Читаем без скачивания Их послал на смерть Жуков? Гибель армии генерала Ефремова - Владимир Мельников

Зато смогли голодные, очумевшие от многодневных непрерывных боев, без сна и отдыха, почти без боеприпасов, бойцы и командиры 33-й армии пройти оборону врага и вырваться к своим, противника и смерть неуемною жаждою жизни победив! Пусть не так и много смогло пробиться, но пробились! А почему хотя бы сотня-другая бойцов 43-й армии не смогла этого сделать?

Братская могила воинов 33-и и 43-й армий у слияния рек Воря и Угра (у бывшей деревни Большое Устье). Раньше здесь помпезно производилось перезахоронение останков бойцов и командиров, найденных в этих местах. Теперь все поросло травой высотой с человеческий рост. Добраться сюда можно только пешком или на вертолете

Из суточного оперативного донесения группы армий «Центр» за 17 апреля 1942 года:

«…Штаб 4-й АРМИИ докладывает:

…12 АК:

98-я ПД отразила в течение дня 4 атаки по переднему краю обороны 1 км юго-восточнее ПАВЛОВО. Артиллерия подавила противника на исходных позициях перед следующей атакой.

268 ПД: дальнейшие безуспешные атаки по опушке леса западнее района МАЛОЕ УСТЬЕ. Противник произвел до 600 выстрелов, главный удар наносится по северному участку дивизии.

…8) В ходе боев с разрозненными частями 33-й русской АРМИИ противнику нанесены следующие потери: 150 убитых, 70 пленных…»[438].

Из оперативной сводки штаба Западного фронта № 215 к 8.00 18.04.42 г.:

«…Положение частей западной группировки армии выясняется. Связь с этой группировкой не восстановлена.

В 16.35 17.04 радиостанция позывными ЕФРЕМОВА вызывала другую радиостанцию, в 18.55 вновь давала позывные и шифровку. Из-за неразборчивости текста и очень слабой слышимости войти в связь и записать шифр не удалось. Продолжается авиаразведка.

В ночь 18.04 в полосе 43-й АРМИИ за линию фронта наших войск вышло 77 человек, опросом которых принимаются меры к выяснению положения и действия частей западной группировки…»[439].

Четвертые сутки соединения и части окруженной группировки вели боевые действия без сна и нормального отдыха. На исходе были боеприпасы. Постоянно мокрая одежда, и особенно обувь, привела к тому, что значительная часть окруженных оказалась подвергнутой простудным заболеваниям. Все больше давал о себе знать голод. Никакого питания не было начиная с начала движения колонны на прорыв. Начиная с середины марта, окруженные части постоянно испытывали большие перебои во всем и особенно в продовольствии и боеприпасах.

Многие годы после войны, изредка касаясь темы боевых действий 33-й армии в окружении зимой и весной 1942 года, официальная историография подчеркивала, что командование Западного фронта делало все возможное по обеспечению окруженных частей всеми необходимыми материальными средствами. Красивая фраза, показывающая заботу командования о своих войсках. А что понимать под фразой «все возможное»? Чего и сколько вообще нужно было войскам 33-й армии, об этом никто никогда не говорил. И таких данных даже и не было в штабе фронта.

Зато их посчитали в штабе 33-й армии. Соболев Алексей Михайлович, бывший в тот период старшим помощником начальника разведывательного отдела 33-й армии, спустя двадцать лет писал:

«…Передо мной донесения из группы Ефремова. Невозможно их читать без волнения. С каждым днем ее положение становилось все труднее. Противник стянул вокруг четырнадцать полков. Давно были съедены последние продукты, скормлены лошадям последние килограммы овса, израсходованы оставшиеся артиллерийские снаряды и мины. Каждый патрон на счету. Нет ни медикаментов, ни бинтов. Много раненых, а врачей — раз, два и обчелся. Голод и болезни вконец обессиливают бойцов. Здоровым выдают в день по сто граммов ржи и немного конского мяса.

„Пришлите съестного. Всему будем рады. Мечта — ржаные сухари“. Это пишут в штаб наши товарищи Евгений Дереко, Василий Корнеев и Николай Бунин.

Мы собрали маленький узелок с продуктами. После долгих уговоров летчик взял его с собой. В ответ получили короткое письмо:

„Большое спасибо за посылку. Мы ее поделили между всеми, кто тут оказался. Каждому досталось по половине сухаря. До чего же вкусны ржаные сухари! Все четыре банки консервов сдали в госпиталь для раненых товарищей. Спасибо и еще раз спасибо“.

Для снабжения группы Ефремова по воздуху фронт выделил армии всего шесть самолетов У-2.

— Это насмешка! — возмущался начальник авиационного отдела штаба подполковник Федоров, человек, знавший толк в армейской арифметике.

Чтобы обеспечить группу хотя бы самым необходимым, надо каждые сутки, не считая горючего, доставлять ей ровным счетом тридцать четыре тонны семьсот сорок килограммов грузов. Эти же возьмут только семьсот килограммов. А тридцать четыре тонны?

Редко выпадали летные ночи. То пурга метет — самолету ни взлететь, ни сесть. То луна светит так, что лучше „небесного тихохода“ мишени не придумаешь. О планомерном снабжении группы в штабе армии и разговоров не было. Удовлетворяли минимальные, много раз урезанные самим же Ефремовым, заявки. Доставляли газеты, треть требуемых медикаментов, немного сахару, сухарей да манную крупу для госпиталей…»[440].

Сколько реально получала материальных средств окруженная группировка, было показано ранее, так что положение, в котором оказались бойцы и командиры в последние дни боев, было просто катастрофическим, но западная группировка 33-й армии сражалась, несмотря ни на что.

Генерал Ефремов хорошо понимал, что долго находиться в районе Новой Михайловки нельзя. Вражеская авиация постоянно наносила бомбовые удары по предполагаемым местам нахождения окруженных частей и подразделений. Пехота противника постоянно сжимала кольцо окружения, выслеживая каждую группу окруженцев. В последние дни на подкрепление к немецким частям, которые вели боевые действия с окруженными частями 33-й армии, прибыло значительное подкрепление.

Это место хорошо запомнил на всю свою жизнь помощник начальника 8-го (шифровального) отдела 33-й армии техник-интендант 2 ранга Якимов Иван Васильевич, который в период окружения ежедневно общался с генералом Ефремовым по обязанностям своей службы. Вот что он рассказал в своем письме:

«…После этой атаки все, кто остался жив, собрались в небольшом лесу около генерала Ефремова. Он кого-то спросил: „Жив ли Якимов?“ Ему ответили, что видели Якимова раненым недалеко от опушки леса. Он приказал немедленно доставить меня. И вот один офицер и один сержант почти волоком подтащили меня к генералу Ефремову. Тут же на снегу я увидел тяжело раненного генерал-майора артиллерии Офросимова, майора Водолазова и многих других.

Генерал подошел ко мне и спросил: „Тяжело ли ранен, куда?“ Я ответил, что ранен в ногу выше колена большим осколком снаряда, кость цела. Медработники тут же оказали мне возможную помощь, а сам генерал распорядился, и мне поднесли кружку крепко заваренного чая.

В этот же день теплым апрельским вечером остатки нашей группы, около 50 человек, были выстроены на опушке леса. Забрав всех раненых, под командованием генерала Ефремова пошли в неизвестном направлении.

В эту ночь был мой последний путь с генералом Ефремовым…»

Группа командарма по-прежнему оставалась самой большой среди всех групп, которые продолжали прорываться с боями в восточном направлении, не считая оставшихся отрезанными подразделений и частей 113-й и 160-й СД. Но в отношении этих малочисленных дивизий противник пока не предпринимал активных действий, предполагая, по всей видимости, сначала уничтожить тех, кому удалось прорваться через дорогу Беляево — Буслава и находившихся в районе Новая Михайловка, Хохловка, Жары, Дегтянка, а затем уже приняться за них.

Бойцы и командиры 113-й и 160-й СД после неудачной попытки форсирования Угры в районе Абрамова стали прорываться из окружения по отдельности. Остатками частей 160-й СД руководил начальник оперативного отделения дивизии подполковник И. К. Кириллов. Группой численностью около 150 бойцов и командиров 113-й СД командовал военный комиссар дивизии Н. И. Коншин. 1292-й СП под командованием капитана Степченко, насчитывавший к этому времени примерно 400 человек, находился в районе деревни Шпырево, не имея никаких данных о местонахождении других групп.

Эти и другие, более меньшие по численности, группы, после бесполезных попыток прорваться через Угру в восточном направлении, видели теперь свое спасение только в выходе в район действия партизанского отряда майора Жабо. В сложившейся обстановке это было единственно верное решение, однако никто из них не знал точно, где находился отряд Жабо. Тем не менее все группы спонтанно начали движение по лесу в западном направлении с тем, чтобы затем выйти в лесной массив, расположенный южнее дороги Вязьма — Юхнов, а дальше уже действовать по ситуации.