Читаем без скачивания СМЕРШ «попаданцев». «Зачистка» истории - Александр Конторович

Но то после! Ибо дела мои есть суть предметы личные и в подробностях могут быть рассказаны и позже, не утеряв интереса своего. Ныне же желаю я поведать Вам, друг мой и попечитель, о новостях, что ждать не горазды ни часу лишнего. А именно — о великих переменах, сделавшихся во Французском Государстве этою весною по календарю Республиканцев 1-го числа месяца Прериаля (по нашему христианскому исчислению 7-го мая[15] сего 1795-го Года. Событиям сим я пребыл, волею обстоятельств, которые Вам донесу позднее, почти полный за малым происходившего зритель…

3

Из архива Музея истории

Французской революции, Париж:

«Волнения в рабочих секциях продолжаются. В секции Гравилье активные граждане митинговали двое суток непрерывно.

10 жерминаля в 10 секциях на перевыборах комитетов представители санкюлотов победили, переизбрав комиссаров в полном составе. Обстановка обостряется.

11 жерминаля депутация секции Кен-Венз явилась в Конвент с требованиями. Состав требований:

— заклеймить позором переворот 9 термидора;

— указать на плачевные последствия отмены максимума;

— учредить в Париже выборный муниципалитет;

— восстановить народные общества;

— ввести в действие конституцию.

12 жерминаля в секциях Ситэ, Инвалидов и Кен-Венз прошли большие народные собрания. На собраниях речь шла об объединенном походе в Конвент по образу депутации Кен-Венз 11 жерминаля. С теми же требованиями, но с большей решительностью действий…»

ПРИПИСКА НА ПОЛЯХ ДРУГИМ ПОЧЕРКОМ:

«Жюно! Твою дивизию! Какого гоблина ты мне докладываешь о подготовке событий, которые произошли еще вчера?! И про которые я и так уже знаю! А в некоторых даже участвовал! Ты начальник штаба или куда? Почему ни хрена нет о том, что в богатых секциях „людям порядка“ еще 2-го жерминаля раздали ружья по сто стволов на секцию?!

Я от тебя чего требовал по части разведки? Где анализ ситуации? Где выводы? Почему в сводке одни только слухи?

P.S.: И какого черта я узнаю о прибытии к нам под нос бригады Бриана от сержанта Жубера?!.»

4

«Дорогой друг любезная мадемуазель Полин!

Не могу высказать, какую радость принесло мне ваше письмо!

Я перечитывал его множество раз и постоянно ношу с собой как знак вашего доброго отношения ко мне и того, что вы обо мне помните! Вне сомнения я счастлив! Единственное, что огорчает меня, это то, что вы слишком редко пишете вашему преданному другу! Но я не обвиняю вас! У вас не так много свободного времени. Ведь вы должны помогать вашей уважаемой матушке в содержании дома, а также много сил отдаете организации ваших замечательных еженедельных салонов (где некогда бывал и я, о чем неизменно вспоминаю, тоскуя о наших с вами встречах).

У меня, мадемуазель Полин, тоже не так уж много выдается не занятого делами времени. Но я, тем не менее, стараюсь писать вам при любой возможности. Вот как сейчас: я закончил работу с протоколами Исполнительного Комитета Коммуны, которую поручил мне ваш неугомонный брат в дополнение к моим обязанностям начальника штаба Второго воздухоплавательного отряда и, борясь со сном, предвкушаю мысленно предстоящую беседу с вами в оставшиеся до рассвета пару часов — никто не помешает мне насладиться нашим общением, ничто не отвлечет от любования вашим милым образом!

Итак. Что у нас новенького?

Ваш брат, м-ль Полин — великий человек! (Правда, сам он при этом называет себя идиотом, но эта скромность лишь подчеркивает степень его величия, как мне кажется…) Я и раньше это знал, но сейчас уже никто не усомнится в его гениальности: то, что он сумел сделать за несколько дней, не имея в своем распоряжении практически ничего, — бесподобно. Лишь Цезарю да Александру Великому удавалось в прежние времена подобное!..»

5

Из записок Лазара Карно:

«В тот день Конвент назначил мне дать объяснение по ходу работ в Шале-Медон, по которым возник ряд вопросов. Чтобы не ударить в грязь лицом, я вызвал в Париж генерала Бонапарта, руководившего всей деятельностью непосредственно на месте. Генерал Бонапарт незамедлительно прибыл, и мы с ним часть утра провели в отведенных для работы помещениях дворца Тюильри, готовя тщательный доклад для депутатов. Генерал Бонапарт решительно отмел все сомнения по поводу необходимости ведущихся работ, указав на большие масштабы поставленной перед ним задачи и присовокупив также перечень уже полученных новшеств, включая новые станки по обработке металла, быстросооружаемые дороги для конного транспорта, и, безусловно, удивительное открытие гражданина Лебона, демонстрация которого намечена была в самые ближайшие дни.

Мы настолько увлеклись проработкой аргументов про и контра предстоящего доклада, что не слышали и не видели ничего происходящего вокруг дворцового комплекса (тем более что окна нашего помещения выходили во внутренний двор). Каково же было наше удивление, когда, выйдя в коридор, мы обнаружили немалое количество людей, торопливо направлявшихся к запасным выходам из дворца. В том числе и депутатов. На наш удивленный вопрос нам ответили, что толпа жителей предместий окружила Тюильри и уже готова смять охрану и ворваться в зал заседаний. И что пока не поздно, лучше прибегнуть к бегству.

Однако не все были настроены столь пессимистично. Мой знакомый, депутат Бурдон, сказал, что направляется, чтобы призвать на помощь патриотов центральных секций, дабы разогнать наглую толпу.

Я оказался в затруднительном положении, не зная, как поступить. Но генерал Бонапарт решил тогда все за меня.

Произнеся, кажется, по-корсикански, странную фразу:

— Люди, витающие в облаках…[16] — он быстро подошел к окну, выходящему на улицу, и некоторое время вглядывался в происходящее там. А затем обратился ко мне: — Это и в самом деле просто толпа. Орут и машут руками… Разогнать их ничего не стоит. Не кажется ли вам, гражданин Карно, что при подобном раскладе интересней было бы пройти в зал заседаний и полюбоваться спектаклем из партера?

Я не нашелся, что возразить. И таким образом стал свидетелем переломного момента французской истории: волею обстоятельств именно в этот день жерминаля, когда народное возмущение захлестнуло даже Национальное Собрание, работу его впервые наблюдал лично присутствовавший Наполеон Бонапарт.

А он именно наблюдал. Беснующаяся толпа не интересовала его. Истерические женщины, метавшиеся по проходам с распущенными волосами и пронзительными завываниями „Хлеба! Хлеба!“, едва удостаивались его взгляда. Скрестив руки на груди и сжав зубами незажженную трубку, подобно капитану попавшего в шквал судна, Бонапарт внимательно следил за действиями депутатов, стоя у стены рядом со мной. И можно было не сомневаться — ему уже тогда, без сомнения, был ясен смысл происходящего!

— Шустро работают! — оценил он, когда депутат Мерлен из Тенвилля бросился навстречу вошедшим в зал санкюлотам с простертыми руками и разразился речью от имени пришедших, не дав им рта раскрыть. С Горы ему закричали: „Мерлен, на место! Прекрати демагогию!“, на что он с пылом отвечал: „Мое место среди народа! Я не хочу, чтобы вы его вводили в заблуждение!“ — чем вызвал громкую, но бестолковую перепалку с депутатами-монтаньярами, возмутившимися брошенным обвинением.

Со всех сторон слышались самые разнообразные выкрики, призывающие к спокойствию и требующие дать слово представителям народа, перемежаемые воплями женщин „Хлеба!“ и добивающиеся освобождения патриотов из тюрем. Слабые призывы председательствовавшего в этот день Пеле из Лозеры к соблюдению порядка в зале только добавляли путаницу в происходящее, не приводя ни к какому положительному результату.

— Что вы имеете в виду? — спросил я, воспользовавшись возникшей на минуту паузой в криках.

— Да, опыт парламентской борьбы у господ присяжных заседателей ощущается немалый! — ответил Наполеон, не отрываясь от развертывающегося перед нами зрелища. — Это вам не ешака купить!.. Управление толпой захватили буквально с ходу!..

У меня не было в тот момент возможности спросить, где этот, в общем-то, молодой человек набрался парламентского опыта — не на Корсике ли? Но то, что Мерлен, Пеле и еще несколько других депутатов сумели обуздать устремления народной массы, было очевидно. С какими бы намерениями ни ворвались сюда санкюлоты, они вынуждены были терпеливо дожидаться, когда депутаты возобновят работу Конвента. Завязавшейся же словесной баталии окончания не просматривалось… Тем более, что в нее втянулись многие из пришедших, особенно женщины… При наличии охраны можно было бы прибегнуть к принудительным мерам по наведению порядка. Но сейчас охрана была неизвестно где. Поэтому склоке можно было только дать улечься самой.