Читаем без скачивания Два Петербурга. Мистический путеводитель - Александр Попов

В 1817 году во дворец въехал Николай Павлович, будущий Николай I. В 1837 году, после страшного пожара в Зимнем дворце, здесь жила царская семья, а потом воспитывался будущий Александр II, одним из учителей которого был поэт Василий Жуковский, который имел во дворце собственную квартиру.

В окнах Аничкова дворца часто видели призрак Белой дамы

Александр III выбрал этот дворец в качестве резиденции, и именно при нем была построена глухая стена со стороны Александрийского театра: раньше и театр, и дворец составляли единое архитектурное пространство.

После революции во дворце несколько лет был Музей истории города, но затем Аничков был закрыт. Лишь в 1937 году здесь открылся Ленинградский Дворец пионеров, ныне Дворец творчества юных и Аничков лицей.

Призрак Белой дамы

Любимец императрицы Алексей Разумовский во дворце не жил, предпочитая проводить время с дамой сердца в Царском Селе, хотя и перевез туда часть личных вещей. Но вскоре его дворовые и управляющие, поставленные поддерживать во дворце порядок, начали докладывать хозяину, что в его покоях завелся призрак. В книге А. Васильчикова «Семейство Разумовских» этот факт подтверждается, и призрак описывается как дама, «прозрачная, бесшумная, одетая в белый балахон».

Затем, весьма долгое время, никаких свидетельств о появлениях Белой дамы не было. В следующий раз дама появляется уже в 1812 году, когда в Аничковом случился пожар, собравший множество зевак. Многие из них видели, как в огне метался прозрачный силуэт в балахоне. Сначала решили, что во дворце остался кто-то живой, но потом стало ясно, что этот силуэт не только гораздо больше роста обычного человека, но и огонь никак не может ему повредить.

Документально подтвержденная встреча с Белой дамой произошла в 1837 году, когда в Аничков, после пожара в Зимнем, переехало семейство Николая I. Ближайший друг государя, граф Петр Андреевич Клейнмихель, описывая в своем дневнике встречу государя с лейб-медиком баронетом Виллие, свидетелем которой он был, сообщал, что Николай, «не опасаясь прослыть смешным или суеверным», рассказал о случае, который послужил началом его приступов удушья, весьма досаждавших ему в старости.

Когда Николай находился один в какой-то из парадных комнат дворца, его внимание привлек какой-то блик на стене, а затем он увидел, как от стены отделилась белая женская фигура в балахоне. Николай был готов закричать от ужаса, но Белая дама коснулась пальцем его губ, как бы приказывая молчать. Николай не просто замолчал, а у него перехватило дыхание. Дама же в это время начала что-то шептать ему на ухо, но, поскольку государь боялся, что задохнется, он не смог разобрать ни слова из того, о чем поведал ему призрак.

Спустя три года, в 1840-м, о призраке в Аничковом широко говорили в городе, приписывая, впрочем, его происхождение самому Николаю и считая, что это душа смолянки, которую тот совратил еще будучи великим князем и которая, не выдержав позора, утопилась в Фонтанке. Но мы-то знаем, что Белая дама появилась во дворце еще до рождения государя.

Очень интересовался этим привидением Василий Андреевич Жуковский, живший одно время в Аничковом. Он собрал много материала на эту тему и даже хотел создать о Белой даме балладу, но Николай наложил на эту тему строжайший запрет.

Видел Белую даму великий князь и будущий император Александр II. Он имел с призраком длительную беседу, и тот поведал ему, что, став государем, он благополучно переживет три покушения. Так и вышло, если не считать взрыва поезда и взрыва в Зимнем дворце, которые прозвучали далеко от Александра.

Неизвестно, встречался ли с Белой дамой Александр III. Но незадолго до коронации она явилась Николаю II, сообщив, что тот станет последним императором земли Русской. Наследник, будучи испуганным и изумленным этим визитом, не успел задать Белой даме никаких вопросов, о чем впоследствии жалел.

Пытаясь снова поговорить с призраком, император попросил помощи приехавшего из Франции знаменитого мистика Папюса. Тот несколько раз пытался вызвать дух Белой дамы, но та так и не соизволила появиться на призыв медиума.

Дом Половцова. Сатир и нимфа

Одна из самых роскошных построек Каменного острова – особняк сенатора А. Половцова (наб. Ср. Невки, 6). Это скорее дворец, чем дача. Половцов был одним из богатейших людей России начала XX века – наследником придворного банкира Штиглица.

Вестибюль особняка украшает скульптурная композиция: сатир смотрит на красавицу нимфу, а она скромно отводит глаза.

Говорят, что младшая дочь Половцова полюбила юношу из «неподходящей семьи». Сенатор был категорически против этого брака и пригрозил, что если та не разорвет отношений, то он велит изобразить ее голой бесстыдницей, а его – чертиком с рожками и поставит скульптуру в холле особняка.

Девушка, не в силах перенести разлуку с любимым человеком, надела уже купленное свадебное платье и с третьего этажа прыгнула в пролет лестницы, прямо в колодец, который располагался в холле.

После того как труп дочери был извлечен и похоронен, Половцов велел колодец засыпать, а на его месте установить ту самую статую, которой он пугал дочь.

Дом эмира бухарского

Дом № 446 по Каменноостровскому проспекту был построен в 1913–1914 годах архитектором С. Кричинским. Предназначался он для последнего эмира Бухары – Саид-Алима.

Бухара до революции имела статус вассального государства Российской империи, но эмиры руководили ею как абсолютные монархи. Протекторат России был принят в 1868 году, но во внутренние дела Бухарского эмирата и Хивинского ханства (ныне Узбекистан и Туркменистан) Российская империя не вмешивалась, контролируя только внешнюю политику. Эмират печатал собственные деньги, имел армию, а в Петербурге у него было дипломатическое представительство.

Последний эмир Бухары Сайд Мир Мухаммед Алим-хан родился в 1880 году. В тринадцать лет он был послан в Санкт-Петербург для изучения науки управления государством и военного дела и воспитывался в Николаевском кадетском корпусе. В 1896 году он вернулся домой, получив от России подтверждение статуса наследного принца Бухары. После смерти своего отца он занял трон в декабре 1910 года. Его правление обещало быть реформаторским: эмир объявил, что не принимает подарков, и запретил чиновникам брать взятки и использовать налоги в личных целях. Но вскоре сторонники реформ проиграли и были высланы в Москву и Казань, а эмират стал жить по старым правилам.

Бухарский эмир, 1907 год, фрагмент фото С. М. Прокудина-Горского (Библиотека национального конгресса США)

В столице Российской империи эмир бухарский на собственные деньги выстроил Санкт-Петербургскую соборную мечеть и дом для себя. Но побывать в этом доме ему так и не удалось: в 1920 году большевики заняли Бухару, и после упорных боев эмир был вынужден бежать в Афганистан. Там ему определили статус почетного пленника и выделили содержание.

Трое его сыновей остались в России. Двое были позже убиты, а третий, Шохмурад, в 1929 году отрекся от отца, приняв фамилию Олимов, и пошел на службу в Красную армию. В 60-х годах XX века он даже преподавал в Военной академии имени Фрунзе.

В отличие от мечети, освященной в 1913 году, дом эмира в Петербурге из-за войны так и не был достроен, и его фасад довершали уже в 50-х годах прошлого века, отказавшись, впрочем, от шишимского мрамора с Урала, с которого начиналась постройка.

До марта 1917 года в доме располагался 1-й пулеметный запасной полк Петроградского военного округа, а после Октябрьской революции здание отошло под жилье и наполнилось коммуналками. Кстати, в одной из квартир дома жил сам архитектор, Степан Кричинский. Здесь же он, после тяжелой болезни, умер в 1923 году и был похоронен на Литераторских мостках Волковского кладбища.

С домом эмира бухарского связаны две легенды.

Общая стоимость состояния эмиров Бухары была порядка 150 миллионов золотых рублей по курсу того времени. Когда в эмират вошли большевистские войска, Саид-Алим снарядил караван, и золото было спрятано где-то в Гиссарских горах. Сам же он отправился в военный поход всего с двумя лошадьми, навьюченными золотом. С ними и ушел в Афганистан. Говорят, что в 30-е годы прошлого века фанатики регулярно пробирались через границу СССР и Афганистана, пытаясь вернуть светлейшему его сокровища, но у них так ничего и не вышло. Клад этот не найден и до сих пор. А в революционном Ленинграде родилась легенда, что эмир как-то ухитрился спрятать все свои сокровища в доме на Каменноостровском. И не одно поколение несостоявшихся кладоискателей осматривало этот дом голодными глазами.

Вторая легенда, хотя ничем пока и не подтверждена, скорее всего является правдой. Ленинградцы верили, что мечеть и дом эмира связывает подземный ход, который должен был позволить владыке Бухары ходить на молитву без всяких препятствий и в любое время суток. Документальных свидетельств существования подземного хода длиною более полутора километров нет, но одна из родственниц Кричинского утверждала, что ход должен быть. А жившие в 30-е годы в коммуналках роскошного дома вспоминали, что детьми они играли в разведчиков в длинном тоннеле, идущем куда-то из подвала…