Читаем без скачивания Диалог с зеркалом о граде вожделенном - Владимир Васильев

АВТОР: Но Город-то останется?!

ИП: Нет. Это ведь Твой Город…

ИО: Ты его слушай, да дерьма его не кушай – делай поправку на исторический пессимизм… Это чушь собачья, что смертный не может быть счастлив. Как говорил Эпикур: «Когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет». Пока строится Храм Жизни – у тебя есть все для счастья, ибо счастье, по Аристотелю, деятельность души. А деятельность твоей души, как струя Великого Потока Жизни, неуничтожима, потому что это означало бы распад, невозможность существования самого Потока… И Город твой не исчезнет – хрен ему с кисточкой, пессимисту вонючему, – хотя это, действительно, Твой Город. Но он станет одним из Городов Мира. Другое дело – захочет ли кто жить в нем? Пересечет ли его «река жизни» или наступит великая засуха – это уже зависит от тебя. Заметь, что идея Храма жизни хороша еще и тем, что за нее противопоказано не только умирать, но и жить за нее. Идея Храма Жизни требует жить для себя. «Каждый день жить, изо всех сил и на всю катушку…» Не за Идею, не ради Идеи, а ради своего счастья жить, жаждая и утоляя жажду своего многомерного спектра потребностей. Жить, сознавая, что твое счастье ~ это цель Мироздания, ибо только в твоем счастье оно достигает своей гармонии, когда родившийся Мировой Разум берет на себя управление Мировым Телом и ведет его по пути, начертанному Мировым Духом. Твое счастье и есть свидетельство того, что ЭТО свершилось, черт побери!

ИП: Совсем наш ИО инфандибнулся!.. И растворится «Я» Андрея Воронина – эта незримая капелька разумного праха – в Океане Мирового Духа, и должен будет Андрей Воронин лизать задницу этому Океану за то, что тот его растворил в себе… Старо! Все это уже было. Растворялись и в «царстве божием», и в нирване, и в «идее мировой революции»,- и в идее Эксперимента – «все эти попытки кончались уничтожением Храма, чтобы не возвышался, да отрубанием торчащих над общим уровнем голов..».

ИО: Никаких океанов! Херувим твою в матрицу! Никаких растворений!.. Не капля в океане, а мир во вселенной! Система самодостаточных ми ров, связанных всемирным законом тяготения тел, разумов, душ.… Растворение же – смерть Системы… Да, Храм Жизни – у каждого свой. ,L Для себя. Но он может вмешать весь мир… Когда каждый Храм Жизни вмещает в себя все остальные Храмы – тогда и наступает Мировая Гармония. Это и есть счастье… Это и есть Космос…

АВТОР: (до этого внимательно вслушивавшийся в страстные монологи собеседников, но к концу поглядывавший на них со все более явной иронией) Ах, вы, Рабби мои махатменные, , Учителя-Наставнички оголтелые, двойнички-сквознячки междустенные, конспекты вы мои зачирканные, отражения вы мои перекошенные, шли бы вы, Массаракш вашу в зеркало, в Станы Желтые, да «валяли» б там Мымр своих, Сельм с Амалъями… А дерьмовый мир – мой до атома, и с рассветами моими, и с закатами. Разберусь как-нибудь с ним по-своему. А корежить его не позволю вам! Кыш!..

(Автор поднялся, растирая отсиженные у костра икры и ягодицы. Посмотрел по сторонам. Справа и слева в глубину Желтых Стен, уходили вереницы обиженных Исторических Оптимистов и Пессимистов.)

АВТОР: То-то же!.. Не видите, что ли, солнце в зените… Значит, что-то будет… Расселись тут, навалили дерьма-терема слов с идеями… Действовать надо, Наставнички, действовать!.. Шаг вправо, шаг влево… Стены Желтые… Вперед-назад – все исхожено… Остается только (задирает голову на солнце) Вот именно: остается только в зенит… Э-эх, мех на ушах да вся душа во вшах, где наш не пропадала!.. Вперед и вверх, а там… ведь это наши стены – они помогут нам…

(Разувается. Упираясь руками и ногами в стены, как по узкой горной расщелине, медленно поднимается вверх. Вдруг почва под костром начинает вспучиваться, и раздается резкий взрыв, от которого во все стороны летят комья грязи, горящие факелы, тлеющий мусор и слежавшийся снег со льдом. За первым взрывом следует целая канонада, и «русло» между зеркалами «вскрывается» – начинается ледоход.)

АВТОР: Уходя, уходи вовремя!.. Ну и картинка!.. (упершись «враскоряку» руками и ногами в Желтые Стены наблюдает ледоход) Что это?.. Да никак мусорка, на которой я с Дональдом сидел!.. Ишь, как сердешную зажало… А это?.. Это же Красное Здание, как атомный ледокол «Ленин»,, распихивая льдины, залитые жидким павианьим калом, спешит против течения… Матушки-Батюшки! А это ж Хрустальный Дворец в дерьме до шпиля!.. А вокруг статуи, статуи… Кто «кролем», кто «брасом», а кто и, по-чапаевски, «саженками»… А это что?.. Да это же «саркофаг» четвертого блока… И еще какой-то саркофаг коричнево-красного мрамора… И кто-то стоит на трибуне, рукой машет: «Да здравствует…»…А следом пешком, «аки по суху», кто-то весь в белом с сиянием вокруг головы, будто в шлеме с подсветкой… И тоже руку воздел… А дальше: головы, руки, плечи, знамена – красные, разноцветные, черные, белые, транспаранты, портреты, хоругви, иконы»… И неумолчное «А-а-а!»… И какой-то крейсер проржавевший пушечкой «пук-пук-пук.»…

(Вдруг он начинает дергаться и извиваться между стен) Ой, не могу! Ой, щекотно!.. Кто это?.. Ах, это вы вернулись?.. Кыш, говорю, массаракш вашу вдребедень!… Ой-ей-ей!.. (ИО и ИП, каждый в своем зеркале, меланхолично щекочут босые ступни и ладони Автора) Ой! Не могу! Изверги!.. Ха-ха-ха-а.. (Падает в медленно текущий под ним селевый поток)

ИП: «С таким стремлением повержен будет Вавилон, великий город, и уже не будет его…». Плю-ух! Буль-буль-буль…

ИО: «Так надлежало пострадать Христу и воскреснуть из мертвых в третий день…» Глубже вдох!.. Вдох глубже!..

«Ну, вот, – устало произнес голосами братьев Стругацких дуэт Наставников. – Очередной круг вами пройден».

В световом круге от торшера на письменном столе лежали исчирканные листы рукописи, журнал «Нева» с «Градом обреченным», том Аристотеля, журнал «Вопросы философии» и Новый Завет. Жена в другой комнате строчила на пишущей машинке, как дядя Юра – из пулемета по мэрии. Да телевизор сообщал кровавые известия о гражданской войне между советскими республиками. Стояла Перестройка.

– Очередной? – переспросил я.

– Очередной, – подтвердил дуэт.

«

– Папа! Поцелуй меня! – позвал отходящий ко сну сынишка…

– Нет, – твердо ответил я Наставникам. – Больше кругов не будет. Мой Город здесь!..

В комнате было пусто. Лишь в зеркальной глубине ночного окна, у которого я стоял, что-то происходило. Я сунулся лицом к самому стеклу. На улице шел дождь. Ливень. Как из ведра…. По асфальту текло и булькало…

Май 1991 г.

P.S. Опубликовано в журнале «Звезда Востока» №1, 1992 г.