Читаем без скачивания Рассказы о привидениях - Монтегю Родс Джеймс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За ужином он оказался рядом с хозяином гостиницы.
– Объясните мне, – сказал он после дежурного обмена двумя-тремя незначащими фразами, – почему в большинстве датских гостиниц номер тринадцать исключен из перечня комнат? Вот и у вас его тоже нет.
Хозяин очень оживился:
– Кто бы мог подумать, что вы замечаете такие вещи! Признаюсь, я и сам задавал себе этот вопрос. Лично я считаю, что образованному человеку нет дела до глупых суеверий. Взять меня: еще когда я ходил в школу здесь, в Виборге, наш учитель и слышать не желал о подобной чепухе. Ну да его уж нет, давно умер… А какой человек был, просто золото, честный, принципиальный, и, между прочим, не только головой умел работать, но и руками. Помню, как мы, мальчишки, – зимой было дело, снегу намело…
И он ударился в воспоминания.
– Так, по-вашему, никаких веских причин исключать номер тринадцать не имеется?
– Нет, конечно. Но видите ли, в чем загвоздка… К примеру, меня к гостиничному делу приобщил мой отец. Сначала он держал гостиницу в Орхусе, а потом, когда родились дети, перебрался в Виборг, он ведь отсюда родом и до самой смерти держал «Феникс», до тысяча восемьсот семьдесят шестого года то есть. Тогда я и открыл свое дело в Силькеборге, а эту гостиницу купил всего в позапрошлом году.
Засим последовал обстоятельный рассказ о том, в каком состоянии ему достались дом и дела, когда он прибрал их к своим рукам.
– Так что же, когда вы здесь появились, был среди номеров тринадцатый?
– Нет, что вы. Я как раз к этому и веду. Видите ли, в гостиницах вроде нашей останавливаются в основном странствующие коммерсанты, у них вся жизнь на колесах. Попробуйте поселить эту публику в номер тринадцать! Да они скорее согласятся провести ночь на улице. Конечно, если вы спросите меня, то мне ровным счетом все равно, какой номер написан у меня над дверью, о чем я им так прямо и говорю; но они знай твердят, что это число несчастливое. У них всегда наготове сотни историй про то, как один их товарищ-коммивояжер заночевал в тринадцатом номере и с тех пор ходит сам не свой, а другой растерял всех своих клиентов, а третий… словом, что-нибудь да стрясется, не то, так это, – закруглил свою тираду хозяин, не припомнив иного выразительного примера.
– В таком случае для каких надобностей вы используете свой тринадцатый номер? – поинтересовался Андерсон, поймав себя на странном волнении, несоразмерном ничтожности вопроса.
– Мой тринадцатый номер? Но мы же с вами о том и толкуем, что здесь нет никакого тринадцатого номера. Мне казалось, вы это уже заметили. Ведь он был бы по соседству с вашим.
– Да, верно, только почему-то я думал… вернее, мне показалось, вчера вечером, что я видел в коридоре дверь с номером тринадцать. Честно говоря, я почти уверен, что не ошибся, потому что и в первую ночь я ее тоже видел.
Разумеется, как Андерсон и ожидал, герр Кристенсен от души посмеялся и снова, очень терпеливо и членораздельно, повторил, что в его гостинице номера 13 нет и никогда не было – ни при нем, ни до него.
Его уверенность несколько успокоила Андерсона, хотя и не вполне, и он подумал, что наилучшим способом выяснить раз и навсегда, действительно ли он поддался странной галлюцинации, было бы пригласить хозяина к себе в номер выкурить сигару перед сном, тем более что у него имелся вполне удобный предлог – фотографии с видами английских городов, которые он взял с собой в поездку.
Герр Кристенсен был польщен и с готовностью принял приглашение. Они условились встретиться около десяти, а прежде Андерсон хотел написать несколько писем. С тем они и расстались. Вопрос о существовании номера 13 начал до такой степени нервировать моего кузена, что он, втайне сгорая от стыда, предпочел идти к своей комнате со стороны номера 11, дабы избавить себя от необходимости миновать злосчастную дверь – или то место, где, по логике, эта дверь должна была находиться. Войдя к себе, он быстро, с опаской обвел взглядом комнату, но ничего подозрительного не заметил, если не считать смутного ощущения, что комната опять стала меньше. Саквояж – или его отсутствие – проблемы уже не представлял: Андерсон самолично вынул из саквояжа все содержимое и задвинул его под кровать. Сделав над собой усилие, он выкинул из головы все мысли о номере 13 и сел писать письма.
Соседи вели себя относительно тихо. Время от времени в коридор отворялась дверь и на пол со стуком падала пара обуви, или же мимо, мурлыкая что-то себе под нос, шествовал постоялец-коммивояжер, а то еще за окном протарахтит по разбитой булыжной мостовой телега или по каменной плитке тротуара простучат торопливые шаги.
Андерсон покончил с письмами, заказал в номер виски с содовой, подошел к окну и задумчиво уставился на стену напротив, наблюдая за движением теней.
Насколько он помнил, в номере 14 поселился адвокат, солидный немногословный господин – даже за общим столом он обыкновенно отмалчивался, уткнувшись в стопку бумаг рядом с тарелкой. Однако наедине с собой он, как видно, привык давать волю своим необузданным порывам. Иначе с чего бы ему пускаться в пляс? Тень из окна соседней комнаты не оставляла сомнений в характере его ужимок. Снова и снова его худосочная фигура вскачь неслась мимо оконного проема – он размахивал руками и с необычайным проворством вскидывал тощую ногу. Кажется, он был без сапог, и, вероятно, паркет в его комнате был подогнан идеально: наружу не прорывалось ни звука. Сагфёрер герр Андерс Йенсен, отплясывающий у себя в гостиничном номере в десять часов вечера, – сюжет, достойный эпического полотна большого стиля; и мысли Андерсона, подобно мыслям Эмилии из «Удольфских тайн», сами собой «сложились в следующие строки»:
Вечером, в десять часов,
Заявляюсь к себе в отель.
Швейцары шепчут:
– Он нездоров!
Да чихать я на них хотел.
Дверь на ключ – и тотчас
Скидываю башмаки
И до утра пускаюсь в пляс.
Соседи, бранясь, не смыкают глаз,
Но мне ваши жалобы не указ:
Закон я знаю и чту, но вас
Не надо мне – и ваших гримас…
