Читаем без скачивания Самый вкусный пирог в мире (СИ) - Петровичева Лариса

- Такой пожар рядом с дворцом означает только одно – попытка теракта в отношении королевской фамилии. Ну не горят в этом районе дома просто так, - произнес Бруно тем тоном, которого нет и не может быть у мельника. – Пожар в вашем кафе – это акт устрашения… и, возможно, тут попытка столкнуть лбами нас и Благословенный край, исконную родину эльфов. У вас интересная форма ушей, госпожа Фьярвисдоттир, вы княжна или принцесса?

Глория растерянно дотронулась до ушей и ответила:

- Я дочь княжны Азоры и принца Эленвера. Принцесса, да – но давно утратила права на корону, меня удочерил гном, второй муж моей матери. Но при чем тут пожары и Благословенный край?

Бруно ослепительно улыбнулся.

- Не при чем, конечно. Но Айзен это жирный прыщ на ровном месте для очень многих людей на верхушке власти. Покушение на вас совершили, разумеется, не потому, что вы не ответили на его притязания. Айзен решил развязать войну между нашим королевством и Благословенным краем… а вот чьи приказы он выполняет, как раз и надо узнать, - Бруно сделал небольшую паузу и продолжал прежним мягким тоном: - Разумеется, все это неправда. Но я гарантирую, что в ближайшие несколько лет у Айзена не будет желания портить вам жизнь… он будет занят совсем другими делами. Посмотрим, как у него получится отбиться от службы внутренней безопасности королевства.

Глория кивнула и наконец-то посмотрела на меня – с болью, но без ненависти.

4.4

Глория

Когда действие Руки тишины подошло к концу, то первым, что я почувствовала, была ярость. На тренировках в академии нам говорили, что это движущая сила боевого мага, что именно в ней он черпает свою суть – и при этом остается с холодной головой, чтобы не погубить самого себя.

Я смогла ее усмирить. Взяла в руки, приручила.

- Ты ведь видел, как я готовлю пирог, - сказала я, когда мы вышли из дворца. Домовые, которых смазали золотистой мазью, подкатились ко мне, держа в лапках корзинки: принц не поскупился на угощение. – Зачем тогда…

- Он получился не такой, как у тебя, - хмуро ответил Виктор. Он старался держаться – но в нем царила пустота, и она выбивала из жизни. Я прекрасно понимала его: мы сегодня оба потеряли все. Да, конечно, нам выплатят страховку, но знобящее понимание того, что кто-то может прийти и все отнять, оставалось.

Примерно так же я себя чувствовала, когда вышла из зала, где проводился выпускной экзамен. Однокурсники, которые ждали своей очереди, уставились на меня, слушая, как в спину мне летят вопли преподавательской комиссии: «Не знать элементарных вещей на пятом курсе! Позор факультета! Лгунья, всем морочила головы!»

Мои родители были уверены, что я стану великой волшебницей. Но я не стала.

- Странно. Ты тогда смотрел очень внимательно, - сказала я и хотела было повторить свой вопрос: «Ты женился на мне только ради рецепта пирога?» - но не стала спрашивать.

Я и без того знала ответ.

Когда мы подошли к воротам, то рядом с ними уже стоял неприметный экипаж, у возницы которого был слишком пристальный и внимательный взгляд для простого извозчика. Расставаясь с нами, принц посоветовал пожить некоторое время где-нибудь в стороне от столицы, в уютном тихом месте – и теперь нас как раз и должны были доставить в это тихое место. Мы разместились на скамье, и я подумала, что слишком часто начинала новую жизнь в последние годы.

Надо будет написать родителям, как только мы приедем туда, куда Бруно решил нас отправить.

- Не молчи, пожалуйста, - попросил Виктор, когда экипаж бодро покатил по Большому проспекту. Я смотрела на дома, сады и людей и понимала, что оставляю столицу навсегда. У Виктора не было вещей, Бруно обещал, что пришлет мне все из моей съемной квартиры – надо было грустить, и я грустила.

- Если я заговорю, то что это изменит? – спросила я. Виктор усмехнулся, на мгновение сделавшись не циничным и великим кулинарным критиком, который вхож во дворец и водит близкую дружбу с его высочеством, а тем Виктором, который мыл посуду в «Трех кошках» и говорил тихо и застенчиво.

Все это было притворством ради куска пирога. И теперь мы поженились, я привязана к Виктору и вряд ли смогу расстаться с ним в ближайшее время. Прощаясь с нами, Бруно посоветовал жить тихо, не высовываться и не делать резких движений, пока он не разберется с Айзеном – я сомневалась, что в понятие «не высовываться» входит развод.

- Нас, наверно, привезут в Итайн, - сказал Виктор. – Маленький такой городочек на юге… тишина, покой и безделье. У Бруно там наследный удел.

- Чем будешь заниматься? – спросила я. Просто так – меня не интересовали планы Виктора. Надо было решить, как жить самой.

- Буду восстанавливать рукопись, - ответил Виктор, и его лицо дрогнуло – он с трудом сдерживал боль, хотя и старался не показывать, насколько ему сейчас больно. Он женился на мне ради рецепта пирога – и я почему-то не могла на него злиться.

Если бы не он, я никогда бы не нашла выход на принца. И Айзен вынудил бы меня выйти за него замуж, угрожая жизнью и здоровьем моей семьи.

- С тем пирогом все очень просто, - негромко сказала я. – Надо любить свое дело. Надо испытывать искреннее удовольствие от того, чем ты занимаешься. Удовольствие без примеси злобы, - экипаж остановился на перекрестке, и я добавила: - А в статьях Виктора Фаренти не было ничего, кроме яда. И этот яд отравил твой пирог.

Виктор посмотрел так, словно я стала расковыривать его свежую рану обеими руками.

- О тебе я написал хорошо. Потому что «Три кошки» этого заслуживали.

Я подумала, что он написал обо мне хорошо потому, что хотел получить рецепт – но не стала говорить об этом вслух.

- Конечно, - сухо ответила я. – Я умею готовить. Наверняка там, где мы приедем, есть кафе или ресторан… устроюсь поваром.

Виктор удивленно посмотрел на меня.

- Зачем? У меня достаточно денег, - ответил он и указал на толстую папку, которая лежала на скамье экипажа. Должно быть, там были банковские документы и выписки со счетов.

- Я не собираюсь ими пользоваться, - отрезала я. – Если ты думаешь, что меня можно купить, то… нельзя.

Во взгляде Виктора появился гнев вперемешку с обидой, словно я плюнула в его лучшие устремления. Я усмехнулась: это ведь не я притворялась влюбленным для того, чтобы получить рецепт.

А у него хорошо получалось, кстати. Я даже поверила. Я даже сама начала влюбляться – и теперь мне хотелось вымыть руки как следует.

- Ты моя жена, - произнес Виктор с искренней болью. – Пусть у нас все началось так, как началось, но ты мне в самом деле нравишься. Как может нравиться прекрасная девушка, талантливая, сильная…

- Если я снова наложу на тебя Руку тишины, ты повторишь то же самое? – спросила я. Конечно, я не собиралась этого делать, но Виктор об этом не знал.

- Можешь накладывать руку, ногу, что угодно. Я это повторю.

Я подумала, что еще немного – и мы поругаемся. А мне почему-то не хотелось этого, я слишком устала за эти два дня еще и для ругани. Домовые дремали, свернулись клубочками у нас в ногах, экипаж выехал за пределы столицы, и меня стало потихоньку клонить в сон.

Последним, что я запомнила, было плечо Виктора: я прислонилась к нему и заснула.

Глава 5

Виктор

Поздно вечером мы приехали в Абриндайн – там по указанию нашего возницы торопливо пересели на поезд, который действительно ехал в сторону Итайна. В сумке, которую нам передал проводник, были бумаги и документы Глории, торопливо собранные в ее квартире.

- Остальное пришлют особой почтой, - негромко сообщил проводник. – Не извольте беспокоиться.

Глория заснула сразу же, как только села в широкое мягкое кресло купе – а я смотрел в окно на пробегавшие леса, поселки и темные лезвия рек и думал о том, что впереди лежит совсем новая жизнь. Сколько раз она вот так раскрывалась передо мной, когда я смотрел в вагонное окно и пытался не думать о том, что оставалось за спиной…