Читаем без скачивания Восемь дней в неделю - Юрий Томин

— Да ну вас… — сказал Олег. — Так это никогда не кончится. Просто про письмо кто-то выдумал. Никакого письма не было — неужели не понятно? А раз ничего не было — значит, и ссориться не из-за чего. Пускай помирятся — и кончим это дело.

— Пускай сначала Климов скажет, за что он Аню ударил, — донеслось из женского угла. — Пускай он при всех прошения попросит.

— Это неправда! — звонко сказала Аня. — Ничего он меня не ударил!

Олег наморщил лоб, подумал.

— За что ты ее не ударил? — спросил он Володю, но тут же спохватился. — Тьфу! Совсем я с вами запутался. Никто ничего не писал, никто никого не ударял, а я должен разбираться. Может, это она тебя ударила?

— Не болтай глупостей, — сказал Володя.

— Интересно! — возмутился Олег. — Все согласны дружить, один вы только против. Будете вы мириться или нет?

— Нет, — сказала Аня.

Володя ничего не сказал.

Тогда Олег и остальные ребята стали подталкивать Володю к середине класса. Девочки быстро сообразили, что к чему, взялись за Аню, которая неизвестно почему не сопротивлялась.

Володя изо всех сил старался вырваться. Он делал это молча и яростно, словно боялся за свою жизнь. Шесть человек с трудом удерживали его. Никто раньше и не догадывался, что у смирного Климова столько силы. Он расшвырял шестерых, отскочил в сторону и встал сжав кулаки.

— Пусть только кто-нибудь подойдет!

Но подойти никто не решался.

И тут неожиданно для всех заговорила Аня.

— Володя, — сказала она, — охота тебе с ними связываться…

— А точно, Вовик! — радостно подхватил Олег. — Ты на нас наплюй! Тогда будем в расчете. И — порядок!

Володя ничего не ответил. Он подошел к парте и сел на свое прежнее место.

Раздался первый звонок. Дружный класс начал рассаживаться по местам. Через полминуты вошла Светлана Семеновна. Улыбаясь, она сказала свое обычное «Здравствуйте, ребята» и вздрогнула, когда класс ответил ей гулким ракетным ревом:

— Здрасс. Светланнн Семеннн!

Откуда было Светлане Семеновне знать, что она видит сейчас совсем не вчерашний, а совершенно другой класс.

Это был класс дружный на сто процентов, потому что Аня сидела на скамейке рядом с Володей.

В этот день все учителя, у которых были уроки в шестом «в», отметили про себя, что в классе что-то произошло. На вид ребята были как будто прежние, разве что было замечено странное перемигивание, при котором лица мигальщиков выражали непонятное удовлетворение. Но вот то, что класс делал или, вернее, чего не делал, было совершенно необычно.

За весь день — ни одной подсказки.

Ни одного подзатыльника.

Ни одного пинка ногами под партами.

Ни одного толчка в бок соседу.

И уж что совершенно удивительно — ни одной остроты Кузнецова Олега.

Когда об этом стало известно в учительской, то первой мыслью учителей было — класс провинился. Кто-то что-то натворил, разбил, сломал, и теперь все затихли, ожидая расплаты. Поэтому очередной учитель, входя в класс, внимательно оглядывал стены и потолок, ожидая увидеть разбитую люстру, выставленное стекло, заляпанную чернилами стену или, чем черт не шутит, собаку, вылезающую из стенного шкафа.

Но все оказывалось на месте, все в полном порядке. Все выглядело так хорошо, что можно было ожидать самого худшего в этот день ни один учитель не удивился бы, услышав посреди урока взрыв какой-нибудь самодельной ракеты.

Но учебный день близился к концу, а взрывов тоже не было.

Дружный класс держался на совесть.

Но и этого оказалось мало.

К последнему уроку шестой «в» стал самым вежливым классом.

Вот как это произошло.

На четвертой перемене было замечено, что Саня о чем-то перешептывается с Володей Климовым. При этом Саня вел себя крайне подозрительно: он озирался по сторонам, как будто боялся, что его подслушают, и было похоже, что он Климова о чем-то просит. Поскольку Санины просьбы сводились всегда к одному, за ним было установлено наблюдение. И оказалось — не зри. Через минуту Саня был захвачен врасплох в тот момент, когда принимал из рук Климова тетрадку для списывания.

— Климов не виноват, — заявил Олег Кузнецов. — Он на собрании не был и не знал про Санино обещание. Зато Саня виноват целых два раза: он нарушил свое слово и хотел обмануть нас.

— Да я, может, в последний раз… — уныло сказал Саня.

— Последний уже был.

Саня рассердился.

— Больно вы все умные стали! К вам не пристают — и вы не лезьте.

— А теперь Саня виноват уже три раза, — хладнокровно заметил Олег. Он нарушил слово, хотел обмануть весь класс и еще грубит.

— Иди ты от меня…

Но Олега запугать было не так просто. Он произнес небольшую речь о том, как нужно поступать с изменниками, и ребята с ним согласились. Они окружили Саню и стали придумывать ему наказание. Новая игра всем понравилась. Саня, бедняга, только кряхтел, когда слышал такие предложения:

Проскакать на одной ноге по коридору туда и обратно.

Поцеловать школьного кота Ваську.

Зайти в кабинет директора и попросить закурить.

Прийти на урок в одном ботинке.

Саня растерянно озирался, хлопал глазами. Он никак не мог выбраться из окружавшей его толпы. Конечно, он мог отшвырнуть парочку-другую весельчаков, но для этого пришлось бы пустить в ход кулаки, отчего немедленно развалилась бы вся дружба.

Неожиданно на помощь Сане пришел Олег.

— Ребята, это все не годится, — сказал Олег. — Саня ведь из нашего класса, верно? Значит, если он чего-нибудь сделает, то опять весь класс будет виноват. Списывать мы ему все равно не дадим. А за грубость его нужно наказать вежливостью.

Саня подозрительно уставился на Олега. Остальные тоже не очень-то поняли, какой такой вежливостью наказывать Саню.

— Это очень просто, — пояснил Олег, — Между собой мы будем разговаривать очень вежливо. А с Саней будем разговаривать совсем вежливо. Тогда ему станет стыдно и он исправится.

— Как это «совсем вежливо»?

— А вот так. Как японцы. Знаете, как японцы разговаривают?

Ребята переглянулись. Они все еще не понимали — говорит Олег всерьез или шутит. Конечно, они не знали, как разговаривают японцы.

— Ну вот, например, — идет по улице какой-нибудь человек. Навстречу ему попадается хулиган; и хулиган хочет отнять у этого человека часы… Что этот хулиган скажет этому человеку?

Ребята задумались. Каждый старался представить, что скажет хулиган. Наконец, Вика неуверенно проговорила:

— Он скажет: «Отдай часы!»

— Нет, — возразили Вике. — Он скажет: «Снимай часы, а то убью.

— Правильно, — согласился Олег. — А японский хулиган сказал бы: «Дорогой незнакомец, будьте любезны, снимите, пожалуйста, ваши часики, иначе мне придется сделать вас уважаемым покойничком». Смысл такой же, зато — вежливо.

— Что же, мы будем как хулиганы разговаривать?

— Зачем? Как обыкновенные японцы.

На пятом уроке Саня получил две записки.

«С. Кукину. Дорогой, сильно уважаемый Саша! Не глазей глазками по сторонам, а смотри на досочку, а то опять получишь двоечку и сделаешь бяку нашему классику. В. Д.».

«Передать Ку-ки-Оки-Кину. Маломногосильнонизковысокоуважаемый Санечка! Если ты еще раз стукнешь меня ручкой по спинке, то получишь ножкой по попке. И. В.».

Автора второй записки угадать было нетрудно. Над ответом Саня продумал всю вторую половину урока — ему никак не удавалось сочетать энергичность русского языка с акварельной вежливостью японского. В результате Игорь получил такое послание: «Передать Ыгырю. Все равно получишь. С. К.».

Зачем понадобились буквы «ы» — об этом знал один Саня. Возможно, он полагал, что чем дальше от русского языка, тем ближе к японскому.

На пятой перемене класс стал поголовно вежливым. Ученики параллельных классов, встречаясь в коридоре с учениками шестого «в», не без удивления выслушивали такие речи:

— Уважаемый Боречка. Вам нужно вымыть ручки. У вас на пальчиках чернильное пятнышко.

— Ничего страшненького. Скоро звоночек на последний урочек. Зато у вас, Женечка, на щечке царапинка. Кто вас съездил по мордочке?

— Это кошечка, когда я вынимал ее из холодильничка.

Новая игра настолько всех увлекла, что на последнем уроке даже староста класса на вопрос учителя: «Кто сегодня отсутствует?» — ответил:

— Два человечка по неизвестной причиночке.

Но, не считая этого мелкого эпизодика, денек шестого «в» класса закончился чудненько.

— Анна Ивановна, мы очень просим не говорить ничего директору про поход.

Возле Анны Ивановны, переминаясь с ноги на ногу, стояли трое: Кузнецов, Кукин и Вика.