Читаем без скачивания Сверхъестественная любовь - Триша Телеп

Меня обдало жаром, и вовсе не из-за зноя.

— Это общественный пляж, — пролепетала я, будто это сойдет за оправдание. Дэвид улыбнулся еще шире.

— Выходные у нас бывают редко, — заметил он. — Надо отдыхать на полную катушку. Ты же знаешь, я могу сделать так, что нас никто не увидит, где бы мы ни были. — Вот уже два пальца медленно, искусительно поползли по нежной внутренней стороне руки. — Чем бы мы ни занимались.

Мне стало трудно контролировать дыхание.

— Знаешь, из тебя получился бы опасный преступник.

— А я и есть преступник, — кивнул он. — Иногда.

«Попадаются всякие владельцы бутылки», — подумала я, но ничего не сказала. Дэвид давно не сидел в бутылке, а работал связным между Новыми Джиннами, которые когда-то были людьми, и дремлющей силой Матери-Земли. В общем, он был большим начальником.

На другом краю иерархии стояли Старые Джинны, или, как они предпочитали себя называть, Подлинные Джинны, что красноречиво свидетельствует об их самомнении. У них тоже был связной, по имени Ашан. Отъявленный мерзавец и терпеть не мог Дэвида, меня и весь род людской, заполонивший его планету. Мир между джиннами сохранялся только благодаря гарантированному взаимоуничтожению.

— Однажды тебе придется рассказать мне какую-нибудь историю, — произнесла я. Перекатившись на бок лицом к Дэвиду, я подперла подбородок рукой. Длинные темные волосы скользнули по плечам и каскадом полились вниз, их концами играл влажный ветерок. — Об этой стороне твоей жизни.

— Вряд ли тебе будет интересно. — На миг он задумался и, судя по лукавому изгибу губ, понял, насколько ошибается. — То есть я не уверен, что мне хочется тебе об этом рассказывать.

— Вместе так вместе — в горе и в радости.

— Горя мне выпало более чем достаточно, — заметил он. — Мне бы хотелось получить новые впечатления от жизни — с тобой. И приятные.

— Расскажешь мне историю, тогда пожалуйста.

Он попытался спрятать улыбку:

— Сказочку на ночь?

— Как хочешь. Что-нибудь о себе. О твоем… криминальном прошлом.

По-моему, он был готов раскрыться. Его губы разомкнулись, и на лице я прочитала решимость. Но тут на нас упала огромная тень. Пожалуй, в груди раза в два шире Дэвида и с бицепсами толщиной с мои ляжки.

Культурист. Настолько перекачанный, что даже дыхание отдает стероидами. С пристрастием к армейской стрижке бобриком и огромному количеству на диво уродливых татуировок. Еще и с дружками. С четырьмя. Хотя по части устрашения и запугивания им было до него далеко. Просто много гонора и татуировок. Не очень-то они вписывались в пейзаж. Хотя и не стремились.

Качок уставился на Дэвида с гримасой, которая, наверное, по его представлениям, выражала грозную ярость.

— Вали отсюда! — рявкнул он.

Дэвид посмотрел на него снизу вверх, подняв брови и ни капельки не напрягшись.

— Почему?

Видимо, к логичным вопросам Качок готов не был.

— Потому что я так сказал! — буркнул он в ответ и изобразил на роже капризную надутость, которая очень странно смотрелась в исполнении взрослого мужчины. — Потому что ты лежишь на моем месте, отморозок. А ну пошел отсюда на хрен!

Вот она, обратная сторона сверхъестественных способностей: нельзя просто взять и прихлопнуть любого безмозглого кретина, которому приспичило стать твоей проблемой, как бы этого ни хотелось. Качок, наверное, думал, что он жуть какой крутой, но со мной и тем более с Дэвидом он и рядом не стоял. Но донести сей факт до таких, как он, — деликатно, не ранив их гипермаскулинное чувство собственной неадекватности, — бывает сложно.

Впрочем, Дэвид решил предпринять некоторые шаги в этом направлении.

— Пляж очень просторный, — заметил он.

— Я сказал — это наше место. А ну встал и отвалил, пока мы тебя не зарыли!

Дэвид взглянул на меня, пожал плечами, и я увидела в этом жесте досаду со смехом пополам. Я вздохнула и стала собирать вещи. Дело того не стоило.

Пока Качок не заявил:

— А ты, телка, останься. Я сказал — лежи! Сладенькое нам не повредит. — И высунул язык и подергал им на манер Джина Симмонса, только до Его Рок-величества ему было как до звезд.

Тем временем его дружки нас окружили, отрезая путь к отступлению. Я заметила, что люди, лежавшие и сидевшие по соседству, бросились врассыпную, побросав свои зонтики и полотенца, разумно полагая, что сейчас лучше быть где-нибудь в другом месте.

Я села и подтянула колени к груди, целомудренно обхватив их руками:

— Прошу прощения. Вы, кажется, только что назвали меня телкой? Дело в том, что у меня есть имя. Более того, имена есть у всех девушек, на которых вы пялитесь. Меня, например, зовут Джоанна. Рада познакомиться. — Я медленно и зловеще улыбнулась. — А теперь забирайте своих размалеванных клоунов и найдите себе другое место.

— Пошло-поехало, — пробормотал Дэвид. И снова улегся на спину, мирно сложив руки на груди.

Качок вылупился на меня так, словно у меня отросла вторая пара грудей.

— Чего? Это ты мне, сука, сказала, чтобы я проваливал?!

— Повторяю для ясности: да, я так и сказала. Кстати, поздравляю! Вы наконец-то научились понимать услышанное. Ваша мамочка может вами гордиться.

Такие сложные повороты у него в голове не укладывались, поэтому он вернулся к делу:

— А ну закрой рот, сука долбаная!

Качок думал, что Дэвид сейчас кинется меня защищать, и все время косился на него. Но Дэвид лишь убрал руки с груди и улегся поудобнее, закинув их за голову.

— Не смотри на него, смотри на меня, — велела я и отбросила волосы назад. — Это наше с тобой дело, он тут ни при чем.

— Херня!

Качок решил занять активную позицию. Похоже, бойкие девушки ему на самом деле не нравились, по крайней мере, если было из чего выбирать. Он поднял огромную ножищу и с размаху опустил на живот Дэвиду. Точнее, попытался так поступить.

Дэвид не стал даже морщиться. Ему это не понадобилось — я ответила за него.

Качок громко вякнул от неожиданности, и его опорная нога погрузилась в песок фута на три — это я мгновенно распылила и высушила песок под ним, превратив в пудру. Качок замахал руками, повалился навзничь и — пуфф! — исчез в облаке пыли. Я подождала, когда он погрузится еще на пару футов, а затем снова уплотнила песок, добавила для густоты немного воды и великодушно приподняла Качка, пока рот и нос у него не оказались на воздухе и он не принялся отчаянно сопеть. Так я его и оставила — закопанным в песок по шею.

Дружки остолбенело таращились на него. Качок издал неразборчивый возглас, полный злости и страха. Большой куполообразный череп под слоем пыли стал кирпично-красного цвета от ярости. Ну и пусть! Сколько бы Качок ни дергался, оттуда ему не выбраться. Самому — ни за что. Поразительно, сколько весит влажный песок!