Читаем без скачивания Королевская кровь. Книга третья - Ирина Котова

— Да, — начальник разведуправления подал ей газету. — Это, Ваше Величество.

Она читала и хмурилась, брезгливо кривила губы. Принц-консорт забеспокоился, встал, подошел к жене сзади, склонился — тоже прочитать. Тандаджи ждал.

Королева подняла глаза. Спокойные, если не считать того, что они чуть посветлели, будто подёрнулись ледком.

— Спасибо, господин Тандаджи, — сказала она вежливо. — У вас в руках, я полагаю, дело Кембритча? Очень вовремя. Вы свободны, спасибо.

Тидусс встал, поклонился и вышел.

Королева Василина некоторое время листала толстую папку с делом нынешнего герцога Дармоншира, на середине вздохнула потерянно, встала, прижалась к мужу.

— Не хочу, — прошептала она горько, — не хочу снова идти к Марине, снова говорить с ней об ответственности. Бесполезно все, бесполезно. И не запретишь ведь ей. Я так и знала, я чувствовала, что что-то случится! Я просила ее избегать Кембритча, пока не решится вопрос с помолвкой. Просила! И что? Ну почему она выбрала именно этого… негодяя, Мариан? Мне противно читать, не хочу! Противно.

Барон погладил супругу по волосам, по напряженной спине.

— Я не питаю излишне теплых чувств к Кембритчу, Василек, — сказал он глухо и успокаивающе, — он дерзок и неуправляем. И за его поведение в покоях Марины я еще с него спрошу. Жаль, что я сразу не узнал, — он мрачно улыбнулся, пока супруга не видит, вспоминая драку. — Но я не могу назвать его негодяем. Он храбр. Много сделал для нас и для Рудлога. А работа агента под прикрытием, Василин, обычно довольно неприглядна. Не суди его сгоряча.

Она возмущенно подняла на него глаза, нахмурилась.

— Ты его защищаешь?

— Отдаю ему должное, — сурово произнес барон, но руки его в противовес тону, были нежны. — Я не скажу, что он мне симпатичен, Васюш, но в нем что-то есть. Характер, жена моя. А что касается Марины… мы можем защитить ее от врагов. Но не от ошибок. Ответственность наступает только тогда, когда человек ощущает последствия своих поступков. Если написанное здесь — правда — а я не исключаю, что это простые сплетни, то ей будет неприятнее всего узнать, что ты была права.

— Я хочу, чтобы она четко понимала, с кем имеет дело, — решительно сказала согревшаяся и расслабившаяся в руках мужа королева. — И чтобы начала думать о том, что может навредить не только себе, но и семье. Нас уже поливали грязью в прессе, Мариан. Это не то, что я бы хотела снова испытать.

Королева перед отъездом все-таки зашла к Марине. Сестра еще спала, прижав кулачки к шее — она всегда так делала, еще с младенчества, когда подмерзала во сне. Вид у нее был самый безмятежный. И Василина, повздыхав над тихо сопящей сестричкой, не стала ее будить, хоть и отругала себя за мягкотелость. Прикрыла ее сброшенным пледом, покачала головой — Маришка легла спать накрашенной, в комнате пахло алкоголем, чудное платье лежало на полу, съехав со стула. И положила на тумбочку папку с личным делом и газету.

Глава 22

Первая принцесса дома Рудлог еще держалась, когда нагнавший ее дракон опустился в деревне, откуда она ушла и потребовал одежду, воду и еду для женщины. Равнодушно оделась прямо на его спине, не обращая внимания на виноватые и полные страха взгляды, которые жители деревни кидали на свою спасительницу, поела — Нории терпеливо ждал, повернув голову на длинной шее и разглядывая ее, — вежливо сказала «спасибо», укуталась в плащ, прижимая к себе щенка тер-сели. Она держалась и в начале стремительного полета, не оглядываясь на удаляющиеся горы, и лишь мельком глянула на стеклянное потрескавшееся поле, веером расходящееся от того места, где она стояла, встречая песчаников. Огромное плато осело, оплавилось вязкими потеками, черными языками сходящими в песок; казалось, оно еще пышет жаром. Но ритмичные взмахи белоснежных крыльев, свист воздуха и усталость сделали свое дело — вдруг ослабело и снова стало болеть все тело, заныло горло, низ живота, спина, и она прижалась к горячей драконьей коже, слыша гулкий стук огромного сердца под щекой, закрыла глаза и уснула.

Проснулась она, когда начинался рассвет, пахло цветами и травой, знакомо пели птицы за окном, и бледные солнечные лучи наискосок ложились на пол ее спальни. Похоже, она проспала целые сутки. Совершенно разбитая и больная, принцесса вяло лежала на огромной кровати, не в состоянии даже встать, чтобы налить себе воды из кувшина. А пить хотелось очень. Да и организм, державшийся последние дни на одной воле и одной цели, по всей видимости, решил быстро наверстать упущенное, пока хозяйка не решила еще куда-нибудь бежать. Ломало все, горло саднило так, что даже рот открывать было больно. Голова не просто болела — горела и давила, выбивая из глаз слезы, и нос был забит. Хотя последнее к лучшему. Ее рука, грязная, с обломанными ногтями, смотрелась на белом шелке простыни ужасно. Пахнет от нее, наверное, непередаваемо. Нужно встать и идти мыться.

Вставай, Ангелина.

Но она продолжала лежать, глядя в круглый узорчатый потолок, сипло дыша ртом и сглатывая от боли, и слезы из глаз текли по вискам, горячие, тяжелые, склеивали ресницы — столько в них было соли и горечи.

Ничего не хочу больше. Ничего. Ничего не вышло.

Она пыталась разозлиться — не получилось, пыталась нащупать хоть какую-то точку опоры — но внутри было пусто, абсолютно, космически пусто.

В голове шумело, глаза закрывались, и она так и заснула — с мокрыми волосами, прилипшими к вискам, болью во всем теле, и ощущением того, что у нее не осталось сил не только бороться, но и жить.

Владыка Нории пришел в ее покои к завтраку.

— Завтрак накрыли, а госпожа все спит и спит, — обеспокоенно сообщила ему Зарифа, — и совсем маленькая стала, — она сокрушенно покачала головой, потом, видимо, вспомнила, кто перед ней, замолчала, склонив голову.

— Иди, — сказал он, — я побуду с ней сам.

Он открыл дверь и поморщился. Запах боли и слез стоял плотной стеной, а на кровати, раскинув руки, спала его невеста, и ее огонь был почти прозрачным, холодным и равнодушным.

Вчера, когда он принес ее в Истаил, встречать его во внутренний двор вышли, наверное, все драконы и слуги. Он, опускаясь, рыкнул, приказывая удалиться. Только Чет остался — снял крепко спящую женщину с его спины, подождал, пока друг перекинется.

— Она вообще ничего не весит, — сказал Мастер тихо, удивленно и почти растерянно. Передал свою ношу Владыке — льняные с золотинкой волосы свисали почти до самой земли, лицо принцессы было серьезным, сердитым. — Надо же, малая пташка, а сотни драконов в воздух подняла. Красивая. Расскажешь, где нашел?