Читаем без скачивания Сотворение мира - Гор Видал

Тебе предстоит похоронить мои останки, Демокрит. Я хочу поскорее вернуться к первичному единству. Любопытная оговорка! Я процитировал Учителя Ли. Конечно, я имел в виду не первичное единство, а хотел сказать — к Мудрому Господу, из которого наш дух выходит и к которому, очистившись от Лжи, возвратится в конце времени долгого владычества.

Чтобы тебя потешить, Демокрит, замечу, что во время моей последней аудиенции у царицы-матери меня восхитил и очаровал двадцатидвухлетний евнух Артоксар. Он очень помог нам при подготовке деталей договора. Если правда, что Аместрис нравится его ущербная любовь, я хвалю ее вкус. Артоксар не только умен, но и красив. Говорят также про его роман с Аполлонидом, любовником Амистис. Боюсь, когда-нибудь эти дамы столкнутся. Когда это произойдет, я в первый и последний раз возблагодарю судьбу, что нахожусь в Афинах.

КНИГА IX

ПЕРИКЛОВ МИР

1

Прошлой ночью стратег Перикл праздновал третий год моего посольства, устроив в доме Аспазии вечеринку с музыкой. Как и все, касающееся мало кому известного и еще менее славного посольства, вечеринка проводилась в относительной тайне и в последнюю минуту. Незадолго до заката, когда я уже собрался лечь спать, явился Демокрит с сообщением, что стратег хочет меня видеть. Мы поспешили через весь город, закрывая лица плащами, чтобы консерваторы не узнали, что представитель Великого Царя сговаривается с Периклом поработить Афины.

В начале ведущего к дому Аспазии переулка — нельзя назвать это улицей — стояли два скифа-охранника. Они спросили Демокрита, по какому мы делу. Он назвал им какой-то пароль, и нас пропустили.

Я совершенно взмок. Летом здесь так же жарко, как зимой холодно. В общем, климат почти такой же скверный, как в Сузах, если это возможно. Впрочем, теперь я стал необычайно восприимчив к жаре и холоду. Короче, придя к Аспазии, я обливался потом.

Демокрит говорит, что обстановка там очень изысканна. Но откуда тебе знать? Несмотря на все богатство твоего деда, дом в Абдере, где ты воспитывался, весьма неказист, если не сказать большего. Из всех окрестных домов лишь дом Каллия представляется одновременно и удобным, и роскошным. Я чувствую, что ковры лежат на каменном полу, а на жаровнях курится ароматическое дерево.

В дом Аспазии входишь по длинному, узкому, низкому коридору, ведущему в маленький дворик. Справа от дворика под портиком устроен приемный зал, не больше комнаты, где мы сидим сейчас, пытаясь скрыться от палящего солнца.

Я сразу понял, что нахожусь в доме милетской дамы.

Воздух был напитан дорогими духами, а музыканты играли так тихо, что приходилось прислушиваться. Это редкость в Афинах, где граждане столь немузыкальны, что когда ходят на концерты, то напряженно вслушиваются в каждую ноту, пытаясь выяснить, от какой из них нужно получать удовольствие. Ионийцы из Малой Азии не таковы. Они считают музыку дополнением к беседе, пище, даже плотской любви. Музыка для них — часть воздуха, которым они дышат, а не математическое уравнение, чтобы Пифагор его решил.

В комнате, куда мы пришли, собралась, наверное, дюжина людей. Демокрит говорит, что гостей было десять, а также множество рабов из Сард. Рабы занимались музыкой и столом. Меня приветствовал Эвангелос, управляющий Перикла. Хотя эта важная фигура обычно в деревне присматривает за фермами стратега — и двумя законными сыновьями, — последнюю неделю он вместе с остальными афинянами праздновал трофей победы: народное собрание проголосовало за Перикла. Предлогом для трофея стало возвращение Эвбеи, но на самом деле его устроили в честь хитрости, с помощью которой Перикл прошлой зимой одолел спартанского царя, когда спартанское войско захватило Аттику и афиняне спрятались за своими длинными стенами.

Когда из спартанской штаб-квартиры в Элевсине пришло требование сдаться, собрание чуть было не поддалось соблазну так и сделать. В конце концов, спартанское войско самое сильное в Греции, зачем же сопротивляться? Афины господствуют на море, а не на суше. Но Перикл не собирался ничего отдавать. Он тайно встретился со спартанским царем, лупоглазым подростком, никогда раньше не бывавшим дальше Пелопоннеса. Зная неопытность молодого царя, подозрительные спартанские старейшины приставили к нему специального советника, чтобы тот не спускал глаз со своего подопечного. Но, как позже заметил Перикл, такая предосторожность всего лишь удвоила цену. Малолетний царь получил три золотых таланта, оставленных для него в Дельфах, а советник — ушлый политик — семь золотых талантов на месте. Когда царь и советник были куплены, спартанское войско убралось восвояси. Малолетнего царя старейшины потом оштрафовали на огромную сумму, а советник бежал в Сицилию, где, предположительно, наслаждается богатством по сей день.

— Единственная трудность, — говорил Перикл на вечеринке, — как объяснить эти расходы собранию.

Совет Аспазии отличался прямотой:

— Когда представишь свои счета, просто укажи: десять талантов — на необходимые расходы.

Предчувствую, именно так Перикл и поступит. Все равно все знают, что спартанцев купили. Когда я сделал Периклу комплимент, как дешево Афинам обошелся мир, он мрачно ответил:

— Я купил не мир. Я купил время.

Но мой рассказ стал сумбурным.

Хотя, когда мы пришли, Перикла не было, Аспазия более чем восполнила его отсутствие. У нее прелестный голосок, она очень нежно исполняет милетские песни, читает стихи лучше всех, кого я слышал. Конечно же, я не представляю языка прекраснее, чем правильный ионический диалект. Да, Демокрит, даже прекраснее персидского.

— Я хотела встретиться с вами с первого дня, как вы приехали в Афины.

Она двумя руками держала мою, и создавалось впечатление, что каждое произнесенное ею слово значит именно то, что она хочет сказать. Когда я похвалил ее мужество принять меня у себя в доме, Аспазия рассмеялась:

— Меня всегда звали мидофилкой. Но мне все равно. Правда, бывает, что…

Ее голос затух. Я еще раз проклял свою слепоту. Что бы я ни отдал за возможность рассмотреть ее лицо! Демокрит говорит, что Аспазия невысокого роста и немного похудела с прошлой зимы. Волосы светло-каштановые и некрашеные — так он думает. Ты еще мало смыслишь в этих вещах, не то что я. Не то что я в былые времена.

Аспазия представила мне множество мужчин: Формион, правая рука Перикла на собрании, другой — полководец по имени Софокл. Много лет назад, когда ему было двадцать, этот Софокл написал трагедию и получил за нее первый приз на празднике Диониса. Старик Эсхил был так раздосадован своим вторым местом после этого молодого выскочки, что бежал в Сицилию, где остроглазый орел удачно нацеленной черепахой положил конец соперничеству поэтов. Всегда с удовольствием думаю о смерти Эсхила.

Софокл здесь пользуется дурной славой, потому что открыто домогается молодых людей своего класса. По каким-то причинам это в Афинах табу. Хотя среди афинских граждан поощряется любовь к мальчикам-подросткам своего класса, когда у мальчика начинает пробиваться борода, он должен отказаться от половых сношений с другими гражданами. Ему полагается жениться и начать семейную жизнь. Потом, выполнив свой долг, ему не возбраняется подыскать мальчика-любовника и продолжать… Продолжать что? Полагаю, обучение нового гражданина и воина. Такие обычаи не в диковинку везде, и в частности среди наших родственников в северных племенах. И все равно я не вполне понимаю строгий запрет на половые сношения между взрослыми мужчинами, которые к тому же афинские граждане. Хотя иностранцы и рабы считаются законной добычей для имеющих подобные половые предпочтения, взрослые граждане, желающие завести между собой любовь, теряют право занимать государственные должности.

Но пока что Софокл умудряется и занимать должность, и соблазнять юных граждан. Правда, Перикла он здорово раздражает. Недавно стратег отчитывал своего друга и подчиненного.

— Ты должен служить примером, — говорил главнокомандующий. — Не прикасайся к своим солдатам. Отводи глаза, когда они купаются.

Но Софокл продолжает возмущать афинян. Говорят, когда он навещает друзей, молодым людям этого дома велят прятаться. Кстати, поскольку стратег Перикл не проявляет ни малейшего интереса к мальчикам, его считают бессердечным. Здесь очень необычное общество.

Аспазия провела меня к низенькой кушетке. Я сел на краешек, а она устроилась у моих ног, как внучка. Нам принесли вина. Вдали слышался смех девиц. Если Аспазия и не снабжает Перикла девицами, как утверждают его враги, ей определенно удается привлекать к себе в дом самых талантливых гетер в Афинах. Мне давно не было так хорошо, как прошлой ночью. Хотя в моем возрасте такие удовольствия не только неприличны, но и небезопасны, я был рад припомнить — впервые с тех пор, как покинул Индию, — как восхитительно раствориться в обществе мужчин и женщин высшего ранга. Для Персии это нечто немыслимое. Потому, полагаю, нужно афинянам отдать честь изобретения нового и восхитительного вида светского общества.