Читаем без скачивания Бегущий по лезвию бритвы (сборник) - Филип Дик

— И весь храм хотят поднять этим экскаватором?

Подводное течение понесло Мали к Джо.

— Нет. Только фундамент, — сказала она.

— А остальное будет распилено на блоки?

— Да, все, кроме фундамента. Он сделан из цельной агатовой глыбы с Денеба–Три. Если его распилить на куски, он не выдержит веса этой махины. Поэтому нужен ковш. — Она отодвинулась назад. — Нельзя подплывать к нему близко, это опасно. Ты же знаешь принцип их работы. Точка опоры перемещается взад–вперед между четырьмя остриями ковша. Поплыли отсюда. Пора выбираться на поверхность. Черт возьми, здесь действительно опасно.

— Все блоки уже распилены? — перепросил Джо.

— Боже мой, — устало проговорила Мали. — Нет, конечно, не все. Несколько первых плит. Ковш пока не поднимает фундамент, а вгрызается в дно под ним.

— Какова будет скорость подъема? — спросил он.

— Это пока не известно. Послушай, мы еще только готовимся. Мы еще только собираем экскаватор, а ты уже хочешь знать скорость подъема. Обычно горизонтальная скорость ковша — шесть дюймов в сутки, то есть он скорее стоит, чем движется.

— По–моему, ты просто не хочешь, чтобы я, наконец, разглядел этот храм, — сказал Джо.

— Ты просто параноик, — отмахнулась Мали.

Направив луч фонаря вправо от ковша, Джо увидел нечто странное: плотная светонепроницаемая масса, вздымающаяся на огромную высоту и увенчанная треугольным фронтоном. Вокруг нее сновали рыбы, стороны ее заросли кораллами, на них поселились мириады ракушек… А рядом, там, где перемещался ковш, виднелся точно такой же силуэт: силуэт Хельдскаллы.

— Вот что ты хотела скрыть от меня, — произнес Джо.

Под водой было два храма.

Глава 12

— Один из них — черный. Это Темный храм, — заметил Джо Фернрайт.

— Но не тот, где идут работы, — уверенно ответила Мали.

— А вы в этом уверены? — спросил Джо. — Что если он ошибся?

Джо догадывался, что подобный поворот событий запросто мог уничтожить Глиммунга. Это был бы конец всему. Всему и всем. Теперь, когда Джо знал о существовании второго храма и видел его, леденящий страх сжимал ему грудь. Джо растерянно водил фонарем справа налево. Словно пытаясь найти выход.

— Теперь ты понимаешь, почему я так хотела вернуться наверх.

— Я с тобой, — ответил Джо.

Он больше не желал оставаться здесь. Как и Мали, он тосковал по свету, по миру, оставшемуся наверху, над водой… Там не было ничего подобного… и не должно быть. Тот мир не предназначен для этого…

— Поплыли, — сказал Джо девушке и устремился вверх, с каждой секундой удаляясь от холодного мрака этих глубин и того, что в них скрывалось. — Дай руку. — Он обернулся, протягивая к ней руку…

И тут он увидел его. Сосуд.

— В чем дело? — тревожно спросила Мали, когда Джо остановился.

— Мне надо вернуться, — сказал он.

— Джо, ради всего святого, не возвращайся! Он уже начал тянуть тебя вниз! Поднимайся скорее!

Вырвав руку, она изо всех сил заработала ластами, стремясь наверх, к спасительному свету. Мали била ногами по воде, будто вырывалась из паутины, затягивающей ее в непроглядную темень.

— Поднимайся одна, — буркнул Джо.

Он погружался глубже и глубже, стараясь не выпускать сосуда из поля зрения. Вокруг него разрослись кораллы, но его поверхность блестела в конусе света.

«Словно он поджидает меня, — думал Джо. — Персональная ловушка: завлечь тем, что мне дороже всего».

Мали, немного помедлив, неохотно догнала его.

— Что… — начала говорить она, но осеклась, заметив находку Джо.

— Это кратер, — объяснил Джо. — Очень большой.

Он уже мог различить цвета; цвета, приковавшие его к этому месту крепче корабельного каната. Джо опускался глубже и глубже.

— И что ты можешь о нем сказать? — спросила Мали. Они почти подплыли; руки Джо потянулись вниз, к драгоценной находке.

— Это… не кермет, — произнес Джо. — Этот сосуд обжигался при температуре ниже пятисот по Цельсию.

Возможно даже, при двухстах пятидесяти. Сильное остекленение на поверхности глазури…

Теперь Джо смог прикоснуться к сосуду и осторожно потянул его к себе, однако кораллы цепко держали артефакт.

— Керамика… — размышлял Джо вслух, — определенно не фарфор — не просвечивает. Судя по белизне глазури, в ней содержится оксид олова. Может быть, это майолика. Так называемая оловянная эмаль. Вроде дельфтской посуды. — Он поскоблил поверхность чаши. — На ощупь это похоже на сграффито с оловянной глазурью. Видишь? Конечно, это кратер, но с тем же успехом мы можем найти здесь и амфоры, и лекифы, и пифосы — стоит только расчистить скопления кораллов.

— Это хороший сосуд? — спросила Мали. — По–моему, он невероятно красив. А что ты скажешь как специалист?

— Он великолепен, — просто ответил Джо. — Посмотри, какие насыщенные цвета: красный — наверняка соединения меди, черный — двухвалентное железо. А вот этот желтый дает сурьма.

«Те самые цвета, которые нравятся мне больше всего, — осознал Джо. Желтые… Голубые… Я никогда не изменюсь… Его словно специально поставили тут для меня, — он осторожно очищал поверхность, воспринимая ее скорее пальцами, чем глазами. Голубой оттенок черновой меди… Единственное, чего мне не хватало…» — и Джо Фернрайт снова и снова задавал себе вопрос, не сам ли Глиммунг оставил здесь кратер.

Он повернулся к Мали:

— Тебе не кажется странным, что кораллы не покрыли его полностью? Похоже, отсюда их сняли. Причем совсем недавно.

Пока Мали рассматривала сосуд, изучая покрывающие его кораллы, Джо исследовал орнамент. Сложная, замысловатая композиция. Даже более замысловатая, чем урбинианский стиль «историато». Что было изображено на кратере? Джо задумчиво рассматривал его: картина была видна не полностью, но у Джо был большой опыт реставрации. «Что же это? — спрашивал себя Джо, сюжетная сцена? Но что она изображает?» И он внимательней присмотрелся к орнаменту.

— Мне не нравится, что здесь так много черного, — проговорила Мали. Все черное здесь, на дне, внушает мне тревогу. — Закончив рассматривать сосуд, она немного отплыла в сторону. — Ну, теперь–то мы можем подняться? спросила она, с каждой секундой все больше нервничая. Тревога нарастала с каждым движением секундной стрелки. — Мне почему–то не хочется оставаться здесь и жертвовать жизнью ради какого–то дрянного горшка. Горшки этого не стоят.

— Что ты можешь сказать о коралле? — спросил Джо.

— Коралл отделен от сосуда не более чем шесть месяцев назад, ответила Мали. Она отломила кусочек коралла. — Будь у меня инструменты, я бы убрала все остальное за пару минут.