Читаем без скачивания Черная кровь. Черный смерч - Ник Перумов

– Как в верхний мир? – пролепетал мальчик. – Туда ведь только шаман может…

– Не глупи. – Уника глянула на солнце, прикинув, что время ещё есть, и принялась объяснять: – Туда, в верхний мир, всякий попасть может: я, ты, вот он. Но ходить по верхнему миру, дела там делать способен лишь тот, у кого и в этом мире волшебства получаются.

– У меня получаются, – поддакнул Рон.

– Поэтому и говорю, чтобы не смел ничего делать! – оборвала йога. – С верхним миром шутки плохи, такого можешь наворотить – сто шаманов не разгребут. А главное – назад вернуться уже не сумеешь, это только шаману доступно. Шаман тем и отличается от всякого иного колдуна, что умеет по звуку бубна дорогу находить. Хотя, бывало, что и шаманы в верхнем мире терялись. Ты, главное, помни, пока ты на ноги не поднялся – ничего с тобой случиться не может. Даже если увидишь верхний мир, тебя там всё равно ещё нет. А лучше и вовсе не смотреть: закрой глаза и стучи в бубен, ни о чём не думая. Всё что надо – Калюта справит. Придёт на твой стук – и сделает. А иначе – тело тут останется, душа там. Человек без души – всё равно что мёртвый. Понял?

– Понял, – вздохнул шаманыш.

– Тогда начинай! Время пришло, Калюта, никак, уже камлает.

Рон неуверенно шлёпнул по тугой коже ладонью, второй раз, третий… потряс бубен, рассыпав дробный треск костяшек, снова ударил по натянутой коже. Постепенно удары становились уверенней, чётче. Уника, шепча заклинания, рассыпала по углям травы и корешки, так что ароматный дым окутал мальчика, выждала ещё несколько тактов и, убедившись, что здесь всё в порядке, побежала к реке, где Таши спустил на воду плот.

Рон старательно бил бубен, честно пытаясь не думать ни о чём. Но заставить себя закрыть глаза он не мог и, хотя густой дым выдавливал слезы, шаманыш продолжал смотреть, как отплывает от песчаной косы плот, как Таши, забежав по пояс в воду, последний раз толкает его, а потом вскакивает на связанные брёвна и устраивается там, покрепче обхватив неровный кремнёвый желвак, который подобрал вместо грузила. Роник даже подумал: «А ведь Таши – это не просто имя, ташами называют каменные грузила, которые привязывают к исподу невода», – и улыбнулся забавной игре слов.

А потом случилось то, о чём предупреждала йога: мир вокруг поблёк и странно изменился. Земля и вода, люди и камни вроде бы остались на своих местах, но стали незначащими и полупрозрачными. Небо на юге, там, где лежал Сухой лиман, полыхнуло заревом нескончаемого колдовского пожара. Всюду обнаружились десятки недобрых глаз, пристально разглядывающих дерзкого шаманыша. Под большим серым камнем что-то угрожающе и причудливо заклубилось и замерло, не умея вылезти на свободу. Платье йоги заискрилось, словно усыпанная снегом ёлка в солнечный январский день – каждый амулет, каждая наговоренная вещица светилась своим собственным светом. Роник изо всех сил зажмурил глаза и вдвое отчаянней заколотил в бубен, лишь бы не видеть сияния, способного спалить его прежде, чем сердце успеет ударить хотя бы дважды. Но и с закрытыми глазами он продолжал видеть странный мир, наполовину здешний, наполовину – верхний, колдовской. Поверхность реки натянута тонкой плёнкой, в глубине безмолвно скользят льдистые рыбы. Таши, весь сквозной – каждую косточку видать! – медленно скользит по речной дымке, прижимая к груди невесомое облачко необработанного камня. Вот он приподнялся, качнув плот, пробил поверхность воды и споро пошёл вниз, туда, где в яме густо лиловело что-то недоброе, раскинувшее десяток длинных жадных рук, злое и ждущее. Еще ниже, прямо под гузном немирного омутинника яркой зеленью светится что-то тонкое и острое, куда больше похожее на стрелу, нежели на нож. А неудержимое движение Великой плавно сносит Таши мимо цели, но уж никак не мимо ждущих лап водяного. Откуда у него столько рук? – старики говорят, что водяной на человека похож – две руки, две ноги, только ноги короткие, а руки – до самых пят. Хотя это он в обычном мире таков, а волшебных рук может быть и больше. И сейчас Таши коснётся одной из них…

Куда же ты? Не видишь, что ли? – Не видит. Это со стороны хорошо смотреть, а там, под волглой толщей, царит вечный полумрак, колышутся тени – водяные травы или руки хозяина – не понять, тяжесть давит на уши, кровь стучит в висках и скоро не хватит дыхания, чтобы вынырнуть на поверхность.

Лапы водяного потянулись к живому человеческому теплу, отдёрнулись, коснувшись тусклой искорки оберега, висящего на шее. Но Таши, вместо того, чтобы вырываться и спешно всплывать, рванулся ещё глубже, прямиком к алчным лапам, но всё равно – мимо ножа. Мгновенно вскипев яростью, подводный житель вцепился в дерзкого человека всеми длиннополыми руками.

Ну где же Калюта, ведь он должен помочь! Ему прогнать омутинника – плевое дело! – Рон отчаянно терзал бубен: Бум! – гудит под ладонью наговорённая кожа. – Бум! Бум!.. Тр-р-р!.. – разливаются призывным стрекотом костяные брекотушки. Нет Калюты, забыл уговор, перепутал время, или более важные заботы одолели. – Бум! Бум! Бум! Тр-р-р!.. – Йога на берегу окутывается жемчужным облаком, шлет заклятья – не помогут они, не взять водяного, когда он сидит в своей яме, только Таши лишнюю минуту будет биться, захлёбываясь тёплыми илистыми струями. Отсюда нужно нападать, из верхнего мира! Где же Калюта? – Бум! Бум!.. Тр-р-р!..

Второй раз на глазах у него гибнет родич, а он снова сидит, смотрит и ничего не делает. Йога сказала с места не двигаться, иначе – пропал. И Ромар говорил, что правильно Рон позволил убить Матхи – у шаманов свои битвы и своя храбрость, не похожая на смелость воина. Но тогда он менял одного человека на весь род, а что скажет твоя смелость сейчас?

Какой же ты будешь шаман, если позволишь нежити топить людей? Ведь чтобы коснуться волшебного ножа, достаточно протянуть руку. Что же, ты так и будешь сидеть?

– Тр-р-р!.. – пропел бубен в поднятой руке, и по этому сигналу Роник кинулся вперёд.

* * *

Примостившись на утлом плотишке и зажав камень между коленями, Таши подгребал свободной рукой. Не беда, если плот отнесёт слишком далеко – мать подтянет. А вот если промахнуться мимо водоворота – придётся плыть второй раз, а время и без того поджимает.

Верёвка натянулась, плот начало медленно поворачивать.

– Пора! – крикнула с берега мать.

«Никто не топит – сам тону!» – вспомнил Таши невесёлую прибаутку. Затем он, покачнув плот, резко распрямился и вниз головой бросился в самый глаз водоверти. Тяжёлый камень сразу потянул на дно, да и Таши помогал ему, вытянувшись струной и что есть сил работая ногами. Толща воды, пронизанная солнечными лучами, быстро потемнела, смарагдовая зелень сменилась фиолетовым сумраком. Закрученные течением стебли водяных трав казались протянутыми лапами, они колыхались кругом, то притрагиваясь, то испуганно отдёргиваясь, словно и впрямь были руками неведомого существа. Вот и дно – чистое, выметенное водоворотом. Таши старательно оглядывался, не выпуская камня из рук, чтобы не всплыть прежде времени. Где тут искать нож?.. Мать обещала, что Калюта подскажет, заставит святыню проявиться. Ну так что же он? Пора! Уже мочи нет, тело само рвётся вверх, к воздуху.