Читаем без скачивания Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 24. Аркадий Инин - Алексеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А практически — по жизни попадаются в основном сумасбродные, вздорные, скандальные…
Однако ведь где-то — опять же теоретически — где-то есть и тихие, мягкие, спокойные… Но где они, где — практически?
В общем, как говорят остроумные французы: «Женишься на обаянии, а жить приходится с характером».
Да уж — приходится.
ЖЕНЩИНА И ЗЕРКАЛО
Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что если бы женщине предложили взять с собой на необитаемый остров всего один предмет, она бы взяла зеркало. Потому что женщине без зеркала в этом мире как-то одиноко. А женщина и зеркало — это уже сладкая парочка.
Женщина просто не состоянии пройти и не заглянуть в любое попадающееся на ее пути зеркало. Даже если оно расположено так неудобно, что она рискует свернуть шейные позвонки.
А кроме различных зеркал вокруг, есть еще заветное зеркальце в дамской сумочке. И уж им-то женщина пользуется вообще непрестанно.
Женщина так часто смотрится в зеркало, что у меня даже возникает серьезное опасение. А может быть, она не столько проверяет свою внешность, сколько идентифицирует свою сущность? То есть, может быть, это ирреальное создание — женщина — испытывает ежеминутную потребность удостовериться в реальности самого факта своего существования.
Писатель с простыми именем и фамилией — Сергей Сидоров — высказал такую непростую мысль: «Зеркало — это граница между прошлым и будущим, в котором можно увидеть только настоящее».
Но женщина к этому относится проще. Глядя в зеркало, она успевает все: и оценить настоящее, и взгрустнуть о прошлом, и задуматься о будущем.
В театре есть термин «зеркало сцены». Это, собственно, тот четырехугольник, где разыгрывается действие пьесы, подразумевающее действие жизни. Для женщины даже маленькое карманное зеркальце — это тоже своего рода «зеркало сцены», в котором отражается течение ее жизни — и радость побед, и горечь утрат…
Впрочем, оценить свое отражение объективно — это далеко не каждой женщине по плечу.
Классик Гоголь предупреждал, что «на зеркало неча пенять, коли…» (не стану из деликатности завершать известную цитату), но некоторые дамы очень даже пеняют.
Помните, в сказке другого классика — Пушкина:
Как царица отпрыгнет.
Да как ручку замахнет.
Да по зеркальцу как хлопнет.
Каблучком-то как притопнет…
«Ах ты, мерзкое стекло!
Это врешь ты мне назло!»
Заметим, что порой зеркалом для женщины служит мужчина. Заглянув ему в глаза, она может увидеть в них тако-ое…
А что сказать про отношение к зеркалу самого мужчины? Скажем следующее: если он, как еще один классик — Толстой, не является «зеркалом русской революции», то в остальных случаях мужчина смотрит в зеркало не часто.
Да и чего ему туда смотреть? Только расстраиваться!
В очень жизненном анекдоте мужик утром после вчерашнего с ужасом вглядывается в зеркало, самого себя не узнавая, и мучительно бормочет: «Ко… Ко… К-ко…» А тут доносится голос жены: «Колька, ты уже продрал глаза?» И мужик с огромным облегчением радостно договаривает: «А, во, Колька!»
Отдельные мужчины любят ныть, что женщина пьет из них кровь. Выходит, женщина — вампир. Но посмотрите любой фильм про кровопийц, и вы узнаете, что подлинный вампир никогда не отражается в зеркале. А женщина-то очень даже отражается! Так какой же она вампир?
И наконец, даже если мужчина и не часто пользуется каким-нибудь предметом, все равно у него всегда найдется про этот предмет какая никакая мудрая мысль.
Вот и Валтасар Грасиан, представленный в энциклопедии как «испанский иезуит, писатель и глубокий мыслитель», изрек следующее: «Есть зеркала для лица, но нет зеркал для души. Этот пробел следует восполнить серьезными размышлениями над самим собой».
Ну, зануда…
Милые дамы, не слушайте вы этого Валтасара!
Не знаю, какой он там писатель и мыслитель, но уж точно — иезуит.
ЖЕНЩИНА И ЭМАНСИПАЦИЯ
Уже немало лет и даже столетий женщина борется за эмансипацию — за равноправие полов.
Но вот тут-то и заключено некое лукавство.
Дело в том, что слово «эмансипация» в точном переводе означает вовсе не «равенство», а «освобождение от зависимости». То есть в данном случае — освобождение от зависимости женщины от мужчины.
А это, как говорится, себе дороже!
Ведь, согласитесь, трудно найти женщину, которая не мечтает опереться на надежную мужскую руку, склониться на надежное мужское плечо, укрыться за широкой мужской спиной, что, естественно, предполагает и определенную зависимость от мужчины
Поэтому женщина предпочитает толковать эмансипацию по-своему, как равенство.
Ну и отлично, ну и давайте равняться в общем строю…
Нет, виноват, не получится. В строю по команде «Равняйсь!» следует повернуть голову направо так, чтобы видеть грудь четвертого человека. А с женщинами все индивидуально — уже первый бюст может перекрыть весь дальнейший строй.
Впрочем, это частный армейский случай. (Хотя заметим в скобках, что эмансипированные женщины рвутся в армию столь же активно, как и за руль автомобиля, штурвал корабля или в кресло депутата).
А в более общем смысле равных прав и товарищеских отношений возникает проблема, которую несколько грубовато сформулировал английский писатель Гилберт Честертон: «Если женщина станет товарищем, вполне возможно, что ей по-товарищески дадут под зад».
Более интеллигентно это формулируется по Марксу: «Бытие определяет сознание». Во всяком случае — прямолинейное сознание мужчины.
Например: если мегера-начальница наорала на тебя в офисе, то ты вряд ли уступишь смахивающей на нее женщине место в троллейбусе.
Уходя шире в проблему и глубже в историю, отметим такой парадокс.
Средневековые рыцари были крайне галантны с прекрасными дамами, пели им серенады, состязались за них на турнирах.
Но в свободное от турниров время дамы сидели в замках и не смели пикнуть!
А уезжая в командировку, скажем, на крестовый поход, галантные рыцари вообще заковывали бедных дам в чудовищный «пояс верности».
Какая самая возвышенная на свете поэзия — розы, слезы, грезы, неземная любовь и готовность отдать жизнь за один лишь взгляд любимой?
Ну, конечно, это поэзия Востока.
А где самые бесправные на свете женщины?
Увы и ах, но тоже на Востоке.
Иначе говоря, уже не по закону Маркса, а по закону Ломоносова: чего в одном месте прибавится, того в другом месте убавится. То есть: прибавляется равенства — убавляется романтизма.
Это, конечно, очень нехорошо, это совершенно неблагородно.
Но что поделать, если живет в нас, мужиках, нечто средневеково-феодальное и восточно-деспотическое.
Суть проблемы верно изложил создатель еще одного закона — бессмертного Закона Паркинсона: «Теория равноправия практически не
