветами… Они пили со мной чай, и я предлагал им фрукты, но они приняли лишь тот фрукт, с которого легко удаляется кожица. Понимаете?

Флора. Да, понимаю. В таком случае я принимаю предложение.

При виде следующего автомобиля Флора задыхается и чуть ли не выпрыгивает из кресла.

Я знаю эту машину!

Раджа. Разумеется, знаете, мисс Крю!

Флора. Нет, я действительно ее знаю. Откуда она у вас?

Раджа. Гм… из автомобильного салона.

Флора. Вы не могли бы остановить ее на минуту?

Флора поднимается. Раджа подает знак автомобилю остановиться, и он встает на холостом ходу.

Раджа. Не хотите ли в нем проехаться?

Флора качает головой.

Флора. «Милая Нэлл, это был „бентли" Гаса! Я хочу сказать, что это был тот самый «бентли», в котором я разорвала нашу помолвку, когда ехала с Гасом на французские картины в «Хилз». На нем до сих пор номер, начинающийся с AB! Я чуть не расплакалась, не из-за машины, из-за Моди!» (Она идет к автомобилю и покидает сцену.)

Пайк. Огастус де Бушерон получил краткую известность в качестве миллионера-филантропа и покровителя искусств. Ф. К. встретила его – и приняла его предложение – третьего декабря тысяча девятьсот семнадцатого года. Причиной их встречи была первая выставка Модильяни в Париже. Вскоре Ф. К. стала моделью молодого художника. На выставке «Современное французское искусство» в лондонской галерее «Хилз и сын» на Тоттенхэм Корт Роуд в августе тысяча девятьсот девятнадцатого года Модильяни был одним из новых художников, выставлявшихся с более известными Матиссом [59], Пикассо [60] и Дереном [61]. Ф. К. прибыла в «Хилз» с де Бушероном, ожидая увидеть свой портрет, но, прежде чем они вышли из «бентли», она узнала, что ее жених откупил картину у художника и, по его победоносному признанию, отвез холст в отель «Риц» и сжег там в ванне. Последовал скандал, в ходе которого Ф. К. разорвала помолвку с де Бушероном и решила вновь стать моделью для Модильяни осенью того года. Но она опоздала и прибыла в Париж только утром двадцать третьего января, не зная, что Модильяни попал в госпиталь. На следующий вечер он умер от туберкулеза, не приходя в сознание, в возрасте тридцати пяти лет. Де Бушерон под своим настоящим именем – Перкинс Бутчер – отправился в тюрьму в тысяча девятьсот двадцать пятом году за выпуск фальшивых акций. Его конец неизвестен.

Раджа осматривает двор ищущим взглядом… и находит Пайка. Пайк его не замечает. Раджа, назовем его так, подходит к Пайку.

Раджа. Профессор Пайк?

Пайк (подскакивает). О! Да, это я… спасибо.

Раджа (пожимает руку Пайку). Как вы поживаете?

Пайк. Польщен знакомством, сэр.

Раджа (жестом приглашает Пайка занять место в кресле). Пожалуйста… Прошу прощения за то, что заставил вас ждать. Но, как я говорю, пунктуальный политик – это политик не у дел. Иными словами, нонсенс.

Пайк. Я благодарен вам за встречу.

Раджа. Нет, нет, я с удовольствием. Я надеюсь, вы нашли этот отель достаточно комфортным? Мы не международная сеть. Вам не следует обманываться на этот счет, как бы вас ни старались обмануть.

Пайк. Отель прекрасный, Ваше Высочество.

Раджа. Собственно, я всего лишь один из пятисот сорока двух членов Лок Сабхи, нижней палаты, и счастливо именую себя народным избранником этого округа. Спасибо за вашу книгу. Я уже прочел индийские письма. Возможно, вам будет интересно, что стало с его автомобилями.

Пайк. Нет, я не… Что с ними стало?

Раджа. Мой отец презентовал их для нужд фронта. Не могу себе представить, о чем он думал. «Роллс-ройсы» развозят депеши, штабные офицеры являются на службу в шикарных итальянских гоночных моделях… Но к тому моменту коллекция пала жертвой щедрости моего деда. Он отдал несколько автомобилей, некоторые – в качестве прощального дара своим дамам. Это мне напомнило о вашем письме. Прежде всего должен вас разочаровать. В книге гостей за апрель тысяча девятьсот тридцатого года Флоры Крю нет. Но мой архивариус превзошел сам себя. (Он вынимает письмо из кармана.) «Избранные письма» не полны!

Пайк. Письмо от Флоры?

Раджа. Благодарственная записка.

Пайк. Можно мне?

Раджа передает ему письмо и ждет, пока Пайк прочтет его.