Читаем без скачивания Противостояние - Сергей Шхиян

Аарон Моисеевич встретил меня настороженным взглядом.

— На вас вышло КГБ? — сразу же спросил он, едва мы поздоровались в прихожей, и я прошел в комнату.

— Нет, — ответил я, садясь в продавленное кресло, — нынешнему ФСКа не до путешественников по времени, мной заинтересовались какие-то бандиты…

Я рассказал старику всю историю с сатанистами, о их попытках вернуть реликтовую саблю, чем вверг в долгую задумчивость.

— Может быть, стоит отдать им эту саблю? — спросил он, покачивая головой. — В конце концов, когда бандитам надоест за вами гоняться, они возьмут вас в заложники и выбьют признание. Удивляюсь, как это им сразу не пришло в голову…

Мне такой вариант приходил в голову, потому я и вооружился.

— Стараюсь быть предельно осторожным, — сказал я и вытащил из кармана «Вальтер».

— Вы сможете выстрелить в человека? — удивился Аарон Моисеевич.

— В человека, может, не смогу, а в бандита запросто. У меня, к сожалению, уже есть такой опыт, — сказал я. — В конце концов, когда защищаешь свою жизнь, оказывается, что убить противника не так уж и сложно.

— Знаете, голубчик, все-таки отдали бы вы им эту саблю, право, никакие ценности не стоят человеческой жизни…

— Боюсь, что с саблей не все так просто. Те, кому она раньше принадлежала, не были такими завзятыми пацифистами, как вы, и чужие жизни не ценили. Мои новые противники, про которых я вам рассказал, действуют очень решительно и оперативно, но топорно — это мне напоминает прежних владельцев сабли. Если они из той же компании, мирное разрешение конфликта их не устроит. Скорее всего, я жив и в относительной безопасности только потому, что они не знают, где саблю искать.

— Я по понятным соображениям не спрашиваю, где вы спрятали свой раритет, но надеюсь, достаточно хорошо, — зачем-то сказал Гутмахер. — А как вам нравится такой выход: уехать из Москвы, пока все не утрясется? Давайте вместе махнем в город Троицк, поищем ваш генератор времени. Может быть, мне удастся с ним разобраться. Я с удовольствием составлю вам компанию!

— Идея хорошая, только это не выход. Тогда опасность будет висеть не только надо мной. Подобные проблемы лучше решать кардинально, а не прятаться от них…

— Ну, спрятаться от судьбы невозможно, так что нет смысла и пытаться. А о моем предложении подумайте. Я, собственно, об этом и хотел с вами поговорить. У меня есть кое-какие мысли о принципах работы так называемой «машины времени» и хотелось бы проверить их на практике.

— Я не против, только чуть позже. Не хотелось бы наводить противников на след. И так вокруг меня было слишком много всякой мистики.

— Вот чего мне не хватает в жизни, — задумчиво сказал он, — это хорошей встряски. Так не хочется превращаться в брюзжащего, испуганного старикашку!

— По-моему, вам это пока не грозит, — совершенно искренне сказал я, — когда человек не жалеет тратить умственную энергию, у него все в порядке. Я всегда разделял два понятия: навязываемый молодежи старческий опыт, который обычно никому не интересен, и старческую мудрость.

— Похвальная позиция для молодого человека.

На этом мы расстались, и я отправился ждать очередной ход противника. Что собой представляет банда Поэта, можно было только гадать. Мне нужно было попытаться получить о ней какие-нибудь сведения. Как известно, кто владеет информацией, тот владеет миром.

К сожалению, у меня мало знакомых, связанных с уголовным миром, так что навести справки о группировке Поэта оказалось непросто. Однако, кто ищет, тот всегда что-нибудь найдет. В конце концов мне вроде бы повезло. После двухдневной суеты я вышел на одного знакомого, у которого бывший сокурсник после окончания института стал «офицером» в крупной преступной группировке. В результате сложных переговоров бандит согласился встретиться со мной в хорошем ресторане и помочь информацией.

Меня необходимость гульбы с бандюганом немного напрягала. Как показывал опыт, ребята они специфичные, со своим кодексом отношений, и подстраиваться под блатняк не самое приятное занятие. Вопреки ожиданиям, «офицер» с милым детским именем Вова, внешне совсем не походил на уголовника. Обычный парень лет двадцати пяти с простым лицом, мощной шеей и короткой стрижкой. Он был хорошо и корректно одет, не гнул пальцы, и только схематичная, специфичная речь выдавала его профессию. Меня он начал называть не по имени, а «братаном» и сразу взял покровительственный тон.

— Ты, братан, сам чем занимаешься? Ты вроде как бы на лоха не походишь, тоже как бы деловой? — спросил он, когда мы умостились за столиком, и Вова с удовольствием осмотрел интерьер дорогого ресторана. — Прикольный кабак, — похвалил он заведение, — оттянемся по полной!

— Нет, я как бы по мирной профессии, — в тон ему ответил я, — так, кручусь помаленьку как бы, чего где достать, и вообще. Ну, вроде как бы людей лечу, ну и ещё как бы кое-чем интересуюсь. Если как бы бабок напилить, или что.

Фраза у меня поучилась не менее дурацкая и смачная, чем у собеседника, но он что-то в ней понял, и переспрашивать, что означает этот словесный бред, не стал.

Я сделал заказ. Вова оживился и начал раздуваться и гордиться перед халдеем, изображая собой значительного человека. Официант, как мне показалось, просек его с первого взгляда и, едва скрывая презрительную улыбку, начал профессионально льстить, рассчитывая на хорошие чаевые. В такой приятной, доброжелательной атмосфере мой гость тотчас пришел в отличное расположение духа. Для начала мы прилично приняли на грудь и довольно долго говорили не по теме, обсуждая недостатки государственной «судебной системы» и преимущества блатных разборок «по понятиям».

Чувствовалось, что бандит немного стыдится своей профессии, и ему хочется «народного» признания. Он кокетничал блатным жаргоном, запросто, по именам упоминал известных людей, так или иначе связанных или кормящихся от криминала и убеждал меня в справедливости и эффективности стрелок, на которых, по его словам, чуть ли не решаются судьбы страны.

Честно говоря, мне его излияния были по барабану. Такая расхожая информация не стоила не только ужина, но даже чаевых официанту. Для того, чтобы понять, как и чем живет наша страна, не нужно даже выходить из дома, стоит только включить телевизор. Однако, чтобы не раздражать нервного представителя пятой, криминальной, власти, я согласно кивал головой и изображал восхищение романтикой блатных будней.

Наконец, порядком опьянев, Вова оставил тему и ответил на несколько конкретных вопросов. Увы, ничего толкового он сообщить не смог. То, что бандиты Дмитриева «беспредельщики», я знал и без него, более полезной информацией было утверждение, что эта банда не входит ни в какие группировки и действует на свой страх и риск. Каким образом «Поэт» делает деньги, мой новый «друган» не знал и поклялся, что этого не знает никто из его окружения. В криминальных кругах было известно только то, что Дмитриев не платит в «общак» и не участвует в «стрелках».

Получалось, что Поэт существует как бы сам по себе, он избегает конфликтов с другими группировками, но имеет плохую репутацию. Я поинтересовался, почему его считают «беспредельщиком», если о его делах ничего толком неизвестно. Вопрос был почти праздным и глупым. Вова на своей шаткой «фене» пустился в многословное расплывчатое объяснение с недоговоренностями и намеками:

— Ну, ты сам понимаешь, — говорил он, — если их как бы не гнобят, значит, у него есть хорошая крыша. Не мне тебе, братан, это говорить. Там, — он поднял глаза к потолку, — тоже как бы не чурбаны сидят. Все дело в бабках, сейчас за бабки можно любой вопрос решить. Все как бы жить хотят. Прессуют только тех, кто отстегивать не хочет.

Общие рассуждения бандита на тему морали меня не интересовали, а его ответы на конкретные вопросы я не понял и решил, что их бессмысленно уточнять.

— Но хоть на чем «Поэт» специализируется, — предпринял я очередную попытку хоть что-нибудь разузнать, — рэкет, наркотики?

— Ты знаешь, братан, я как бы без понятия, — честно признался собеседник. — Да, что тебе дался этот Поэт, невелика фигура, у нас на крючке как бы министры и олигархи…

— Мне они как раз без интереса, — попытался я вернуть разговор в нужное мне русло, однако, Вова опять поймал кураж и принялся взахлеб рассказывать о милых недостатках и пороках сильных мира сего.

Между тем мы продолжали «гулять» и, как я не без оснований предполагал, счет переполз за тысячу баксов. «Офицер» не мелочился, заказывал все самое дорогое, подсадил за наш столик двух ресторанных «девушек» и получал удовольствие от их непринужденной болтовни на сексуальные темы. Юные представительницы братской Украины, напевно гыкали на родной манер и пытались изображать из себя светских, столичных дам. Я в рамках вежливости тоже участвовал в общей беседе, но намеков на совместное продолжение вечера не воспринимал. Меня не вдохновляла даже высокая гуманистическая идея дать возможность дивчинам заработать.