Читаем без скачивания "Фантастика 2023-176". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Хорватова Елена Викторовна

– А-а… Нет, у нас ничего такого нет.

– А хозяин? Он же маленький…

– Ну и что? Просто карлик. Лилипут, понимаешь? И драконы у нас, вообще-то, тоже не водятся. Стрекозный Дракон появился вместе с Посвященной Шанго и живет где-то в Санчи.

– Угу… – Бел почувствовал неясное разочарование.

Потянув за витой шнур, он включил один из розовых фонарей под балдахином и сел на кровать у противоположного от Деборы конца.

– Деби…

– Бел… – одновременно начали они и замолчали.

– Ты хотела что-то спросить? – наконец осторожно осведомился Белаван.

– Да, но ты тоже хотел что-то спросить.

– В моем мире женщин принято пропускать вперед.

– Но мы-то в моем мире, а здесь все наоборот. Спрашивай.

– Хорошо, но… – Бел замолчал, мучительно соображая, как подступиться к теме. – В общем, я надеюсь, ты не обидишься… Я не мог не заметить, что ты… Ну, несколько отличаешься от других… гм… женщин Кабуки. И это…

Деби подождала продолжения, но оно так и не последовало. Тогда она сняла ботинки, села, обхватив колени, и сказала с горечью:

– И это лейтмотив всей моей жизни!

– Ты все-таки не обижайся. Просто вначале, на башне, ты пыталась вести себя по-другому, и это выглядело… не очень естественно. А потом стала похожа на… на нормальную девушку.

– Нормальную девушку?! – Дебора повернула голову, и Бел увидел, что ее глаза блестят в розовом свете. – Как парень! Я выгляжу как парень! И это ненормально! Мои родители умерли, когда я была совсем маленькой, – быстро заговорила она, – и я их не помню. Воспитывал меня одинокий дед, служащий при дворе Арры. Он всю жизнь мечтал иметь внука – мальчика, понимаешь, мальчика! И он наряжал меня, подолгу не водил к цирюльнику, чтобы мои волосы отрастали, заплетал их в косички с бантами… Моими… моими подружками были только мальчики, а игрушками – куклы и детская посуда. Я научилась шить раньше, чем стрелять из лука, а готовить – раньше, чем драться… То есть драться я так толком и не научилась. Наверное, что-то во мне предрасположено к этому, что-то мужчинистое… но оно не получило бы развития, если бы я росла как все нормальные девчонки, а так воспитание только способствовало… Потом меня отдали в пансион, но я уже ничего не могла поделать. Меня тянуло, постоянно тянуло к клавесину, а не на стрельбище, к мужским романам про какого-нибудь бедного Синдареллу, у которого рано умер батюшка и которого злой отчим со своими разбалованными сыновьями заставляет делать всякую трудную домашнюю работу, пока смелая принцесса не спасает его… Все, все смеялись надо мной! А Савимур больше всех!

Она замолчала, уставившись в стену неподвижным взглядом. Услышав шелест, Бел встал и, отвернув край занавеса, выглянул в окно.

Почти стемнело, розовые пятна фонарей светились сквозь сумрак. По стеклу расплывались капли, мелкий скучный дождик тихо барабанил по карнизу. Возле «Трепалей» стояли две кареты и как раз подъехала третья. Кучериха – а как еще ее назвать? – распахнула дверцу, наружу вылезла дородная грудастая дама. Одновременно дверь «Трепалей» открылась, раздались приглушенный смех и звон, мокрую мостовую озарил яркий свет.

На крыше противоположного дома, где не светилось ни одно окно, судя по всему необитаемого, Бел заприметил какое-то неясное мельтешение. Тут из-за двери донеслось: «Крыса! Эльмуду, крыса!» – и де Фей отпрянул от окна.

И потому не разглядел, как снаружи, в прохладном сыром сумраке, спешно созванные со всего города хамелеоны Зигрии Матхуна окружают «Трепаля».

– Дави ее, дави! – визжал парень в короткой ночной сорочке, стоящий у стены с поджатой ногой.

На кровати под балдахином лежала блондинка, с суровым аскетичным лицом, и раздраженно наблюдала за происходящим. Эконом Эльмуду стоял на четвереньках, оттопырив зад, и коротким веником пытался дотянуться до кого-то под столом. В дверях комнаты толпились юноши и несколько женщин.

– Простите… извините… позвольте…

Бел протолкнулся сквозь толпу и присел рядом с Эльмуду на корточки. Эконом наугад ткнул веником и, выпрямившись, погрозил парню в сорочке:

– Васт, хватит визжать!

Парень умолк и запрыгнул с ногами на кресло. Стараясь даже краем глаз не касаться того жуткого зрелища, которое представлял собою здоровый половозрелый двадцатилетний юноша в ночнушке с кружавчиками, Белаван сунулся под стол, откуда на него глянули красные глаза-маслины.

– Он просто появился здесь! – истерично выкрикнул парень из кресла. – Я видел – его не было, а потом возник посреди…

– Заткнись! – рявкнул эконом. – Не то завтра накажу!

Из-под стола раздалось сопение, и глаза-маслины приблизились. Эльмуду спросил:

– Ты вроде как не боишься?

– А? Нет, конечно нет… – Белаван сложил пальцы щепоткой и попытался вспомнить, каким звуком принято подманивать мелких грызунов. – Цып-цып… э-э… кис-кис… нет, это точно не то…

Крыс неожиданно вспрыгнул на ладонь Бела. Точно, тот самый, с порванным левым ухом… Блондинка под одеялом зевнула и заявила:

– Так, мне надоел этот дурдом! За что платила, а? Завтра рано утром мне на собрание церковного комитета Непорочного… гм! В общем, вы все – выметайтесь отсюда, а ты, Васт, – бегом в постель!

Через минуту Белаван вернулся в комнату, где его поджидала Дебора.

– Понимаешь, я его знаю, – пояснил он.

Крыс по рукаву перебрался на плечо Белавана и уселся там.

– Твой… друг? – уточнила Деби, с любопытством рассматривая грызуна.

– Нет. Но я видел его в своем, родном мире.

– А ты уверен, что это он? Может, просто похож… Де Фей покосился на крыса.

– Да нет же. Точно он.

– Но как он попал сюда?

– Цилиндр-то остался на кухне… Я думаю, он, наверное, сунулся внутрь из любопытства, и его, как и меня, втянуло. Только одно странно – почему я очутился в лесу возле замка, а он – в комнате этих самых трип… «Трепалей»?

– Да, – согласилась Деби. – Странно.

Ночь вступила в свои права, и постепенно город Недотычки затих. Но это не касалось Ямок – так на местном жаргоне именовался окраинный квартал. Привратницы подкручивали фитили в фонарях, и они ярким розовым светом озаряли мокрую мостовую, по которой то и дело проезжали экипажи, проходили компании и парочки. Из окон борделей лился свет многочисленных ламп, свечей и ночников, слышался пьяный смех, ахи и вздохи. Два проктора неторопливо прошагали по улице и скрылись за поворотом.

На плоской крыше противоположного от «Трепа-лей» дома, во влажной промозглой тьме корячились диковинные фигуры и раздавались приглушенные голоса. Это в старом, полуразвалившемся пентхаузе Зигрия Матхун устроил военный совет с Гладией Хахмуркой, а три хамелеона стояли на стрёме. Вернее, стояли только двое, паук и какой-то полупес-полуслон (то есть небольшой и волосатый, но с хоботом и столбообразными ногами). Третий охранник, летучий мыш, прощупывая ушами-локаторами улицу, грустно мотался туда-сюда в пяти метрах над крышей, как облезлый летучий змей под порывами ветра.

Матхун, который за день успел основательно нагрузиться и теперь еще добавлял, то и дело прикладываясь к плоской фляге, восседал верхом на колченогом стуле, а Гладия пристроилась на табурете у стены. Она говорила:

– Нет, я точно помню, что слышала этот разговор между твоим покойным папашей и Вес. Старый Матхун говорил, что у Савимур в Недотычках есть дальний родственник, владелец заведения под названием «Трепаля», про которого Сави стесняется рассказывать при дворе, потому что он занят неподобающим делом.

– Ладно, ладно, – согласился Матхун, пытаясь уклониться от падающих с потолка капель и скрипя стулом. – Но почему же тогда мы не можем обнаружить никаких признаков их присутствия, а… э-э… «сладкая смоковница»?

Хахмурка отрезала:

– Зигрия, я терплю твои цитаты, но когда ты называешь меня подобным образом, меня это раздражает! – Она решительно кивнула сама себе и замолчала.

В темноте – п-пак! п-пак! – падали капли и скрипел стул. Снаружи тихо переругивались хамелеоны. «Уммнт! Уммнт!» – забулькала поднесенная к губам фляжка.