Читаем без скачивания Неучтенный фактор - Сергей Калашников

   Вдруг от борта корабля с поврежденной мачтой отваливает крошечная лодка. Один на веслах, второй правит. На катамаране все наготове. Щиты сомкнуты, арбалеты взведены. Подойдя к левому носу, ялик поворачивается кормой и замирает. Продолговатый кожаный сверток шлепается на палубу.

   - Возьмите, мы уходим, - на ломаном фурском произносит один из итанцев.

   - Что это, - спрашивает Ветка по-интански.

   - Это теперь Ваше, - следует ответ. И ялик возвращается.

   Один из матросов развязал красивый витой шнурок. Оказалось - это плащ из добротной кожи. А в него завернут большой кинжал отличной ковки в простых кожных ножнах.

   - Интанцы уходят - доложил сигнальщик.

   Из прохода выбирались осторожно, вдруг засада. Но все четыре оставшиеся на плаву ладьи действительно удалялись туда, откуда пришли. Набег сорван. Ветка позволила матросам освободить себя от доспеха, и принялась прокладывать новый курс на Абдаль. Ветер теперь благоприятствовал, на камбузе растапливали печку, а матросы зачехляли катапульту. И даже нервная дрожь после только что полученной встряски не могла испортить хорошего настроения. На десять человек экипажа всего шесть незначительных царапин.

   Стрела, если с большого расстояния, доспех не пробивает. Вернее, если и пробьет, то уже дальше заходит неглубоко. Вот как эта, что вытащили у Ветки из бедра. Кожу только продырявила. И отчего ее тул с дротиками такой легкий? Это, значит, и не заметила, как все метнула. А ведь с такой дистанции.... Выходит, она половину зкипажа ладьи сегодня положила. Понятно, почему парни такими глазами на нее смотрят.

   В Абдале ждала Ветку странная депеша. Срочно следовать в столицу и явится прямо к первому министру. И корабль уже наготове - боевая ладья за номером 17, та самая, что некогда привезла ее из замка, где прошли годы детства. Отец, Его Величество Иржи IV обычно на ней отправлялся в свои поездки. Или посылал по срочным делам.

   Членов августейшего семейства здесь знали в лицо. Экипаж и не пытался делать вид, что Ветка простой кадет. Сразу "Ваше Высочество", поклоны, снятые шапки. Клок, лично тащивший пожитки "госпожи гардемарин" не то, чтобы оробел, но вид имел ошеломленный. Ветка его быстренько взяла за пуговицу и, глядя с мольбой в глаза, попросила:

   - Клок, прошу тебя, не выдавай меня нашим. Ни бахвальства ради, ни в пьяном угаре, ни под интересный разговор. Те, с кем я дружбу вожу, хранят этот небольшой секрет. А тебя другом своим считать - почту за честь.

   - Не сомневайтесь, госпожа гардемарин, смолчу. - Клок вытащил из-за пазухи плащ и кинжал. - А это Ваше.

   - Спасибо. И прощай.

   - Прощай, командир.

   В каюте на мягком диване, укрывшись плащом, Ветка уснула, едва голова ее коснулась валика. Только сегодня на рассвете она докладывала коменданту Высокого Мыса о своем прибытии на практику, а вот, сколько уже всего произошло. Частенько случались у нее неожиданные повороты. Скажем, поучиться на первом курсе морского корпуса ей удалось всего две недели. Потом преподаватели устроили ей проверку по всем предметам, и перевели на второй курс. А там сразу пришлось несладко.

   На построении перед началом весенней сессии ее, в числе лучших курсантов, освобождали от экзаменов, так что каникулы для Ветки начинались в первый день лета. И проводила она эти каникулы в замке, где росла. Вернее, в замке она ночевала, не каждую ночь, и кормилась, не каждый день. А основное время проводила с рыбаками. Один раз успела к ходу селедки. А уж на дюгоней охотиться удавалось каждый год. Про службу морскую она в поселке молчала, как и про причастность к престолонаследию.

   Так и жила в трех лицах. И не знала наверняка, кто про нее что знает. Ее не выталкивали из круга общения. С ней обращались так же, как и с остальными. И у нее были настоящие друзья.

   Апрелька и Рик. Бывший старшина второй статьи, а теперь курсант Климент Забота, с которым Ветка крепко занималась эрвийским. Стражник Митрофан Торн и ворчливый шеф повар с дворцовой кухни. Она забегала туда утром по воскресеньям, когда была в увольнении, получала взбучку за недельное отсутствие и очередную порцию грязной работы. А потом - вчерашний пирожок. Знал ли повар о том, кто она на самом деле? Наверное, знал. Не так уж много людей бывает во дворце регулярно. Но он играл с ней в их случайно завязавшуюся игру. И еще ни разу не повторился с поручением.

   Внутренние часы пробудили Ветку ровно в шесть. На столике - остывший ужин. Это ничего, что остывший. Пойдет. Очень кушать хочется. Выглянула на палубу. Хорошо идет ладья с попутным ветерком. А вот курс непонятный, и очертания береговой линии иные, не те, что должны быть на подходе к столице. Присмотрелась хорошенько. Две двойные вершины слева, чистая вода до горизонта за кормой, и курс точно на северо-запад. Через пару часов хода справа откроется проход в бухту Гано.

   Она в этих местах была в позапрошлом году на большом бомбардирском корабле. На время практики ее назначили буфетчиком. Стаканы да чашки, чай да кофе. Зато часто доводилось носить напитки на мостик. Иногда давали руль подержать, а штурман позволял посмотреть, как он курс прокладывает. Разговорчивый был дядька. Много рассказывал про ориентиры на берегу, про хитрости прибрежных течений.

   Ветка подошла к вахтенному офицеру.

   - Господин мичман, почему изменен пункт назначения?

   - С мыса Дан был семафор, когда Вы уже уснули. Капитан решил, что не следует будить Ваше Высочество. Кстати, позвольте спросить, как оказался у Вас кинжал интанского князя?

   - Когда я следовала в Абдаль на канонерском катамаране, мы повстречали несколько интанских ладей. С одной из них мне и прислали эту вещь.

   Уклончивый ответ только подзадорил мичмана.

   - Интанцы не приносят таких даров. Это символ власти. И получает его тот, кто победит князя в открытом бою.

   - Значит, один из наших камней убил их предводителя.

   - Эти разбойники на редкость суеверны. Они обычно прекращают набег, если теряют вождя. Но, если Ваше Высочество будет носить эту вещь, любой из них сможет потребовать поединка за обладание ей, и званием князя. Они признают только право силы.

   Мимо скользили берега острова Змей. С правого борта появлялись и оставались за кормой небольшие плодородные долины, открытые солнцу. Ударил колокол, сменилась вахта. Вышел на палубу капитан. Ветке было хорошо. Она представляла себе, как, окончив учебу, получит назначение на быстроходную ладью, как займет место вахтенного офицера, и будет встречать такое же прекрасное утро уже не в качестве высокопоставленного пассажира, а как настоящий моряк. И как дома на берегу, на дне самого глубокого сундука будет лежать интанский кинжал.