Читаем без скачивания Так начиналась война - Иван Баграмян

В Воронеже мы сразу же засели за формирование временного штаба. Штаб Юго-Западного фронта, как известно, являлся одновременно и органом управления главкома всего Юго-Западного направления, поэтому людей нам и так не хватало. Выделить офицеров для моей группы было нелегко. Пришлось сражаться за каждого человека. Лишь из своего оперативного отдела я безо всяких препон смог отобрать тех командиров, которые мне были нужны. Мой новый заместитель полковник И. Н. Рухле, пришедший на смену полковнику Захватаеву, развил бурную деятельность, стараясь помочь мне побыстрее отобрать нужных товарищей.

Уже поздней ночью определился наконец круг лиц, которые должны были выехать со мной для руководства наступлением войск вновь созданной подвижной группы, уже во всех официальных документах фигурировавшей по имени своего командующего группой генерала Костенко.

В состав моего штаба вошли несколько офицеров оперативного отдела, в их числе полковник Яковлев, подполковник Соболев, майоры Григорьев, Масюк и Черевиченко. К моему искреннему удовольствию, группу командиров от разведотдела возглавил мой старый товарищ полковник Каминский. Начальник связи фронта генерал Добыкин выделил в мое распоряжение трех своих офицеров. С таким вот миниатюрным штабом мне надлежало через несколько часов принять на себя управление войсками, численностью и боевым составом почти не уступавшими соседней 13-й армии.

Просматривая список своих помощников, я обратил внимание, что в их числе нет ни одного командира тыла. Кто же будет мне помогать хотя бы в организации контроля за материальным обеспечением войск? Я поспешил к Бодину. Он успокоил, что управлению тыла бывшего Брянского фронта отдано приказание выделить людей в распоряжение генерала Ф. Я. Костенко.

Когда все организационные вопросы были улажены, попытался экипировать людей. К тому времени наступили сильные холода, морозы ночами доходили до 30 градусов. Начальник административно-хозяйственной части штаба, как это присуще некоторым хозяйственникам, оказался на редкость прижимистым. Сколько я его ни просил, он далеко не полностью удовлетворил нашу заявку на теплые вещи, заявив, что всю недостающую зимнюю экипировку мы получим в Касторном. Более покладистым оказался наш новый начфин интендант 2 ранга Владимир Николаевич Дутов. Когда я пришел к нему, он уже спал. Пришлось разбудить. Потягиваясь, Дутов проворчал;

— И кого тут черти носят? — Но, заметив меня, он вежливо поздоровался, выслушал и с готовностью ответил: — Это мы, товарищ генерал, мигом организуем!

Владимир Николаевич позвонил кому-то, и не прошло десяти минут, как все мои запросы были удовлетворены.

Той же ночью мы погрузились в рабочий поезд, курсировавший между Воронежем и Касторным. На рассвете уже были на месте. Разыскали генерала Костенко. В Касторном разворачивался командный пункт его подвижной группы. Пока на этом КП находились лишь Костенко и два сопровождавших его офицера. Нетрудно догадаться, с каким нетерпением командующий ждал прибытия своего штаба: ведь с завтрашнего утра начиналось наступление. Генерал накинулся на нас с упреками за опоздание. Но я уже знал, что, несмотря на грозный вид и резковатую манеру разговора, Федор Яковлевич — добрейший человек. Работать с ним было легко. Мы с первых дней войны прониклись друг к другу искренней симпатией. И на этот раз Костенко быстро отошел.

Прибыл начальник штаба 13-й армии полковник А. В. Петрушевский, на которого Бодин возложил разработку предстоящей операции. Он подробно ознакомил меня с ходом подготовки к наступлению.

— Как же так? — удивился я. — Ведь ваша армия выступает уже завтра.

— Да, по-видимому, одновременного удара не получится…

А. В. Петрушевский понравился мне своей интеллигентностью. Видавшее виды обмундирование выглядело удивительно для фронтовых условий опрятным, и носил он его с особым изяществом. Разговаривал Петрушевский спокойно, с подчеркнутой вежливостью старого штабиста. Речь его отличалась ясностью и лаконичностью. Но то, что он мне рассказал, не радовало. Я понял, что, по существу, планирование операции еще и не начиналось. Сделано было лишь единственное: отдан боевой приказ войскам на наступление. Но ни плана взаимодействия, ни планов боевого и материально-технического обеспечения, ни таблицы радиосигналов, ни кодированных карт — ничего из того, что требуется от штаба, готовящего наступательную операцию, пока не было разработано. Объяснялось все тем, что штаб фронта слишком поздно дал указания по подготовке операции. Генерал Бодин, ожидая возвращения главкома из Ростова, видимо, долго колебался, прежде чем принять решение, и принял его лишь после прибытия маршала в Воронеж.

У некоторых моих помощников появилась мысль: не лучше ли отложить начало наступления на несколько дней? Но медлить было нельзя. Приходилось считаться с тем, что противник, захвативший города Павелец, Скопин и Чернава, угрожает выходом в глубокий тыл армиям нашего северного крыла. Он продолжает наступление и на елецком направлении. Вчера пал Елец, фашисты устремились на Задонск. И лишь на касторненском направлении враг вынужден отбивать настойчивые контратаки наших войск. В связи с дальнейшим продвижением немецких дивизий на елецком направлении их фронт значительно растянулся и образовались слабо обеспеченные участки. Это позволяет нам нанести здесь внезапный удар. Его и должна как можно быстрее осуществить подвижная группа генерала Костенко во взаимодействии с 13-й армией.

Петрушевский передал мне ведомость боевого и численного состава войск. В подвижной группе насчитывалось около 20 тысяч человек, 82 станковых и 360 ручных пулеметов, 80 минометов всех калибров, 126 орудий (включая противотанковые). Танков пока не прибыло ни одного. В 13-ю армию, с которой должна тесно взаимодействовать наша группа, входили шесть малочисленных стрелковых и одна кавалерийская дивизии, а также танковая бригада без единого танка (в общей сложности 19 тысяч человек, 60 станковых и 95 ручных пулеметов, 21 орудие и 5 минометов).

Когда мы сравнили наши силы с немецкими (в ходе операции эти сведения почти полностью подтвердились), результат не обрадовал. Если людей мы имели примерно на 8 тысяч больше, то пулеметами фашистские войска оказались намного богаче (у них более двух тысяч, а у нас — меньше тысячи), против вражеских 470 орудий и минометов мы имели лишь 245, а против 40–50 танков пока ни одного не могли выставить.

По теории военного искусства при таком соотношении сил наступать невозможно. Но осенью 1941 года Красная Армия все чаще и чаще стала опровергать прежние каноны. Примером тому являлась и только что проведенная нами Ростовская наступательная операция.