Читаем без скачивания Секреты обольщения - Мэдлин Хантер

Они дошли до ее улицы, и мистер Брадуэлл повернул к ее дому вместе с ней.

– Вы уклонились от ответа на мой вопрос. Я так понимаю, что сплетни обо мне все свирепствуют и что все обстоит именно так скверно, как я предполагала.

– Если это может послужить для вас хоть каким-то утешением, то могу сказать, что лорд Норбери не вышел сухим из воды.

– При всей обращенной на него критике он все же получит пару приглашений на обед. Для джентльмена распущенность всегда считалась обычным делом.

Деревья по обе стороны узкой дороги расступились, а когда они приблизились к дому, их совсем не стало. Мистер Брадуэлл снял шляпу и не спеша внимательно оглядел дом. Похоже, ему понравилось то, что он увидел.

Розалин остановилась, а он продолжал смотреть на дом и она увидела его будто заново глазами этого человека. В нем было больше очарования, чем изысканности, с этой его монолитной каменной центральной частью; и прелесть была даже в том, что два его боковых крыла, восточное и западное, были разными. Дом был только о двух этажах и потому производил впечатление приземистого, а не высокого. Он был большим, но не огромным, но сады, наступавшие на его стены, весной и летом заполняли своим благоухания все комнаты.

– Моя семья жила здесь в течение пяти поколений. Когда-то наше поместье было много больше, но все же кое-какая земля осталась, а также шесть небольших ферм.

Брадуэлл щурился, пытаясь разглядеть какие-нибудь строения позади восточного крыла.

– Это безусловное право на наследование?

– Да, ограничения на наследование нет. Мой дед этого не одобрял, и отец не стал заниматься делами при жизни.

– Беспечно с его стороны.

Она открыла дверь. Их встретила зияющая пустота. Старый дом поскрипывал в ожидании ее шагов, будто спешил ответить эхом на их звук.

Розалин поблагодарила мистера Брадуэлла и взяла у него корзинку.

К ее удивлению, он сделал шаг назад, чтобы привязать лошадь к столбу.

– Меня интересует строительство. Может быть, вы окажете мне любезность и позволите посмотреть интерьер?

Он терпеливо ждал ее ответа. Высокий. Импозантный. Впечатляющий. Сегодня не было даже легкого ветерка, но Розалин почувствовала, будто воздух между ними забурли как вода в водовороте. И это глупое, но волнующее чувство опасности запульсировало в ее венах с особой силой.

Она оглядела пустой двор и убедилась в том, что они одни.

– Было бы смешно, если бы теперь я повела себя церемонно. Верно? Пригласить вас войти – мелочь по сравнению с теми грехами, что мне приписывают.

– Я пойму, если вы предпочтете не рисковать.

Конечно, он понимал. И все же это было бы нелепо. И это он понимал тоже.

Этот человек, вероятно, не обратился бы с такой просьбой к женщине, если бы от ее репутации оставалось хоть что-нибудь, чем она могла бы рискнуть. Его поведение, как и одежда, было безупречным. И все же ее решение основывалось не на этом. Жестокая правда заключалась в том, что она жаждала слышать голос другого живого существа, а не только тот, что звучал у нее в мыслях. Его неожиданный визит несколько улучшил ее настроение и облегчил печаль, вызванную письмом Тима.

– Пожалуйста, входите, сэр, и осматривайте дом в свое удовольствие.

Брадуэлл не солгал. Он и вправду был в графстве и приехал справиться о ее самочувствии. Однако ему пришлось намного, отклониться со своего пути, а предложение Истербрука занимало его мысли уже несколько дней, когда они не были заняты другими делами. Он издали узнал Розалин на дороге. Со спины он мог видеть только ее шляпку и плащ. Она сразу привлекла его внимание. Гордость, сквозившая в ее походке, отражала ее сущность лучше любого портрета.

Он переступил порог ее дома, приняв приглашение, которое не осмелилась бы сделать добродетельная женщина. И был рад, что она не стала церемониться. Игры между ними еще были возможны, но она была слишком разумна, чтобы пытаться играть в добродетель и приличия или опасаться в его обществе за свою честь.

Он испытывал любопытство и к дому, и к ней. Как только он увидел ее, сразу же понял, как она чувствует себя. Неважно. Комнаты были почти пустыми. Мебель, украшавшая их прежде, была распродана.

Ясно было и без слов, что слуг у нее нет. Пустым был и двор: ни из конюшен, ни из сада не доносилось ни звука. Сейчас дом потрясал своей тишиной, а их присутствие только усиливало это ощущение запустения.

От Розалин не укрылось, что Брадуэлл все это заметил. Она сняла плащ и отвернулась, чтобы развязать ленты шляпки.

– Мой брат Тимоти испытал финансовые затруднения, серьезные затруднения. Возможно, прошлой весной вы слышали о них.

– Да, мне это известно.

Черт возьми! Это называется «финансовые затруднения»! Мерзавец не смеет вернуться в Англию.

– Как же случилось, что эта ваша собственность оказалась непроданной?

– Лорд Хейден позаботился о том, чтобы мы с сестрой не остались без крова. Он защитил нас и это наше имущество. Именно это я имела в виду, когда говорила в ту ночь о его благородстве и щедрости. Он выплатил все долги моего брата. И конечно, я никогда не смогу с ним расплатиться.

На самом деле лорд Хейден не выплатил все долги Тимоти, как ни пытался. По крайней мере один человек отказался принять деньги от кого-либо, кроме как от самого Лонгуорта. Впрочем, даже возмещение убытков удовлетворило бы не каждого, кто согласился его принять.

Розалин провела его в гостиную. Там оставалось три деревянных стула, маленький столик и потертый ковер. Но окнах не было обычных шелковых занавесок, оставались только тонкие и прозрачные белые.

– Пожалуйста, присядьте, мистер Брадуэлл. Я приготовлю для вас что-нибудь, чтобы вы могли подкрепиться.

Она вышла прежде, чем он успел отказаться. Кайл не стал садиться, а вместо этого принялся расхаживать по комнате, пытаясь на глазок определить ее размеры. Он осмотрел подоконники и потолок, потом перешел в столовую и произвел и там те же самые приблизительные замеры.

Потом осмотрел библиотеку и переместился в заднюю часть дома. Из кухни до него донеслись слабые звуки.

Мисс Лонгуорт стояла над кухонным столом у окна. Послеполуденное солнце блестело на ее светлых волосах, омывало ослепительным сиянием ее профиль, не позволяя скрыть дефекты этого лица, если бы таковые были. Стоя в дверном проеме, Брадуэлл мог разглядеть изящные очертания ее профиля и даже сосчитать длинные золотистые ресницы, подрагивавшие над прелестно очерченной фарфоровой щекой.

«Она не для таких, как ты, малый». Именно так он думал, когда в тот вечер любовался ею в театре. И в последние несколько дней это предостережение постоянно звучало у него в ушах, в то время как он обдумывал безумный и соблазнительный план Истербрука.