Читаем без скачивания Хроники длинноволосых королей - Автор Неизвестен

Несчастная Билихильда

Теодоберт взял себе в жены Билихильду, которую королева Брунгильда купила у торговцев; и была Билихильда женщиной разумной, а также по-настоящему любимой [жителями] Австразии. Она с достоинством терпела простоватость Теодоберта и вела себя с Брунгильдой как равная, часто досаждая ей через послов, а Брунгильда попрекала ее рабским происхождением. И пока они оскорбляли друг друга через послов, было определено, что обе королевы встретятся между Кольруа и Сантуа, дабы вести переговоры о мире между Теодорихом и Теодобертом. Но Билихильда по совету жителей Австразии отложила поездку. И через год была убита Теодобертом. Теодоберт же взял себе в жены девушку по имени Теодехильда.

Брунгильда и святой Колумбан

Слава блаженного Колумбана распространилась уже по всем провинциям Галлии и Германии, и его прославляли во всякой речи и почитали во всяком месте, так что король Теодорих, правивший в это время, часто приходил к нему в Люксей и настоятельно просил, чтобы [Колумбан] не оставил его своими молитвами. Сигиберт, о котором мы упоминали выше, был коварно убит на вилле Витри, расположенной в окрестностях Арраса, братом своим Хильпериком, находившимся в это время в Турне, ибо Сигиберт преследовал его и [собирался] уничтожить. После гибели Сигиберта Хильдеберт, его сын, получил власть в королевстве при поддержке матери своей, Брунгильды. Когда же и Хильдеберт умер, вместе с бабкой своею Брунгильдой правили бывшие еще в юных летах двое сыновей Хильдеберта: Теодоберт и Теодорих. Бургундским королевством стал править Теодорих, королевство Австразию унаследовал Теодоберт. Теодорих благодарил [судьбу за то], что в его королевстве жил Колумбан. И нередко, когда [король] приходил к нему, человек Божий принимался бранить его, ибо тот сходился и блудил с наложницами; ведь не лучше ли найти утешение в законном браке и произвести на свет от благородной королевы законных престолонаследников, чем [плодить детей,] которых все считают выходцами из лупанария1. Когда король уже склонился в беседах к тому, чтобы исполнить повеление человека Божьего, и ответил, что оставит всех, с кем [жил] незаконно, дух его бабки, Брунгильды, подобно второй Иезавели, смутил древний змий и обратил ее при помощи жала гордыни против Божьего человека, ибо увидела она, что Теодорих послушен ему. Опасалась она, что, оставив наложниц, [Теодорих] возьмет во дворец королеву и тогда лишит ее [Брунгильду] почестей и положения. Случилось так, что однажды днем блаженный Колумбан прибыл к Брунгильде, которая тогда находилась на вилле Брюстер-ле-Шатель. Когда она увидела его идущим по двору, то подвела к Божьему человеку детей, которых Теодорих наплодил в блуде. Увидев их, он спросил, чего они хотят. Брунгильда ответила: «Это королевские дети, благослови их». А он: «Никогда, — говорит, — они не возьмут королевский скипетр, я знаю, что из лупанария[19] они вышли». [Брунгильда] рассердилась и велела мальчикам уйти. Едва только человек Божий, покидая королевский двор, переступил порог, раздался гром, потрясший дом и вселивший во всех ужас, однако это не утихомирило гнева ничтожной женщины, и она стала строить козни: живущим по соседству с монастырем она приказала не выпускать монахов из монастыря, не принимать их у себя и не оказывать никакой помощи. Блаженный Колумбан, понимая, что в душе у правителей зреет [гнев] против него, отправился к ним, чтобы своими увещеваниями утихомирить пыл негодного упрямства. В это время [король] находился на вилле Эпуаз. Когда солнце стало клониться к закату, королю сообщили, что прибыл человек Божий, но отказывается пройти на королевский двор. Тогда Теодорих сказал, что лучше почтить человека Божьего соответствующими подношениями, чем гневить Господа, обижая Его слугу. И вот он повелел приготовить королевские дары и послать слуге Божьему. Люди принесли [веленное] и поднесли дары. Когда [блаженный Колумбан] увидел королевское угощение, то спросил, чего они хотят. Люди ответили: «Это тебе послано королем». Отвергнув это, он сказал: «Написано: „Всевышний отвергает дары нечестивых“ (Ecclesiasticus, 24, 19). Недостойно слуги Божьего дотрагиваться до питья, [присланного] тем, кто закрывает перед слугой Господа не только свой собственный дом, но и дома других». При этих словах все сосуды разлетелись на части, вино и сидр пролились на. землю и все остальное оказалось разбросано в разные стороны. Напуганные прислужники сообщили королю о том, что случилось. Он, объятый страхом, вместе со своею бабкой утром поспешил к человеку Божьему. Они просили его простить их и обещали исправиться. Удовлетворившись этими обещаниями, он возвратился к себе в монастырь. Но обещания и клятвы оставались в силе недолгое время и были нарушены. Оба обратились к жалким преступлениям, а король снова начал блудить. Узнав об этом, блаженный Колумбан послал ему письмо, в котором порицал за грехи и угрожал отлучением, если он не захочет исправиться. Брунгильда опять возвратилась к прежнему, стала настраивать короля против Колумбана и всячески стремилась сеять смуту. Она упрашивала знать, придворных и благородных людей, чтобы они настроили короля против человека Божьего, и ей удалось побудить епископов нанести вред учению Колумбана и опорочить его устав, который он написал для своих монахов. Находившиеся при дворе, поддавшись уговорам ничтожной королевы, настроили короля против человека Божьего, порешив, что он сам должен отправиться к [Колумбану], дабы испытать его веру. Выехав, король прибыл в Люксей и стал допрашивать человека Божьего, почему он не следует обычаям соседних [монастырей] и не разрешает всем христианам входить за ограду обители. Блаженный Колумбан, будучи человеком бесстрашным, а также сильным духом, ответил на эти обвинения короля так: в его монастыре не заведено, чтобы для светских людей или тех, кто враждебно относится к его вере, был открыт вход в жилище слуг Божьих, но есть надлежащее место, в котором все готово, чтобы принять любых гостей. На это король сказал: «Если хочешь и дальше пользоваться щедротами нашими, всякому человеку должен быть открыт вход в любое место [в твоем монастыре]». Человек Божий ответил: «Если ты надеешься силой нарушить наш устав, до сих пор строго исполнявшийся, ни даров, ни какой-либо помощи я от тебя не приму. Если же ты пришел затем, чтобы разорить обиталище слуг Божьих и очернить их устав, то вскоре твое королевство будет разорено и тебя вместе с твоими королевскими отпрысками постигнет гибель». Что и доказали последующие события. Король, движимый нетерпением, уже вступил в референдарий,[20] но, устрашенный этими словами, поспешил назад. После этого Божий человек обрушил на короля потоки брани, против чего Теодорих сказал: «Ты желаешь, чтобы я возложил на твою голову венец мученика». Он не был столь безумен, чтобы совершить подобное преступление, но решил поступить более мудро и разумно: раз [Колумбан] отступил от обычаев всех обителей, то пусть отправится обратно той же дорогой, какой и пришел. Придворные закричали в один голос, что они не желают [терпеть] того, кто отказывается быть заодно со всеми. На это блаженный Колумбан сказал, что он не выйдет за ограду обители, если только его не принудят к этому. Король отбыл, оставив некоего знатного человека по имени Баудульф. Он же, оставшись, принудил человека Божьего покинуть монастырь и доставил его в Безансон, где тот должен был пребывать в изгнании до тех пор, пока король не примет решение, как с ним поступить. И вот, оказавшись там, Колумбан узнал, что темница в этом месте полна узников, ожидающих казни. Человек Божий отправился к ним, вошел в ворота, чему никто не препятствовал, и стал проповедовать приговоренным Слово Божие. Они пообещали, что если будут освобождены, то исправятся и за совершенные преступления принесут покаяние. После этого блаженный Колумбан приказал священнику Домалу, о котором мы упоминали выше, чтобы он взял в руки железные оковы, которыми у [заключенных] были скованы ноги, и, когда тот потянул, они искрошились, словно гнилое дерево. [Блаженный Колумбан] повелел приговоренным выйти из темницы, ибо ноги их были свободны, и, совершив перед ними евангельское богослужение, он омыл их ноги и вытер льняным [полотном]. Затем приказал, чтобы они направились в церковь и принесли покаяние за совершенные преступления и, пролив слезы, смыли [свои] грехи. Приблизившись к церкви, они обнаружили, что ее двери заперты. Начальник стражи, узнав, что благодаря добродетели Божией, [явленной] через блаженного Колумбана, оковы приговоренных спали и тюрьма осталась пустой, встал ото сна и вместе с солдатами пошел по следам приговоренных. Когда позади у них оказались преследователи, а спереди запертые двери церкви, [узники], почувствовав, что их теснят с двух сторон, принялись бранить человека Божьего за то, что освободились. Задыхаясь от волнения, [блаженный Колумбан] поднял голову кверху и стал молить Господа, дабы Он не позволил снова предать в руки преследователей тех, кого избавил по Своей милости. И тут же по доброте Создателя запертые накрепко дверные засовы отворились и узникам открылся путь к спасению. Поспешив, они вошли в церковь. Двери же, после того как вошли приговоренные, на глазах у солдат закрылись сами собой, будто бы это прислужник с помощью ключа сначала открыл двери, а потом закрыл их. [Тем временем] пришедшие к церкви начальник стражи с солдатами обнаружили запертые двери и позвали служителя по имени Аспазий, чтобы он дал ключи. Когда он пришел и попытался с помощью ключей отпереть двери, то сказал, что никогда не видел эти двери запертыми более крепко. И никто уже не пытался преследовать приговоренных, ибо они были освобождены по воле Господа. После этого человек Божий понял, что его не стесняет никакая охрана и никто не станет делать ему зла, ибо все видели, что от него исходит сияние Божьей славы, а посему никто не хотел притеснять его, дабы не взять на себя вину. И вот в день воскресный человек Божий взошел на вершину крутой горы, [находившейся там]. Ведь город расположен так, что дома стоят плотно друг к другу на пологом склоне. Над ним поднимаются отвесные скалы, которые опоясаны текущей вокруг рекой Ду, не позволяющей путникам проходить там. И вот до самого полудня он ждал [наверху], преградит ли кто-нибудь ему путь назад в монастырь. Но, поскольку никто не встал у него на пути, [блаженный Колумбан] возвратился вместе со своими спутниками в обитель, пройдя прямо через центр города. Когда об этом стало известно Брунгильде и Теодориху, они преисполнились еще более ужасным гневом и жестокостью, [чем ранее,] и повелели отряду солдат снова насильно увести его и доставить на прежнее [место]. Солдаты вместе со своим начальником разбрелись по монастырю в поисках человека Божьего, он же сидел в притворе церкви и читал книгу. Они часто оказывались там и проходили мимо него, так что некоторые из них запинались об него ногами и соприкасались с ним одеждами, но очи их были слепы, и они не видели его вовсе. Это было прекрасное зрелище, ибо он ликовал, зная, что они его ищут, но не могут найти. И хотя сам он видел [солдат], они его не замечали. Пришел начальник отряда, заглянул в окно, увидел Божьего человека, сидящего радостно посреди [солдат] и читающего, и, узрев в этом знамение Божие, сказал: «Почему вы непрестанно ходили по церковному притвору, а его не обнаружили? Не иначе как души ваши обуревает безумие, да и не можете вы найти того, кого скрывает Господня милость. Оставьте старания, мы отправимся к королю, чтобы сообщить ему о том, что не смогли найти [Колумбана]». И таким образом стало ясно, что начальник отряда не по своей воле прибыл для того, чтобы совершить насилие и увести Божьего человека, именно поэтому его глаза увидели [блаженного Колумбана]. Когда об этом сообщили королю и королеве, они пришли в ярость и повелели комиту[21] Бертарию, дабы он тщательно выведал, где находится Колумбан, а также отправили и Баудульфа, которого уже посылали прежде. Когда те достигли цели, то обнаружили блаженного Колумбана в церкви, где он молился и пел псалмы вместе со всей братией монастыря. И тогда они обратились к нему так: «Человек Божий, просим тебя покориться как королевским распоряжениям, так и нашим и возвратиться назад тем же путем, которым ты прибыл в это место». Он же сказал: «Я не думаю, что Создателю будет угодно, чтобы я снова возвратился на родину, которую покинул, повинуясь воле Христовой». Когда Бертарий понял, что человек Божий не хочет подчиниться ему, он отбыл, оставив нескольких солдат, диких и жестокосердных. Но эти воины стали просить человека Божьего, чтобы он смилостивился над ними, поскольку по несчастью получили они это поручение, и так избавил бы их от опасности: ведь если они силой его не уведут, им грозит смерть. Он же повторил им то, что говорил постоянно: не станет он уходить, если его не уведут силой. Они, чувствуя опасность с обеих сторон, перед которыми они испытывали одинаковый страх, взялись за плащ, в коий он был облачен, а некоторые из них встали на коле ни и со слезами стали умолять, чтобы он не возлагал на них вину за подобное преступление, ибо поступают они так не по своей воле, а повинуясь королевскому приказу. Человек Божий понял, сколь великой опасности подвергнутся другие, если он будет неотступно исполнять свои обеты, и, погрузившись в печаль и горе, покинул [монастырь] в сопровождении стражников, которые должны были сопровождать его, до тех пор пока он не будет выдворен за пределы королевства. Первым среди них был Рагамунд, который доставил [Божьего человека] в Нант.