Читаем без скачивания Костры миров (сборник) - Геннадий Прашкевич

— Он что, усох, этот фал?

— Жара, начальник.

— Отрезал кусок? — я ухватил Серпа Ивановича за покатое плечо. — Агафону отдал? За сухофрукты?

— Какие сухофрукты, начальник? Гречку кто ел?

— Гречку, черт тебя возьми! — шипел я, как змей. — Я тебе покажу гречку!

— Не для себя, начальник! Аля нас с тобой!

— Ладно, организм, — отпустил я, наконец, Сказкина. — В лагере разберемся.

И, проверив фал на прочность, погрозил Сказкину кулаком:

— Не вздумай смыться, как тот медведь! Если бросишь меня в кальдере, разыщу и на том свете!

Не будь узлов, предусмотрительно навязанных мною на каждом метре фала, я сжег бы себе ладони. Но фал пружинил и держал. Перед глазами маячила, закрывая весь мир, мрачная базальтовая стена, вдруг ослепительно вспыхивали вкрапленные в коренную породу кристаллики плагиоклазов, а далеко вверху, над каменным козырьком обрыва, укоризненно покачивалась голова Сказкина в кепке, закрывающей полнеба.

— А говорил, к пяти вернемся! — крикнул Сказкин, когда я завис над берегом.

— И есть хочется! — укорил он меня, когда я уже нащупал под ногой какой-то валун-опору.

— Полундра! — отчаянно завопил он, когда я уже коснулся тверди.

Оступившись, я выпустил из рук фал, и меня шумно поволокло, понесло вниз по осыпи, лицом к водам кальдеры.

И я увидел!

Из пронзительных вод, стоявших низко, как в неполном стакане, из их призрачных студенистых пластов, искривленных преломлением, прямо на меня восходило нечто чудовищное, грозное, одновременно бледное, как студень, и жирно отсвечивающее, как нефть или антрацит.

Ухватиться за фал я просто не успевал.

Да и успей я за него ухватиться, это было бы бесполезно — чудовищно зубастая пасть, посаженная на гибкую змеиную шею, запросто бы сняла меня даже с трехметровой высоты!

Я вскрикнул и бросился бежать по берегу, огибая кальдеру, при этом замечая почему-то, что и камни, и вода одинаково золотисты, одинаково светлы от невысокого уже солнца.

Тетрадь третья

Я назвал его Краббен

Лоция Охотского моря. Успех не показывают. Островок Уиисанли. Загадки океана. Счастливчик Гарвей. Мужчины, русалки, краббены. Профессор из Ленинграда. Ночная клятва. К вопросу о большом риске. Гимн Великому Змею. «Где ты нахватался седых волос?»

Островок Камень-Лев высотой 162, 4 м находится в 1 миле к северу от мыса Кабара. Издали он напоминает фигуру лежащего льва. Берега островка очень крутые. На южной оконечности островка имеется остроконечная скала. В проходе между островком Камень-Лев и мысом Кабара лежит группа скал, простирающаяся от островка к мысу на 6 кбт. Самая высокая из скал приметна белой вершиной. В проходе между этой скалой и мысом Кабара глубина достигает 2, 7 м.

Успех не доказывают.

Успех — он всегда успех.

Походил ли я на человека, которому здорово повезло, на прушника, как сказал бы Сказкин, не знаю, но мысль, что мы с Серпом Ивановичем воочию увидели легендарного Морского Змея, обдавала мое сердце торжественным холодком.

Великий Морской Змей, воспетый моряками, авантюристами, поэтами, путешественниками!

Его называли Краббеном.

Его называли Горвеном.

В некоторых морях он был известен как Анкетроль.

Его наделяли, и весьма щедро, пилообразным спинным гребнем — чтобы легче дробить шпангоуты кораблей, мощным хвостом — чтобы такой хвост мог одним ударом перешибить самую толстую мачту, огромной пастью — чтобы в такую пасть мог запросто войти самый тучный кок любого линейного корабля, наконец, злобным гипнотическим взглядом — чтобы такой взгляд низводил к ничтожеству волю самого мужественного экипажа!

С океана на океан, обгоняя международную морзянку возбужденных маркони, несутся слухи о Краббене. «Круг зубов его — ужас, — написано о нем в „Книге Иова“. — Крепкие чешуи его — великолепие. Они скреплены как бы твердой печатью, одна к другой прилегают так плотно, что и воздух не проходит меж ними». Сегодня он в пене и брызгах восстает, как Левиафан, из пучин Тихого, завтра его горбы распугивают акул в Атлантике. Однако далеко не каждому человеку удается увидеть Краббена, далеко не каждому является он на глаза. Фавориты Краббена — это, как правило, священники, рыбаки, морские офицеры всех рангов, ну, иногда случайные пассажиры. Задавать им вопрос, верят ли они в существование такого необычного существа, — это все равно что спрашивать, верят ли они в существование трески или угря. Только никогда почему-то Морской Змей не всплывает под взглядами атеистов или океанографов.

Он страшен, он мстителен — Морской Змей!

Вспомним Лаокоона.

Этот жрец Аполлона оказался единственным троянцем, который ни на минуту не поверил в уход греков. «В деревянном коне, — подозревал Лаокоон, — прячутся чужие воины!» «И чудо свершилось! — писал Вергилий. — В море показались два чудовищных змея. Быстро двигались они к берегу, и тела их вздымали перед собой высокую волну. Высоко были подняты их хищные головы, украшенные кровавыми гребнями, в огромных глазах светилось злобное пламя…» Эти гиганты, выбравшись на сушу, и заставили навсегда замолчать Лаокоона, а вместе с ним его ни в чем не повинных сыновей.

Легенда?!

Быть может…

Но сотни людей утверждают: он существует — Морской Змей!

В июле 1887 года моряки со шхуны «Авеланж» столкнулись в заливе Алонг с двумя лихими морскими красавцами, каждый из которых был длиной почти в два десятка метров. Правда, морякам потом на суше в глаза заявили — блеф! Морякам в глаза смеялись — массовая галлюцинация! Однако в следующем году в том же самом заливе моряки «Авеланжа» лишь выстрелами из своего единственного орудия смогли отогнать от шхуны расшалившихся представителей своего блефа, своей «массовой галлюцинации». Наученный горьким опытом, капитан «Авеланжа» разумно решил, что лучшим доказательством существования Морского Змея может стать только сам Змей, но морские чудовища оказались, как ни странно, умнее, чем думал капитан «Авеланжа»: они сбежали из залива после первого пушечного выстрела.

В 1905 году с борта яхты «Валгалла», ходившей у берегов Бразилии, увидели, наконец, горбатую спину Краббена профессиональные зоологи Э.Мийд-Уолдо и Майкл Никколс. Некоторое время Морской Змей плыл рядом с судном, милостиво позволив зарисовать себя. Описание и рисунок появились в следующем году в Трудах Лондонского зоологического общества. «Когда мистер Никколс обратил мое внимание на странный предмет, плывший в ста ярдах от яхты, — писал в отчете Э.Мийд-Уолдо, — я направил на него свой бинокль и ясно увидел огромную голову, похожую на черепашью, и шею, толстую, как человеческое бедро, а за ними плавник, за которым в воде смутно угадывались очертания гигантского тела». Но понятно, рисунок (даже выполненный членом Лондонского зоологического общества) это еще не документ, и, что бы там ни утверждали такие большие ученые, как, например, датский гидробиолог Антон Бруун или доктор Д.Смит, первооткрыватель считавшейся давно вымершей кистеперой рыбы латимерии, все же жизнь Морского Змея до сих пор активнее протекает в области морского фольклора, нежели в области точных знаний.