Читаем без скачивания В семье не без подвоха - Юлия Жукова

Длинношеий парень деловито приторачивает короб к седлу и похлопывает Пудинга по крупу. Тот откликается:

– И-и-и-хи-хи!

– Послушайте, Орешница, – вспоминаю я. – У меня к вам небольшое дело. Я собираю круг приближенных подруг, вот хотела вас пригласить. Вы как на этот счет?

– Ой, да вы что, золотая моя! – фыркает Орешница. – У меня же имя глухое, и живу я не в столице, да и вообще, приближенные подруги – это с кем вы росли вместе, они вам как сестры быть должны, а я-то тут при чем?

– Так у меня тут, на Муданге, никого из друзей детства нету, – развожу руками. – Есть моя подруга, с которой мы вместе учились, есть моя ассистентка, и все. Про имя мне никто условий не ставил, зато сказали, что должна быть женщина опытная, которая может помочь советом во всяких домашних делах, и все в таком духе. Я сразу о вас подумала! А что живете не в столице, так тут главное, чтобы мы с вами виделись хоть раз в месяц. Я надеялась, может, мы снова клуб организуем?

Орешница качает головой.

– Вот уж никогда бы не подумала, что буду звана в круг подруг Хотон-хон… Домой доеду, спрошу своего духовника, пристала ли мне такая честь. Вы бы тоже своего спросили, а то, я думаю, ему такое и в голову не приходило. Но благодарю вас сердечно за предложение.

Ажгдийдимидин в тот день не присутствует в Доме Старейшин, поскольку никаких важных дел, требующих его участия, там не происходит. Урик нехотя рассказывает мне, как найти дом духовника, и я отправляюсь разыскивать.

Дверь открывает такой огромный человечище, что я поначалу принимаю его за Ирлика в божественной ипостаси. Однако, проморгавшись, понимаю, что на Ирлика этот монстр не похож: волосы темные с проседью, грубые мозолистые руки, качковое телосложение, а Ирлик все-таки довольно изящный.

– А, здравствуйте, Хотон-хон, – рокочет тихим басом человек-гора. – Я сейчас позову Ажги-хяна, подождите.

– Здравствуйте! – выдыхаю я, справившись наконец с отупением. Как-то я привыкла думать, что даже на Муданге крупнее моего мужа людей не бывает. Ну или хотя бы не во всех направлениях сразу: бывают или шире, или выше. А этот – как на компьютере пропорционально увеличенный. – Извините, я немного задумалась…

– Ничего, я привык, – фыркает он, сдувая птичку с ближайшей ветки. – Вы заходите.

Я следую за ним в просторный дом с высокими потолками и дверными проемами.

– Ажги-хян! – зовет он, почти не повышая голоса, но вибрации расходятся по полу. – К тебе гости.

Ответа, понятно, не следует.

Старейшина обнаруживается в большой светлой гостиной, он лежит на стопке дифжир, подперев голову рукой, и явно только что читал электронную книжку. При виде меня он слегка сдвигает брови и кивает, переходя в сидячее положение. Человек-гора нас оставляет.

– Здравствуйте, Старейшина. – Я усаживаюсь на ковер перед ним. – Я, собственно, зашла спросить: ничего, если я в этот мой круг подруг возьму женщину с глухим именем? И живет она не совсем в Ахмадхоте, но близко, мы довольно часто видимся. Зато она очень опытная, шестеро детей, прекрасная мастерица…

Ажгдийдимидин, кажется, меня вообще не слушает, а только вглядывается в мое лицо, как будто там с нашей последней встречи что-то новое появилось. Когда я замолкаю, он никак не реагирует. Я жду с полминуты, потом начинаю ерзать и покашливать и склоняю голову набок. Это выводит его из ступора. Духовник выхватывает из кармана блокнот и стремительно строчит:

«Это ладно, ты лучше скажи, что ты завтра собралась делать?»

– Домой ехать, – пожимаю плечами. – На Дол.

«Подожди до вечера, – выводит духовник. – Погуляй по городу».

– Зачем? – удивляюсь я.

Старейшина корчит укоризненную физиономию, мол, нашла что спросить, глупая женщина. И правда, чего это я.

– Ну хорошо, – говорю. – Погуляю. Так насчет подруги – не запрещено?

Духовник отмахивается и мотает головой.

– Кто это такой у нашего духовника дома живет? – спрашиваю я вечером Азамата, когда он, отключившись от бренного мира, воркует над Алэком.

– Здоровенный такой? – отрешенно уточняет муж. – Это его пара.

– Ох-х, бедолага, – не удерживаюсь я.

– Кто? – удивленно спрашивает Азамат, отвлекаясь от ребенка.

– Ажгдийдимидин. Ты же не думаешь, что он сверху?

Муж поджимает губы.

– Лизонька, я тебя умоляю, не надо обсуждать личную жизнь Старейшин. Тем более духовников. Они ведь и услышать могут. Это не наше дело! Да и потом, насколько я знаю, жалеть Старейшину Ажгдийдимидина не приходится. Он очень счастлив со своей парой.

– Да, но-о… – начинаю я, но Азамат быстренько перебивает:

– Ты завтра с утра уедешь?

– Да нет, мне наш «Ажги-хян» до вечера велел тут погулять.

– Ну, Ли-и-иза! – Азамат воздевает руки к потолку. – Я же тебя просил его так не называ-ать!

Я пользуюсь воздетыми руками и тыкаю его под ребра.

Наутро я честно, как велено, отправляюсь гулять по городу, захватив с собой Алэка – не оставлять же бедную крошку в одиночестве на целый день. С мелким мне, конечно, не очень хочется таскаться по людным улицам, где ездят машины. Замотавшись в слинг и воссев на Пудинга, я делаю круг почета по окраинам. Очень медленно, потому что Пудинг считает своим долгом пожевать ягод с каждого куста, ну или на худой конец цветочек из-под забора. Хорошо, что муданжцы не держат палисадников с культурными декоративными растениями, а то еще наорут на меня, а потом, когда узнают, помрут от ужаса.

Двигаясь от куста к кусту, Пудинг постепенно завозит нас на речной берег, где обнаруживает куртину дикой кукурузы и вставляется в нее по самое седло. Поняв, что вытащить его в ближайшие пару часов не удастся, я спешиваюсь, разворачиваю одеяло и располагаю себя и мелкого валяться на солнышке. Города отсюда практически не видно, зато вода так блестит, что смотреть больно. Я лежу, зажмурившись, и пытаюсь отгадать, зачем же Ажгдийдимидин послал меня гулять и туда ли я пошла, куда надо? Может, он хотел, чтобы я по кабакам пошлялась? Или по улицам, чтобы встретить кого-то? Надо было уточнить… Но с другой стороны, он и сам, наверное, понимал, что дал весьма расплывчатые указания.

Примерно через полчаса мои раздумья оказываются прерваны шорохом шагов по траве и тяжелым дыханием. Я разлепляю один глаз – нешироко, чтобы не очень много солнца в него попало. Ко мне идет какая-то полная дама. Поняв, что мне не избежать приветствия и, возможно, светского разговора, я сажусь на одеяле и солнечно, под стать погоде, улыбаюсь. Дама как-то испуганно останавливается. Против света я ее совсем не различаю, сколько ни прикрывай глаза ладонью.

– Здравствуйте! – пингую. Может, хоть по голосу опознаю?

– Элизабет? – неуверенно спрашивает она.

– Она самая, – киваю, приподнимая брови. На Муданге меня так не называет никто: либо Лиза, либо Хотон-хон, но никогда Элизабет. Уж не нарвалась ли я на очередное божество? Это бы объяснило…

– Вы меня, должно быть, не помните, – перебивает мои мысли дама. – Я Эсарнай с Гарнета.

– А-а-а! – хлопаю себя по лбу. – Помню-помню, я только вас против света совсем не вижу!

– Ой, простите. – Она обходит меня ниже по склону и наконец-то становится видна. Это несомненно Эсарнай, жена Экдала, но то ли естественное освещение ей не очень идет, то ли она плохо себя чувствует, в общем, выглядит она похуже, чем тогда, на Гарнете.

– Что-нибудь случилось? – спрашиваю, жестом предлагая ей приземлиться на мое одеяло. Алэк сопит у меня под боком, игнорируя гостью.

– Нет, ничего. Почему вы так решили? – удивляется она, садясь.

– Мне показалось, вы выглядите уставшей, – осторожно отвечаю я.

– Я действительно немного устала, – соглашается она с какой-то нервной улыбкой. – Никак не привыкну, что здесь все так далеко и дико.

– В смысле? – моргаю я.

– Ну, я ведь всю жизнь жила на Гарнете, – поясняет она. – Там нет таких мест, чтобы нужно было продираться сквозь траву и кочки.

– Это да, – ухмыляюсь я. – А куда вы хотели попасть?

Вопрос ее явно напрягает, она поводит плечами и отвечает неуверенным голосом:

– Да так, пройтись… Я недавно приехала и никогда раньше не была на Муданге, вот, хотела осмотреться…

Мне чрезвычайно сомнительно, что такая дорогая женщина, как Эсарнай, на самом деле хотела погулять. Конечно, может, гарнетские муданжцы и отличаются от коренных, но вряд ли настолько. Я скорее поверю, что она пошла собрать цикуты для соседки. Ну ладно, не хочет говорить, не буду выспрашивать.

– А вы сами-то что тут делаете? – спрашивает тем временем она. Мне кажется, по-муданжски она говорит не так сдержанно и вежливо, как на всеобщем.

– Да вот, князя выгуливаю, – усмехаюсь, теребя завязочку на Алэковой распашонке.

– Князя?.. – Она изумленно смотрит на мелкого и вдруг резко, с шумом вдыхает. – Ах! Это же вы – Хотон-хон! Боги, как же я не сообразила! И обратилась по имени, ой, а вдруг кто слышал… – Она испуганно озирается.