Читаем без скачивания Советские партизаны - Анатолий Котеленец

Захватив территорию республики, фашисты установили в Латвии зверский оккупационный режим. О своих преступных планах в отношении прибалтийских народов они говорили с наглой откровенностью, «обосновывая» их необходимостью расширения «жизненного пространства для Германии». Фашистские заправилы прямо писали о своем намерении «германизировать» некоторую часть прибалтийского населения, а «остаток» направить на работы в Германию или расселить на опустошенных землях Белоруссии. Не последнее место в замыслах немецких фашистов занимали планы физического уничтожения части населения Латвии, Литвы и Эстонии.

Излагая эти каннибальские планы гитлеровских колонизаторов, орган эсэсовцев — газета «Das schwarze Korps» в номере от 20 августа 1942 года ссылалась на следующие слова рейхсфюрера «СС»:

«Нашей задачей является не германизация Востока в старом понимании, т. е. в смысле навязывания живущим там людям немецкого языка и немецких законов, а забота о том, чтобы на Востоке жили исключительно люди истинно немецкой, германской крови»[375].

В течение всего периода оккупации Латвии гитлеровцы педантично истребляли население, уничтожали и грабили ее материальные и культурные ценности, созданные многими поколениями трудолюбивого латышского народа. По данным Чрезвычайной Государственной Комиссии, за годы войны фашистские захватчики и их сообщники убили 313 798 мирных граждан Советской Латвии, в их числе 39 835 детей. Оккупанты разграбили народные богатства Латвии, оцененные в 20 миллиардов рублей.

Все это показывает, что у латышского народа не было врага страшнее немецко-фашистских оккупантов. И все же нашлись выродки, которые стали на сторону захватчиков, надеясь с их помощью восстановить капиталистические порядки. Эта свора состояла из бывших капиталистов и помещиков, высших чиновников буржуазного правительства Ульманиса, генералов и отдельных офицеров старой армии. Массу же, так сказать, рядовых прислужников оккупантов — шуцманов, полицейских и айзсаргов, а также «добровольцев» немецкой армии — составили сынки кулаков, домовладельцев, бывших фабрикантов.

Кованый сапог захватчиков еще не ступил на латвийскую землю, а латышский народ уже увидел звериное лицо фашизма. С первого же дня войны из подполья выползли доморощенные фашисты и начали чинить дикие расправы над рабочими, крестьянами, трудовой интеллигенцией.

Очевидцы рассказывают, что айзсарги и полицейские зачастую расстреливали мирных безоружных людей лишь для того, чтобы при этом чем-нибудь поживиться. Например, в Лиепненской волости шуцман Ирбе, уничтоживший в 1941 году около ста мирных жителей, выслеживал на дороге людей, имевших велосипед или хорошую одежду, и убивал их. Вещи убитых он забирал себе.

Массовое истребление советских патриотов производилось в полицейских застенках. Совершалось оно без следствия и суда. Чтобы как-то маскировать свои преступления, полицейские прибегали к нехитрой уловке: они сообщали, что задержанный якобы застрелен при попытке к бегству. Так, в городе Валке только 8 и 18 августа 1941 года полицейские расстреляли более 300 мирных жителей, среди которых было много женщин и стариков. На учетных карточках расстрелянных были поставлены отметки:

«Убит при попытке к бегству».

После освобождения города Валки в 1944 году в полицейском участке были обнаружены сотни таких учетных карточек. На них стояла пометка: тираж 75 тысяч экземпляров. Таким образом, «попытки к бегству» заранее планировались полицией, и притом в весьма значительных размерах.

В Латвии нет ни одного населенного пункта, где бы фашисты не творили свое черное дело. А такие места, как Саласпилс, Румбула и Бикерниеки, приобрели всемирную известность — там были замучены десятки тысяч людей.

Латышские буржуазные националисты не только не скрывали, но с циничной откровенностью хвастались активным участием в истреблении своих соотечественников. Так, например, один из их видных представителей, Бруно Калнынь, нашедший ныне приют под сенью буржуазной демократии на Западе, в одной из своих книг пишет:

«В июле главными убийцами были латышские айзсарги, полицейские и перконкрустовцы, которые после прихода нацистов в Латвию действовали до 17 августа 1941 года. Позднее гонение людей в свои руки взяло немецкое гестапо («СД»), в котором опять-таки действовала латышская часть во главе с бывшим начальником ульманисской политохраны Тейдеманом».

Латышская буржуазия сознательно принимала участие в истреблении своего народа. Она знала цели немецких фашистов, но стремилась выслужиться перед оккупантами, надеясь заработать себе возможность остаться в роли холуев у «господ арийцев».

Немецкие оккупанты уничтожили всякую государственность Латвии. Страна была включена в состав имперской провинции «Остланд». Главой этой провинции был назначен прибалтийский барон рейхсминистр Розенберг, а непосредственным правителем Латвии стал матерый фашист — генеральный комиссар Дрехслер. Латвия была разделена на четыре округа, во главе которых стояли бывшие прибалтийские бароны и фашисты из «рейха». Полицейские и карательные органы были подчинены ярому врагу латышского народа — обергруппенфюреру «СС» генералу полиции Еккельну.

Таким образом, надежды местных фашистов выслужить у немцев какую-то марионеточную «самостоятельность» для Латвии, а по сути дела возможность эксплуатировать свой народ, рухнули. Гитлеровцы не желали ни с кем делить власть, в том числе и с латышскими фашистами.

Но без предателей народных интересов немецкие захватчики также не могли обойтись. Поэтому уездные и волостные управы комплектовались обычно из представителей старой ульмановской администрации. Кулаки, айзсарги и прочий сброд стали служить в немецкой полиции, в гестапо; как правило, все низшие должности в этих учреждениях занимали латышские буржуазные националисты.

Оккупационные власти создали на территории Латвии 48 тюрем, 23 концентрационных лагеря и 18 гетто. На этих «фабриках смерти» также служили латышские предатели. Бывшие заключенные Центральной рижской тюрьмы с ужасом вспоминают, как пытали заключенных во II корпусе. Там допросы вели только латышские предатели. Была создана специальная команда убийц, которые, засучив рукава, с нагайкой — «черной мингой» — в руках спешили туда, куда звал их электрический звонок. Особенно усердно старался бывший конькобежец, известный Табакс. До него этим делом руководил спортсмен Упениекс. О том, как велись эти допросы, свидетельствуют очевидцы:

«Многие заключенные, — писал один из бывших узников айзсаргов, — после допросов сошли с ума, их поместили в погреб третьего корпуса и через некоторое время расстреляли».

Так, опираясь на местных фашистов, немецкие оккупанты вводили в Латвии «новый порядок». Установив систему жесточайшего террора, покрыв страну сетью тюрем и концентрационных лагерей, уничтожив десятки тысяч советских патриотов, гитлеровцы решили, что Латвия усмирена.

Но трудовой латышский народ не смирился с фашистским режимом. Его героическая борьба с поработителями с каждым днем усиливалась. Правда, первоначально она в основном носила стихийный, не всегда организованный характер.

Это объясняется следующим. В связи с быстрым продвижением немецких войск в первые месяцы войны ЦК Компартии республики не удалось заблаговременно создать широкую сеть подпольных партийных организаций и партизанских отрядов. Лишь в некоторых городах было оставлено небольшое число коммунистов и комсомольцев, которые, естественно, не могли организовать и направить стихийное возмущение народных масс против оккупантов. Однако на местах во главе антифашистских выступлений неизменно были коммунисты и комсомольцы. Но они действовали так, как подсказывали им их опыт и знания, не имея твердых и конкретных указаний руководящих партийных органов.

Другая причина состояла в том, что в момент нападения фашистской Германии на СССР в республике, всего лишь год с лишним освободившейся от власти капиталистов и помещиков, шла острейшая классовая борьба. Это нашло отражение в неодинаковом отношении различных слоев населения к фашистской оккупации. Против захватчиков, за восстановление Советской власти активно боролась большая часть народа: рабочие, крестьяне-бедняки, батраки, передовая интеллигенция. Им противостояли находившиеся в услужении у гитлеровцев латышская национальная буржуазия, кулачество, бывшие высшие чиновники буржуазного государства, офицеры старой армии. Среднее крестьянство и другие мелкобуржуазные слои, напуганные фашистским террором, выжидали, занимали враждебно-настороженную позицию по отношению к немецко-фашистским захватчикам.

С первых дней немецко-фашистской оккупации латышские патриоты наряду с актами саботажа, невыполнением распоряжений оккупационных властей, порчей оборудования и продукции предприятий и т. д. стали создавать партизанские отряды и боевые группы. Об их действиях все чаще сообщалось в сводках Совинформбюро. Так, в утреннем сообщении от 10 сентября 1941 года рассказывалось: