Читаем без скачивания Козыри мсье Венса - Станислас-Андре Стееман

Это вопрос жизни и смерти.

Жди меня перед церковью Святой Екатерины после 11 часов.

Прояви терпение: я непременно приду.

Уничтожь эту записку: у меня есть на то причины».

Прочитав письмо, следователь на минуту задумался, а потом сказал:

— Сожалею, мсье Доло, но письмо ничего не доказывает! — Он кашлянул. — Вы вполне могли написать его сами, чтобы создать видимость алиби…

Мартен возмутился:

— Покажите его экспертам-графологам!

Но тридцатилетний опыт работы не прошел для следователя даром:

— Два эксперта непременно разойдутся во мнениях, а трое поднимут бунт… Почему вы сохранили это письмо вопреки просьбе вашего брата его уничтожить?

— Не знаю. По правде сказать, я… я отношусь к Фредди с некоторым недоверием! Я предполагал сжечь его, но после нашей встречи, когда услышу объяснения брата… Поскольку он не пришел, письмо осталось лежать у меня в кармане, и я о нем забыл…

— Ловко, — согласился следователь, — но не очень убедительно. Я же склонен думать, что вы его сохранили для того, чтобы показать нам и во что бы то ни стало обеспечить, пусть даже шаткое, алиби. Будь вы невиновны, вы бы его уничтожили, как и просил ваш брат, брат, который, как мне говорили, может потребовать от вас чего угодно и которого вы любите, как сына…

— Которого я любил, как сына…

— Короче, вы отрицаете?

— Отрицаю — что, господин следователь?

— То, что вы совершили убийство господина Омера Анжо прошлой ночью между десятью часами и полуночью?

Мартен взмахнул обеими руками, словно утопающий:

— Я отрицаю?.. О, боги!.. Клянусь честью, господин следователь! Об-братитесь к моему прошлому, моему безукоризненному прошлому! Расспросите моих друзей, знакомых! Слушайте! Спросите монсеньора Бьенвеню и аббата Шамуа! Они вам скажут…

В дверь постучали. Она открылась, и вошел дежурный.

— Прошу прощения, господин следователь! — Дежурный держал в руке визитную карточку. — Этот господин настоятельно просит, чтобы его немедленно выслушали…

Взяв карточку, следователь сказал:

— Гм… пусть войдет! — Он встал, чтобы поприветствовать посетителя. — Добрый день, мсье Венс! Боюсь, что на сей раз вы пришли слишком поздно… Господин Мартен Доло запутался… Он вот-вот расколется…

Мсье Венс пожал протянутую руку и спросил:

— Неужели? Вы меня удивляете, господин следователь… Кстати, я должен перед вами извиниться и попросить отпущения грехов.

— Отпущения грехов… за что?

— За совращение свидетеля, — сказал мсье Венс.

Сделав шаг в сторону, он обнаружил присутствие человека, вошедшего в кабинет следом за ним. Это был полицейский Грифф с теми же следами на лице.

— Мсье Грифф терпеливо ждал за дверью, когда вы пожелаете устроить ему очную ставку с подозреваемым… Я взял на себя ответственность и опередил события.

Сумев скрыть от следователя полицейского Гриффа, мсье Венс ухитрился теперь заслонить Мартена Доло от глаз полицейского Гриффа. Поэтому он сделал второй шаг в сторону и спросил:

— Вы узнаете этого человека?

Полицейский Грифф инстинктивно вытянулся по струнке:

— Еще бы мне его не узнать!.. Это тот самый грубиян, который нокаутировал меня вчера вечером!

Следователь снисходительно улыбнулся. В отличие от большинства своих коллег, он относился с симпатией к дилетантам, особенно к тем, кто шел по ложному следу.

— Я же говорил вам… — начал он добродушно, слегка пожав плечами.

Не удостоив его взглядом, мсье Венс приказал:

— Встаньте, Мартен! Пройдитесь…

Мартен поднялся и сделал несколько шагов.

— Еще! — настаивал мсье Венс. — Дойдите до окна и вернитесь…

Мартен дошел до окна и вернулся.

Следователь нахмурил брови:

— Но ведь этот человек хромает!

— Именно так! — подтвердил мсье Венс.

Он повернулся к полицейскому Гриффу, пораженному не меньше, чем следователь, и сказал:

— Напрягите память, Шугер Рей!.. Человек, который послал вас в нокаут ночью, тоже хромал?

Полицейский Грифф порылся в своей памяти и произнес:

— Да нет!.. Он скакал так, что мог бы выиграть в дерби и без лошади!

— Вы уверены в этом?

— Абсолютно! Если тебе подбили один глаз, это не мешает видеть другим…

Следователь и Малез все поняли.

— В таком случае, это не Мартен, который?… — начал первый.

Мсье Венс продолжил:

— Нет, Мартен играл роль козла отпущения… Два последних убийства — Ясинского и Анжо — совершил Фредди; он, рассчитывая на свое удивительное сходство со старшим братом, узурпировал его внешность!.. На его беду, он не знал, что Мартен с некоторых пор страдает несгибаемостью колена (на языке медиков это называется гидартрозом), и этого достаточно, чтобы изобличить его во лжи!

Следователь и комиссар Малез опять обменялись понимающими взглядами: впоследствии они будут утверждать, что никогда и не верили в виновность Мартена Доло, честного человека, которого рекомендуют с наилучшей стороны монсеньор Бьенвеню и аббат Шамуа. С самого начала было ясно, что автором записки был его брат Фредди. Поэтому незачем обращаться к экспертам-графологам.

Между тем мсье Венс «разрабатывал» полицейского Гриффа:

— Признайтесь, что напавший на вас вчера вечером человек мог легко избежать встречи с вами? Достаточно было свернуть вправо или влево… Вместо этого как он поступил?.. Он пошел прямо на вас, толкнул, словесно оскорбил и, мягко говоря, ударил по лицу. Теперь вы понимаете — почему?

Полицейский Грифф почесал затылок.

— Ну да! — воскликнул он радостно. — Он хотел, чтобы я его получше запомнил!

Мсье Венс снова обратился к следователю:

— Запятнать своего брата было для Фредди лучшим способом обелить себя! К тому же надо было лишить Мартена всякого алиби… Отсюда фиктивное свидание, на которое Фредди и не думал приходить, потому что в условленный час он разгуливал по улицам в обличье своего старшего брата!

Мартен закрыл лицо руками; и никому не возбранялось думать, что он плачет.

— Да будет благословен Господь! — бормотал он, или что-то в этом духе. — Я спасен!

— Мой бедный ньюфаундленд! — успокоил Мартена мсье Венс, похлопав его по плечу.

Следователь снял телефонную трубку:

— Передайте всем приметы Фредди Доло… Установите наблюдение за вокзалами, портами, аэродромами… Но будьте осторожны: этот человек опасен!

Каждый мог представить, как эти слова раздались в радиофицированных машинах, начинавших свой цирковой номер.

— А я-то всегда жалел, что у меня нет брата! — прокомментировал вполголоса полицейский Грифф.

XXIII

В комнате, которую он занимал на втором этаже «Ла Посада», Фредди Доло, оставшись в одной рубашке, читал вечернюю газету.

Нестор Парфе, его партнер по игре в белот и владелец отеля, убирал со стола остатки завтрака, к которому его постоялец едва притронулся.

— Ты ничего не жрал! — отметил он с горечью.

— Я не голоден! — пробормотал Фредди. Он в ярости скомкал газету и отшвырнул ее в угол. — Неужто разведкой стратосферы уже больше не занимаются, что моей персоне уделяют такое повышенное внимание?

Нестор Парфе разочарованно поглядел вокруг себя.

На столе стояла пепельница, переполненная окурками, бутылка светлого «Фроми», в которой оставался один глоток. На разобранной постели валялся популярный роман с обтрепанными углами. На стульях как попало лежала одежда. На полу стояли два заполненных чемодана… И в довершение всего, вспомнил вдруг Нестор, нахмурив свои густые брови, был еще неоплаченный счет!

— Не надо было убирать тех троих типов, если ты хотел остаться чистеньким! — логично заметил он.

Ничего не ответив, Фредди Доло подошел к раковине с щеткой в одной руке и расческой — в другой.

— Что ты там делаешь? — встревожился Нестор Парфе. — Ты уже не надеешься выпутаться из этой истории?

Фредди пожал плечами, продолжая глядеться в зеркало.

— Вовсе нет, напротив! Мне надоело стареть!

Нестор Парфе едва не выронил из рук тарелку:

— Ты, случайно, не тронулся?.. Фараоны не дадут тебе даже завернуть за угол! У каждого из них за пазухой описание твоих примет!

Фредди закончил работу над своей прической, внеся последний штрих при помощи трех обслюнявленных пальцев:

— Спокойно! За угол улицы завернет не Фредди, а Мартен…

— Мартен, твой братан? — переспросил Нестор Парфе, не понимая, о чем идет речь.

Фредди воспользовался минутным замешательством Нестора, его ловкие пальцы пробежали к вискам, все более обесцвечивая их с каждым прикосновением:

— Заметь, это тем более несложно, что в детстве чего я только ни делал, чтобы не быть на него похожим и избавиться от наших семейных черт… Вплоть до мельчайших деталей! Когда мы уже повзрослели, Мартен выходил в ненастье с зонтиком, я же брал трость, рискуя вымокнуть до нитки! Если он надевал фетровую шляпу, я назло ему — котелок. Если в дополнение к зонту он надевал еще и плащ, я доходил до того, что оставлял дома трость или снимал с себя пальто с капюшоном! В тот день, когда он начал носить костюмы с двубортными пиджаками, подражая мне, я перешел на брюки для игры в гольф. Когда он надел замшевые ботинки, я — ботинки из шевро… Возьмем теперь галстуки! Вначале он хранил верность манишкам, придающим солидность, я же — университетским галстукам. Когда он завязал галстук, я перешел на бабочки, опередив его. Но стоило ему с опозданием вернуться к буржуазным манишкам, как я вновь взял на вооружение галстуки. Полный цикл! Всю нашу жизнь мы играли в своеобразную игру «ты это надеваешь, я это снимаю»! Всякий раз, оказываясь вместе, мы, однако, никогда не были абсолютно похожими, в нем было что-то такое, чего не хватало мне, и наоборот; то он казался более молодым, а я более старым, то я моложе, а он старше. Случалось, что его называли Фредди, и тогда он как-то подтягивался, а меня — Мартеном, и это меня старило…